Водный клан
Шрифт:
— Не знаю, — я задумчиво выбрал какое-то маленькое пирожное, которое представляло собой настоящее произведение искусства, и есть которое было даже в какой-то мере кощунственно, и запихал его в рот целиком, тщательно прожевал, и добавил, поднимая взгляд на Фридриха. — Возможно. Я не уверен.
Понятия не имею, что так развеселило императора, но он снова откинулся на спинку дивана и рассмеялся. Отсмеявшись, он посерьезнел и снова посмотрел на меня, поглаживая подбородок.
— Раньше, еще лет пятьдесят назад, ритуал считался очень интимным делом, проходить его требовалось в полном одиночестве наедине со своей стихией. Разумеется, это вело к неутешительной статистике смертности среди членов императорских домов. Однако, то, что Российская империя осталась, в конце концов, без лидера, и подобная традиция сыграла в этом не последнюю роль, на императорском саммите были приняты определенные поправки. Теперь отцу дозволялось помочь своим сыновьям и присутствовать при всех этапах ритуала. Смертность заметно снизилась, причем снизилась
— Зачем это вам? — прокашлявшись, сумел просипеть я.
— Я преследую две цели: во-первых, удовлетворяю любопытство, а, во-вторых, ты меня, конечно, извини, но у меня двое мальчишек подрастает. Мне же надо на ком-то попрактиковаться, прежде, чем я поведу через ритуал слияния своих сыновей, — Фридрих откровенно забавлялся, но мне было плевать. Мне было сейчас даже на Волкова плевать. Если император действительно поможет мне справиться, наконец, со стихией и с самим собой, приведя в норму и к полному равновесию всех моих составляющих, то я буду ему просто безумно благодарен. И я даже не буду задумываться о третьей цели, которую все же преследует Фридрих. Помогать соседнему государству, а подобного рода помощь, это все же помощь не личная, какой он хочет ее показать, а вполне себе государственного уровня, потому что просто так, не имея при этом в последствии неких дивидендов от своего соседа, раздавать такие подарки было непростительной безответственностью, а безответственным и недалеким император все же не выглядел. Я даже не стану сейчас, в настоящее время задумываться над тем, что ему прекрасно должно быть известно, через шпионов, лояльных лиц или через местную Вангу, что в моей стране существуют некоторые проблемы с наследниками, которых мочат, как котят, а из оставшихся троих ритуал слияния до конца не сможет выдержать ни один, во всяком случае, без посторонней помощи и подсказки, даже я, который уже подошел близко к его окончанию. И ему, за каким-то хреном, было очень важно, чтобы в Российской Империи, наконец, появился император, а не разрозненный Совет кланов, главной целью представителей которого является перегрызть соседу глотку и нахапать побольше, пока другие не набежали. В такой ситуации не может быть шкурного личного интереса из праздного любопытства. Я настолько далек от политической карты миры на текущий момент, что даже представить не могу, какие выгоды может, даже чисто теоретически, получить Фридрих для своей страны. Но если я не прав, и он просто такой вот добрый человек, то мне опять-таки благополучно на сегодняшний день плевать, потому что именно сейчас появился шанс закончить эту бесконечную пытку, и начать уже мыслить трезво, не ожидая от своего дара смертоносных для меня сюрпризов. И если он после этого меня выгонит, придав ускорение пинком под зад, я в обиде не буду и приму этот пинок за благословение. Ничего, Олежку я сам найду. На какого-нибудь мэра Милана выйду, может быть, даже забашляю ему, чтобы глаза на некоторые возможные в процессе извлечения Волкова из его норы закрыл, пока я не уеду.
— Я согласен, — сразу ответил я, чтобы не дать ни одному из нас передумать, выпалил я, даже покашливать переставая. — Когда?
— Да, прямо сейчас, — махнул рукой император.
— В смысле, прямо сейчас? — Ну, не так же скоро? Я не готов. К этому вообще невозможно подготовиться.
— А чего тянуть? Тем более, что тебе действительно осталось лишь заключительный аккорд сыграть. Стихия тебе, как таковая, не нужна, она у тебя весьма универсальна, ты сможешь ее везде найти, — он встал, и я уже попытался вскочить следом, но он меня остановил, обойдя диван, на котором я сидел, и кладя руки мне на плечи, заставляя снова сесть. — Сиди, постарайся расслабиться. Хотя, если ты все-таки мазохист, то тебе должно понравиться, — он хмыкнул. — Призови дар, — я увидел, как на золоте, покрывающем стоящую на столе чашку, вспыхнули два бирюзовых огня. Что? Почему они бирюзовые, а не си… — Додумать я не успел, потому что почувствовал, как пол вместе с диваном подо мной провалился, отправив куда-то вниз в свободное падение.
Я даже закричать не мог, проваливаясь все глубже и глубже, пока, наконец, не рухнул на твердую поверхность очень сильно напоминающую бойцовский ринг. Самое поганое заключалось в том, что я даже не мог понять происходит это со мной наяву, или это такой вот выверт собственного подсознания, в которое меня закинул Фридрих. Вокруг было темно и очень тихо. В этой тишине особенно громко прозвучали гулкие шаги, раздающиеся в темноте, а потом вспыхнул яркий свет прямо над головой, осветив окружающее меня пространство, создавая ощущение, что он словно висит в черной пустоте, поглощающей все вокруг, потому что ни единая частица света не падала за пределы этого огороженного канатами круга. Это, действительно, был именно
— Сюрприз! — я резко обернулся и увидел, как ко мне подходит парень, со светящимися синим светом глазами, в котором я с удивлением узнал самого себя.
— Нежданчик, правда? — с другой стороны приближался точно такой же парень, вот только глаза его горели яркой зеленью, совсем такой же, как у гребанного Макарки.
— Кто вы такие, мать вашу? — прошипел я, делая шаг назад и натыкаясь спиной на натянутые канаты. Если к чему-то, в виде оригинального отражения собственного дара я и был подсознательно готов, то к присоединившемуся зеленому Макару нет, и это было чертовски пугающе, потому что интуитивно чувствовал, что любое прикосновение парня с зелеными глазами ко мне не закончатся ничем хорошим.
— Мы — это ты, дебил, — радостно провозгласил синеглазый. — И сейчас, мы выясним, кто именно будет главным в нашем таком забавном тройничке, — я не сумел сообразить, как получил кулаком под дых и согнулся пополам, чтобы с другой стороны тут же получить в лицо коленом. — Слабак, — резюмировал синеглазый, что есть силы пнув меня в бок. Макарка пока не участвовал в развлечении, просто задумчиво смотрел на своего более сильного и старшего товарища, если выживу, то убью Алдышева с особым цинизмом и жестокостью. Эта мысль немного привела меня в чувство, и я отошел от первого шока, думая, как совладать с древнейшей стихией, чтобы вернуться обратно, придумывая пытку поинтереснее в то время, как Евгешу будут растягивать на дыбе.
— Вставай, прими свою сущность, не отталкивай, — пронеслось в мозгу, и я словно ощутил, что там за канатами стоит кто-то, кто в случае чего придет на помощь и наваляет этим уродам, даже, если я сам не справлюсь.
— Что мне делать? — онемевшими губами прошептал я и в ответ услышал.
— Соединись с ними, почувствуй себя цельным, — ему легко говорить, другое дело, как это сделать? И тут я вспомнил, как держал, не давая вырваться, порождение больной фантазии папашиных дружков, и решил рискнуть. Вскочив на ноги, я схватил синеглазого, выворачивая его руку за спину и разворачивая лицом к зеленому, который уже собирался ударить, и не смог погасить инерцию замаха. Его кулак угодил прямо в живот синеглазому и тот взвыл, когда кулак атакующего буквально прошел сквозь тело, и словно застревая в нем, превращая плотную массу в желе, которое начало просачиваться сквозь мои пальцы, растекаясь по ним. Я закрыл глаза, чувствуя, как вода начинает просачиваться в меня, сначала с трудом, словная вязкая слизь начала проникать в сосуды и ткани через кожу, но постепенно она становилась не такой тягучей, полностью преобразовавшись в кристально чистую воду, которая уже текла спокойно и не встречала никаких препятствий на своем пути. Ее становилось все больше и больше, пока она не начала заполнять все свободное пространство внутри меня. Я чувствовал, что легкие практически полностью заполнились жидкость, мне стало тяжело дышать и думал, что захлебнусь в ней, к тому же ко вкусу чистой родниковой воды присоединилась горечь и до меня донесся резкий запах свежей травы, только что скошенной и оставленной на поле высыхать. Внезапно этот поток прервался, и я распахнул глаза.
Ринга больше не было, я стоял на скале, а подо мной бился о скалы океан, подставив лицо легкому ветерку и долетающим до мне соленым брызгам, я просто стоял, наслаждаясь этим невероятным чувством, близким к оргазмическому. Раскинув руки, я шагнул со скалы прямо в объятья океана. Как только волны сомкнулись надо мной, меня повлекло в карусель с постоянно меняющимися образами. Я видел всю воду, которая присутствовала на планете земля, каждую каплю пота, скатывающуюся со лба рабочего, каждую каплю, вылетевшую с первым криком только что рожденного ребенка, каждый ручеек, каждую лужу, каждую дождинку. Казалось, что вся эта вода переполняет меня, но она была моей частью, я и был этой водой.
Меня вырвало из объятий стихии мощным рывком, и я упал на пол в кабинете императора Фридриха, мелко дрожа, ощущая боль в каждой клеточке тела, и такую слабость, что любая попытка подняться вызывала просто физический протест.
— Вот из-за этого такая жуткая статистика прохождения ритуалов слияния до конца, — сообщил мне Фридрих довольно буднично, помогая усесться обратно на диван.
— Что это было? — я провел дрожащей рукой по лбу, с удивлением отмечая, что кожа абсолютно сухая, хотя мне казалось, что она должна быть мокрой от пота.
— Полное слияние со стихией, — Фридрих снова занял место напротив меня. — Ты едва не воплотился в стихии, мне с трудом удалось тебя вытащить. Но, надо сказать, это был уникальный опыт. Мое любопытство практически удовлетворено, так что, выкладывай, зачем тебе понадобилось добиваться встречи почти на высшем уровне, только, можно сказать, без галстуков?
Глава 15
Хорошо было то, что дом, в котором окопался Волков, стоял на отшибе, в пригороде Милана, и рядом с ним никаких больше жилых объектов не было. Плохо было то, что дом этот многоквартирный и многоэтажный, в котором Волков снял целый верхний этаж вместе с мансардным. Понятно, что жил он там не один, а с группой товарищей, и это тоже создавало определенную проблему.