Водный клан
Шрифт:
Щелк, щелк, щелк — те, кто схватился за оружие упали на пол, и я кивнул Вихрову, один зашел в комнату. Этот момент был оговорен заранее, и командир мне не мешал, хотя, по его лицу было видно, что он не одобряет.
Сливаясь со стихией, я чувствовал разницу между тем, что было, и тем, что стало. При всех тех же ощущениях и чувствах каждой капли воды вокруг, я не ощущал раздвоения сознания или каких-то перемен в восприятии. Это был я без всяких «но», я, которому доступно все то, чем мог манипулировать мой «злой стихийный близнец», которого я сумел одолеть в том кошмарном испытании, в которое меня толкнул Фридрих. Вот только, как уже было не раз, фантазии этого моего «близнеца» у меня не было.
Водный хлыст разделился на несколько частей и, захватив ноги всех тех, кто остался в комнате и повскакал со своих мест, опрокинул их на пол. Я поморщился. Ну же, нужно сотворить нечто этакое… Нет, бесполезно. Наверное, я что-то придумаю дома в ванной,
Зеленая желеобразная жидкость хлынула из моих рук прямо посреди комнаты и начала соединяться в единый конгломерат уже знакомой мне зелени. Резко запахло свежестью и травой, а Макар, покачиваясь, постоял в едином конгломерате секунд десять, а затем резко разделился на части, каждая из которых рванула к своей жертве. Слишком быстро она рванула, я не совсем успевал отмечать каждое ее булькающее движение. Внезапно, время словно замедлилось, хотя я двигался в том же ритме и темпе, что и всегда, но, глядя, как словно в замедленной съемке один из мужчин делает шаг назад, а другой спотыкается о провод тянущийся по полу и падает на спину, в то время, как Макарка начал телепортироваться перед своими жертвами, я понял, что очень сильно ускорился относительно всех остальных, находящихся в этой комнате, включая зелень. Было интересно наблюдать, как в момент телепортации создается небольшое искажение пространства в виде едва видимой воронки на двух концах одновременно: на входе и на выходе из нее. Значит, я могу видеть телепортационные окна в момент их проявления еще до появления самом объекта. Занятно. Настолько, что я видимо потерял концентрацию, и происходящее резко вернулось в режим реал-тайм с обычной скоростью. Как бы я не пытался повторить подобный фокус, но у меня ничего не получилась. Поморщившись от досады, я поставил еще одну галочку в памяти над чем еще нужно подумать и разобраться, и просто принялся смотреть на то, как резвится Макарка. На меня никто внимания не обращал, все были заняты единственным делом, хотя бы попытаться убежать от неминуемой смерти. Как показала практика, ни пули, ни дар ветра, ни дар огня, ни дар земли существенного урона зелени не приносили, собственно, они вообще никакого урона не приносили, а через любые щиты, стены и баррикады, которые строили в попытки спастись подопытные, зелень спокойно телепортировалась.
Прошло почти десять минут, когда стихли крики и все закончилось. Я протянул руку ладонью вниз, и зеленая масса как будто неохотно поползла в мою сторону, чтобы начать втягиваться в ладонь довольно тонкой струей.
— Значит, вывод следующий: зелень не способна убивать другим способом, нежели растворение и поглощение, — проговорил я, осматривая голые, словно выбеленные кости скелетов, лежащих на полу в ворохе одежды. — После поглощения становится сильнее, и начинает пытаться выделываться и права качать, я сжал руку в кулак, пережимая с силой тонкий зеленый ручеек. Послышался то ли писк, то ли стон, и, когда я разжал кулак, процесс поглощения зелени уже мной, пошел гораздо веселее. — Так-то лучше. — Я прикрыл глаза, все-таки во время слияния я немного меняюсь, становлюсь чуть более черствым. Потому что в другой раз, я как минимум, закрыл бы глаза, чтобы не видеть поглощения зеленью Волковских приспешников, сейчас же наблюдал за процессом от и до, как говорится. Внезапно в голове зашумело, а затем я почувствовал небывалый подъем сил. Словно кто-то влил в меня одним махом приличную дозу энергетика: лицо загорелось, а сердце застучало как ненормальное, но это было не все, дальше я почувствовал, как с уставших мышц уходит усталость, а каждая клеточка тела словно обновляется. Ничего себе, зелень, похоже, отдает мне сожранную энергию, точнее, я у нее эту энергию забираю. Вот почему Макарка так сопротивлялся возвращению к папочке. Ну, его понять можно, а вот баловать нельзя. Только кнут, и никаких пряников.
Немного успокоившись, я разорвал слияние и направился к двери. Так, зелень выпускать часто нельзя, только в случае крайней необходимости, а то подсяду на подзарядку как на наркотик, и буду маньячить по подворотням, поддаваясь на мольбы Макара о том, что ему скучно, темно и голодно.
В коридоре было тихо, в пределах видимости валялось несколько тел.
— Все, чисто, — прозвучало в ухе. — Только, Виталий Владимирович, Волков сбежал.
— Как ему это удалось? — процедил я сквозь зубы.
— У него, оказывается, был портал, — твою мать! Только вот этого мне сейчас и не достает! — Вам следует знать, что перед тем, как Волков активировал портал, снайпер сделал несколько выстрелов, пули, как и договаривались, были покрыты адамантиновым напылением, но цель окружал щит, который пуля не пробила. Такого раньше нами не наблюдалось, — какой предусмотрительный малый, наверное, некое заклинание сумел модифицировать, чтобы свои же и не порешили. Осталась только думать о силе
Я тупо смотрел на того мужика, который погиб при этой зачистке первым. Совершенно бездумно подошел к телу и забрал дипломат.
— Саша, обыщи здесь все и направляйтесь на пристань. Возвращаемся домой, нам здесь больше нечего делать.
Глава 16
— Громова уже выпустили из больнички? — уже сидя в удобном кресле в дирижабле, я связался с Алдышевым. Как бы я не хотел его прирезать, но начальник лаборатории именно он, и именно он отвечал за то, чтобы Громова разместили в самом защищенном месте, но с полным комфортом, и обеспечили всем необходимым оборудованием для вещания. Мне нужно было, чтобы он вышел в эфир во внеочередной раз прямо сегодня. Смерть Дурова несколько спутала все наши планы по стабилизации обстановки с негодующими, а это пламя необходимо было потушить в зародыше. Если народ подуспокоится, то у того же Вихрова появится необходимое время, чтобы координаторов аккуратно извлечь из нашего общества и кого пустить в расход, кого на опыты сдать тому же Алдышеву, а кто-то отправится прямиком домой, получив внушение по шее с предупреждением, что за ним следят и, если что… Громов как никто другой мог влиять на массы. Это меня он бесил неимоверно, а вот на остальных очень даже положительно действовал — этакий добрый дядюшка, искренне заботящийся о благополучие практически каждого, кто его слушал, а для тех, кто не слушал, делал так, чтобы до них донесли его искренние фанаты, что о сомневающихся он тоже заботится. Ну а пистолет, приставленный в это время ему между лопаток, зрителям видеть необязательно.
— Нет, Виталий Владимирович, — Алдышев вздохнул. — И он, и Кузин все еще находятся под надзором медиков.
— А откуда он тогда вещал? — спросил я, все больше раздражаясь.
— Так из палаты и вещал. А Кузин ему помог аппаратуру настроить.
— А почему они вообще так долго лечатся? — я невольно нахмурился.
— Может быть, потому, что они были серьезно ранены? — Алдышев всплеснул руками.
— А я был легко ранен? Почему-то меня уже на следующий день выкинули, даже завтраком не накормили. За что я вообще плачу такие деньги? — настроение было отвратительное, да еще и счет пришел виртуальный по оплате услуг этой самой больнички, который следовало заверить и отправить на оплату уже физически. Все в совокупности отнюдь не улучшало моего настроения, особенно после того, как бухгалтер на меня наехала за непреднамеренные траты в крупной сумме, на которую можно было нанять личного доктора и купить некоторую необходимую аппаратуру, которая еще, вроде бы, была нужна для болезных. Намек я понял и отдал соответствующее распоряжение, чтобы начали прикидывать во сколько мне обойдется своя собственная небольшая клиника, да с теми же двумя палатами и, хотя бы, одним одаренным лекарем. Даже несмотря на то, что мой клан разрастался и подминал под себя другие, средств для поддержания нахапанного, категорически не хватало, и я, хоть убей, совершенно не понимал почему.
— Ну вы сравнили, — протянул Алдышев. — Я вот, например, уверен на все сто процентов, что ваши отношения с водой нельзя назвать обычным даже для одаренного. Не говоря уже о том, что вы смогли что-то сделать с Макаром. Он буквально усыхает на глазах, словно сильно по кому-то тоскуя. — Я мог только скрипнуть зубами, глядя, как Евгеша заботится о своем детище, тоскует, Макар, вашу мать. — Кстати, а что вы сделали? И не означает ли сие, что вы прошли ритуал слияния со стихией в самом полном смысле этого слова? Мне никто ничего не говорил, но я же ученый и могу связать некоторые факты, которые не вписывались ранее в полную картину.
— Пошел на хер, — по-моему, весьма даже приличный ответ, учитывая его Макарку.
— Ну, нет, не думаю, — Алдышев покачал головой. — Я женщин предпочитаю.
— Правда? А мне почему-то казалось, что лабораторную пробирку! — рявкнул я, отчего он надулся, но потом нахмурился, потер лоб и посмотрел на меня.
— О, вспомнил. Я тут вчера в музей, который в Одессе наведался. Мне там надо было кое-что забрать со склада, в общем, неважно, — он махнул рукой, а я почувствовал, как у меня дернулся глаз. — В общем, вы случайно не знаете, что там делает труп Дмитрия Воронова?
— Чей труп? — я почувствовал, как перехватило горло.
— Дмитрия Воронова, — повторил Алдышев. — Он этот, как его, о, кондотьер клана Макаровых. Точнее, раз он там в виде трупа валяется, то, наверное, был кондотьером клана Макарова? Да, так будет более правильно.
— Так, стоп, — я остановил поток сознания, изливающегося из Алдышева. — А почему эти чертовы музеи до сих пор не расконсервировали, не перенесли то, что считаете необходимым в лаборатории, а то, что не нужно, да еще и потенциально опасно — не уничтожили? По-моему, я отдавал соответствующий приказ!