Во все Имперские. Том 3
Шрифт:
***
— Что значить не будем делить корону? — продолжал рваться Пушкин.
— А всё просто, — объяснил я, — Я не собираюсь делить богатства со слабаками. У меня, например, третий ранг, у Великого Дракона нашей ложи баронессы Головиной — тоже, и у даже у Иясу теперь третий ранг. Так что я допущу к дележке короны только тех, кто пройдёт инициацию.
— Чего? — возмутился Пушкин, — Будешь нас всех мутизить до полусмерти? Да ты же больной ублюдок, Нагибин.
— Это
— Вообще да, — заявил потомок поэта.
— А вот и не угадал. У меня великие планы. Так что проходи инициацию или проваливай. Выбор за тобой. А бояться нечего. Вон, Иясу уже регенерирует.
— Да, я в поряде, — подтвердил эфиоп, он был всё еще весь в крови, но тем не менее поднялся на ноги, — Спасибо, Нагибин.
Оппаньки.
Вот теперь я завоевал доверие последнего не доверявшего мне члена ложи — эфиопа. Всё, как я и планировал. Прощать людей вообще бывает выгодно, что бы ни твердили мамкины мизантропы.
Правда, еще оставалась Головина. Я понимал, что она мне не доверяет и доверять вряд ли в ближайшее время будет. Но тут уж ничего не поделаешь, придётся это терпеть.
Тем более, что я Головиной тоже не доверял. Две сильные личности в одном корыте — это всегда конфликт, что поделать.
— Дуй сюда, Пушкин, — потребовал я, — И руку протяни.
— Вот блин.
Пушкин весь побелел, но послушался. А что ему оставалось? Денег-то охота.
— Молчать, — выдал я Пушкину гейс, — Надоела твоя болтовня про бабло.
Я понимал, что гейс сложный, и что молчать во время боя Пушкину будет трудно.
Но с другой стороны, из логики инциации следовало, что чем жестче гейс, тем скорее инициация закончится. А я уже, если честно, подустал, пока курочил эфиопа. Так что с Пушкиным рассчитывал закончить побыстрее.
Поэтому я полагал, что жесткий гейс в данном случае уместен, тем более что меня уже и правда воротило от болтовни потомка поэта.
Потом последовало двухминутное избиение Пушкина, потомок поэта сражался лучше эфиопа, но мой гейс явно действовал ему на нервы.
К концу поединка Пушкин оказался со сломанной рукой и без половины зубов, но его резко вспыхнувшая черная аура явно свидетельствовала о том, что инициация прошла. Пушкин получил третий ранг.
Покончив с Пушкиным, я взялся за Корень-Зрищина. Ему я дал простой гейс «не ныть», а потом уработал парня в пол секунд за двадцать.
Но инициация не прошла. Возможно дело было в депрессии парня и его шоке от убийства бати. Такие вещи по идее должны были влиять на магию.
Мне пришлось попотеть, лишь через десять минут боя, которые я провёл довольно нежно, магия соизволила повысить Корень-Зрищину ранг.
К этому моменту у Корень-Зрищина были уже переломаны почти все пальцы на руках, а один глаз почти вытек.
Но ничего. Регенерирует. Эфиоп, например, был уже совсем здоров, хотя еще двадцать минут назад растекался по полу.
— Фух, это тяжко, — признался я, покончив с инициацией князя, — Шаманов, дружище, твоя очередь. Сразу прости, если что.
— Да ничего, я готов, — кивнул Акалу.
Шаманову я дал совершенно тупорылый гейс «не покупать мороженое».
Зачем, спросите вы? Да просто мне захотелось проверить, должен ли гейс быть осмысленным, или, как и говорил князь Глубина, значение имеет лишь искреннее желание неофита его соблюсти, а не содержание гейса. Шаманов был идеальным кандидатом для проверки, поскольку искренне и безоговорочно мне доверял, а еще хотел пройти инициацию.
Поэтому его намерения у меня сомнений не вызывали, а значит, если уж и проверять такую хрень — то только на нём. Хотя, конечно, нехорошо ставить магические эксперименты на корешах, тут я согласен. Но что поделать, люблю магические эксперименты.
Акалу прошёл инициацию на удивление быстро и держался достойно. Через пару минут лютого боя он уже получил третий ранг, при этом отделался только порванным мундиром и парой синяков.
— Блин, пить охота, — я совсем задолбался.
Работа наставника оказалась довольно тяжкой, я теперь понимал, почему князь Глубина отказался бесплатно меня учить.
Громовищин подал мне свою фляжку.
— Коньяк, я надеюсь?
— Вода с клюквой и лимоном, — пробасил Громовищин.
— Сойдёт. Спасибо.
Громовщину, к счастью, инициация не требовалась. У телохранителя принцессы был восемнадцатый ранг, так что наставником для него я быть никак не мог, со своим жалким третьим рангом.
У наставника же ранг должен быть выше, чем у инициируемого. Кроме того, я был уверен, что Громовищин даже в учебном бою уработал бы меня за пару секунд. Так что оно и к лучшему.
Со вторым рангом теперь оставались только Чумновская и принцесса.
— Я не могу избивать до полусмерти девочек, — вздохнул я, — Баронесса?
— Я на каблуках, Нагибин, — чопорно ответила Головина, — И никто не давал мне посвящения в наставники.
— Обе проблемы решаются влёт, — заверил я Головину, — Каблуки вы можете снять. А что касается посвящения… Баронесса Головина, я наставник Нагибин, в ясном уме и трезвой памяти, даю вам посвящение. Идите и будьте наставником. Оприходуйте Чумновскую для начала.
Я понятия не имел, сработало ли моё посвящение Головиной в наставники.
Но, как я уже успел убедиться на своём опыте, это посвящение не имело ни конкретной формы, ни визуальных магических эффектов. Кроме того, сработало же посвящение данное мне князем Глубиной вообще невольно и в результате случайной оговорки. Значит, моё посвящение Головиной тем более должно было сработать.
— Давайте, баронесса, — потребовал я, — Или хотите, чтобы ваша ложа состояла из низкорангового дерьма? Вы Великий Дракон или кто?