Во все Имперские. Том 3
Шрифт:
— Регенерируют, — подтвердил из-за моей спины Громовищин.
— Дай-ка ей пить, — потребовал я.
Громовищин уже помог подняться принцессе и теперь кинул мне фляжку. Я открыл её и протянул Головиной.
Баронесса жадно припала к воде с клюквой и лимоном. Ожог на её лице регенерировал на глазах, коса тоже начала отрастать, правда незаплетённой.
Принцесса тем временем была вся в крови и едва стояла на ногах, но переломов у неё вроде не было. Всё же Головина, хоть и была поехавшей, но работала гораздо
Сейчас принцесса несколько недовольно смотрела, как я обнимаю пьющую воду Головину.
Эта тоже ревнует что ли? Ну всё, приплыли. У меня тут гарем нарисовался, хотя я о таком не просил.
— Да я бы лучше с вами пообжимался, графиня, — заверил я принцессу, — Честное слово. Но вы всё-таки просто избиты, а не пылали заживо. Так что уж простите. Головиной мои обнимашки тупо нужнее.
— Простите, баронесса, — извинилась в свою очередь принцесса, — Я такого не хотела. Само вышло. Я даже не знаю как.
Головина вдруг вывернулась из моих объятий и закатила мне мощную пощечину, усиленную магией, так что мне чуть башку не оторвало.
— Что вы там болтали про моё лицо, Нагибин? Вам нравиться оскорблять меня?
— Естественно, — кивнул я, потирая щеку, — Я вас поэтому и оскорбляю, баронесса, потому что это весело. Так что странный вопрос.
Но Головина уже демонстративно отвернулась от меня к принцессе.
— Такое бывает, — объяснила девушке Головина, — Слишком мощная аура часто может атаковать сама, если владелец пытается её подавить. Но вы сражались достойно, графиня, вы исполнили свой гейс.
— Спасибо, — потупилась принцесса под пристальным взглядом Головиной, которым можно были дыры в стенках сверлить, — Еще раз простите, что подожгла вас, баронесса. Я правда не хотела.
— Это всё хорошо, — счёл необходимым влезть Пушкин, — Но теперь, когда все прошли инициации, мы можем наконец начать делить нашу корону? Или проведём еще парочку магических ритуалов?
— Масонские ложи магов и существуют для ритуалов, — заметил я, — А не для делёжки корон. Но если тебе так неймётся — приступай. Я не против.
— Чего? — удивился Пушкин, — Мне приступать? Типа ты даёшь мне право лично поделить корону, как я хочу?
— Почему бы и нет? — пожал я плечами, — Давай, дели. Мне плевать. Я сегодня ночью уже побывал у оценщика. Корона стоит десять миллионов рублей. С покупателем сейчас ведутся переговоры, думаю, они займут пару дней. А потом мы продадим корону и получим деньги.
Эфиоп присвистнул:
— Ну ни фига себе. А покупатель не сорвётся?
— Не сорвется. А теперь пусть Пушкин делит, если ему так хочется.
— Ну… — Пушкин даже растерялся, — Нас же было пятеро, во время битвы в кабинете французского. Я, Чумновская, Головина, Нагибин и Шаманов. Так что предлагаю каждому по два миллиона. Так будет честно.
— Слышь, а я? — влез эфиоп.
— А ты в битве не участвовал, забыл? — вышел из себя Пушкин, — Может еще отвалим бабла Корень-Зрищину, который пытался нас убить?
— Так ты сам же пытался убить Нагибина и остальных, ты в кабинете французского против них дрался, — рассвирепел в ответ эфиоп, — У тебя память отшибло? Так я её тебе сейчас вправлю!
Эфиоп активировал свою желтую ауру, Пушкин — свою, угольно-черную.
Парни встали друг против друга и явно собрались устроить славный замес.
— Ты вообще нас сдал Огневичу, падла! — орал Пушкин.
— Давайте-давайте! — подбодрил я друзей, — Устройте мне нормальный мордобой, а то тут уже никому рожу не чистили целых пять минут. Непорядок.
— Ну так рассуди нас, Нагибин, — потребовал эфиоп.
Оба спорщика повернулись ко мне. Неплохо.
— Хм… — я хмыкнул чисто для порядка, на самом деле я, разумеется, уже давно решил, как делить корону, — Ну, в целом я согласен с вами обоими. Пушкин хорошо поделил. Но и Иясу нужно дать долю. Но сокращенную, поскольку он и правда нас сдал. Так что эфиоп получит полмиллиона, а все остальные, перечисленные Пушкиным, по миллиону девятьсот рублей.
Корень-Зрищин не получит ничего, всё верно. Но не потому, что он пытался нас тогда убить. А потому что сейчас Корень-Зрищину нужны от меня некоторые услуги. Так что будем считать, что его доля уйдёт в счёт погашения платы за эти услуги. Ну и самое главное — я отказываюсь от своей доли. В пользу графини дю Нор.
— Чего? — ахнул пораженный Пушкин, — Отказываешься от своей доли?
Иясу выругался по-эфиопски, потом неопределенно кивнул.
— Барон, я вам благодарна, но… — начала было принцесса.
— Никаких «но», — отрезал я, — Я реально отказываюсь от своей доли в вашу пользу. Уверен, что вам понадобятся деньги, если вы понимаете, о чём я. А теперь, если мы покончили с делёжкой, я поясню вам, что вам придётся сделать, чтобы отработать ваши миллионы.
— Отработать? — всплеснул руками Пушкин, — Так я и думал, опять…
— Не опять, а снова, — перебил я потомка поэта, — А ты думал, что просто так получишь почти два ляма, Пушкин? Нет, так не бывает. Корона не лично ваша, она нашей ложи. Как там называется наша ложа, Головина?
— Лицей-Восемь, — ответила баронесса, — Консервативные ложи обычно называют в честь места, с добавлением цифры. Сокращенно «L8», такие краткие варианты названий тоже используются.
— Вот именно, — подтвердил я, — И наша L8 создана не для того, чтобы поднять бабла на воровстве царских корон и разбежаться, Пушкин. Нет, у меня большие планы. Мы все тут из худых родов, и мы должны вернуть себе власть и влияние. Мы должны сделать наши кланы великими снова. Я лично намереваюсь подмять под себя Россию, если не весь мир. И использовать ложу в качестве механизма для этого.