Во власти мракобесия
Шрифт:
Она попятилась к двери, энергично качая головой: «Нет, нет…»
Старик с неохотой закрыл отяжелевшие веки. Вероятно, подействовал укол.
Где-то совсем близко он услышал громкий шелест.
«Что это? Крылья? Похоже на крылья. Откуда здесь птицы?»
В объявшей его тьме он не видел ничего, но ясно чувствовал и слышал чьё-то присутствие. Крылья хлопали громко, их было много. Внезапно старику показалось, что он разглядел неясные очертания тех, кто окружил его – тёмные контуры человекоподобных существ с огромными чёрными перепончатыми крыльями.
«Опять…»
Старик застонал. Он уже не раз видел эти таинственные тени, при появлении которых его охватывало какое-то удушье. Он не верил в потусторонний мир, но, убеждая себя в том, что крылатые тени – всего лишь галлюцинации, всё-таки боялся их. Даже не просто боялся, а содрогался при одной мысли о них. Они вызывали в нём безграничный ужас.
– Не-е-ет… – прошептал он.
Владислав Шкурин пожал Машковскому руку.
– Здравствуйте, Григорий Модестович, рад встретиться с вами.
– Владислав Антонович? Я правильно запомнил ваше имя?
– Да. Вы меня поражаете!
Сам Шкурин, придя в ресторан и краем глаза заметив знакомое лицо, не сразу вспомнил Машковского, но через полчаса что-то сопоставилось в голове, всплыли какие-то далёкие картины, из глубины прошлого возникла плотная фигура партийного чиновника, и Шкурин, пробормотав себе под нос: «Ах вот кто это!» – направился к Григорию Модестовичу.
– Сам-то я вас не сразу признал, – виновато проговорил Владислав.
– А меня, стало быть, память не подводит. Годы идут, а память не подводит. Мы ведь с вами лет пять назад познакомились, верно?
– Да, ещё в советские времена, – уточнил Шкурин.
– А кажется, что всё было совсем недавно. – Маш-ковский негромко закряхтел и изменил позу, откидываясь в кресле. – Интересно, чем бы вы сейчас занимались, если бы времена остались прежними?
– Продолжал бы карабкаться вверх по служебной лестнице. Получил бы уже полковника.
– И просиживали штаны в своём политико-воспитательном управлении? Хе-хе…
– Вы и это помните? Удивительно цепкая у вас память! – Шкурин с восхищением поцокал языком.
– С людьми старался работать всю жизнь, а не с бумажками. А если и с бумажками, то за каждой из них человека пытался разглядеть… Да, всё так стремительно меняется. Вы только поглядите на этот ресторан. Сидим в шикарном зале. Нас обслуживают очаровательные девушки. Мы пьём замечательное вино. Впрочем, иногда могут подсунуть и подделку. Рынок у нас только называется рынком, но в действительности все стараются только уворовать… Вы этот портвейн пробовали? Это «Руби». – Машковский подвинул к Шкурину бутылку.
– Портвейн? – Владислав снисходительно взглянул на этикетку, и Машковский понял, что Шкурин ничего не понимает в качественных напитках.
– Зря вы так высокомерно относитесь к этому вину. Это в вас пережитки совдеповского мышления сказываются. В советское время портвейн означал худшее из вин, бормотуху, как тогда выражались, и никакого отношения наш портвейн к настоящему португальскому порто не имел. Вы только пригубите, сразу поймёте, о чём я говорю… Официант! Ещё бокал!.. «Руби» – вино изумительное, один из лучших португальских портвейнов. Это смесь молодых терпких порто. Три года выдержки в дубовых бочках! Удивительный букет.
– Да, – кивнул Шкурин сделав небольшой глоток. – Вы правы.
Но Машковский видел, что собеседник ответил так, только чтобы согласиться. Вкус для Шкурина не имел значения. Он ценил лишь громкие названия. «Непрошибаемый тупица и жополиз», – подумал Григорий Модестович.
В кармане Шкурина зазвонил мобильный телефон.
– Алло? – Владислав деловито прижал трубку к уху и долго слушал, затем сказал покровительственно: – Лёня, не беспокойся. Я переговорю с Сергеем Александровичем.
Он спрятал телефон и посмотрел на Машковского.
– Дела даже в свободное время донимают, – неискренне посетовал он.
– А вы сейчас где трудитесь? Не у Филатова ли?
– Да, в администрации президента, – откровенно рисуясь, ответил Шкурин. – Вот Гаврилюк звонил, просил устроить ему очередную встречу с Филатовым.
– Леонид Гаврилюк? – уточнил Машковский.
– Он самый. Вы его знаете?
– Несколько раз пересекались… Но никаких общих дел. А вы-то откуда с ним знакомы?
– В школе вместе учились.
– Даже так? – Машковский покачал головой. – До чего же удивительно всё устроено в нашем мире…
Леонид Гаврилюк, один из самых богатых и влиятельных людей Ставропольского края, в 1980 году был осуждён за хищение государственного имущества, мошенничество, взятки, злоупотребление служебным положением и получил 10 лет строго режима. Однако каким-то чудесным образом Гаврилюку удалось выйти на свободу уже через три года. В начале перестройки он стал предпринимателем, а затем президентом Союза предпринимателей Кавказа и даже членом Общественной палаты при президенте России. Он никогда не афишировал своего криминального прошлого, пытался выглядеть респектабельным и приложил все силы, чтобы информация о его судимости исчезла из картотеки МВД. Все запросы о его судимости в Главный информационный центр МВД возвращались чистыми. Это говорило о том, что старания Гаври-люка увенчались успехом.
Информация о предстоящей командировке сотрудников СБП каким-то образом успела просочиться наружу, поэтому Никитин и Ефимов, вылетая в Минводы, знали, что работать им придётся в условиях строжайшей конспирации. На местные службы ФСБ и МВД положиться они не могли, это стало понятно уже во время подготовки к командировке. Пришлось подключать Главное управление охраны.
В аэропорту Минеральных Вод Никитин сразу заметил подозрительных людей.
– А нас тут ждут, Володя, – едва слышно сказал он Ефимову.