Водный Лабиринт
Шрифт:
— А тот рыцарь? Известно хотя бы, где он был похоронен? — поинтересовалась Афдера, не отрываясь от своего дневника.
— Нет. С тысяча двести пятидесятого по девяносто первый годы крестоносцев, павших на поле боя, там же и хоронили. Тела тех, кто прославил себя в боях, перевозили в Сен-Жан-д'Акр, где погребали в криптах и катакомбах вместе с их щитом и мечом, а также знаками воинской доблести. Потом крепость перешла в руки мусульман, и большая часть списков умерших была утрачена. До этого
— А гробницу этого Фратенса никак нельзя вычислить?
— Это невозможно. Мусульмане сожгли почти все бумаги, которые находились в Сен-Жан-д'Акре, а то, что уцелело, было уничтожено при взятии крепости турками в тысяча пятьсот семнадцатом году. Точно известно, что в тысяча восемьсот девятнадцатом, когда Палестина отошла к англичанам, те не обнаружили никаких списков. Чтобы найти гробницу, нужно заручиться разрешением израильских властей и прошагать многие километры по подземельям крепости. Думаю, сделать это будет непросто.
— Как раз наоборот. У меня хорошие отношения с Израильским управлением по делам древностей.
— Но не у меня, — уточнил Колаяни.
— Почему?
— Израильтяне обвинили меня, Эоланда и Каламатиано в попытке похитить несколько старинных предметов. Сразу скажу, что не имел к этому никакого отношения, но в результате нам запретили исследовать что-либо в Сен-Жан-д'Акре.
— Будьте уверены, если вы поможете мне, то я получу разрешение от израильтян.
— Как же я вам помогу, если вы не хотите делиться честью открытия рукописи Элиазара?
— Я могу изменить свое мнение. Это будет зависеть от объема вашей помощи.
— Так что же я должен сделать?
— Организовать мою встречу с Каламатиано.
— Вы с ума сошли! Если Грек узнает, что я говорил с вами о книге Иуды и манускрипте Элиазара, то он захочет сварить меня в кипящем масле.
— Таково мое условие. Сведите меня с Каламатиано, и израильтяне забудут о прошлых делах. Иначе я не только постараюсь сделать так, чтобы они не забыли об этом, но и расскажу всем многочисленным бабушкиным друзьям о том, что вы пытались меня обмануть во время сделки, — сказала Афдера с ангельским лицом.
— Вот стерва, — пробормотал Колаяни по пути к столу. Он порылся в огромном ворохе бумаг и черно-белых снимков и вытащил оттуда потрепанную записную книжку в кожаной обложке. — Ладно, выведу вас на него. Позвоните вот по этому номеру. Если Грек согласится разговаривать с вами — прекрасно. Тогда вы объясните израильтянам, какой я на самом деле хороший. Если он откажется или даже не снимет трубку — тоже прекрасно. Вы все равно распишете израильским властям мои достоинства.
— Договорились. Позвоню вам после
— Надеюсь в скором времени услышать вас, синьорина Брукс. Помните, что отныне мы партнеры.
— Пока еще нет, профессор.
Они вышли с территории кампуса, и Макс первым нарушил молчание:
— Что ты будешь делать теперь?
— Попробую выйти на Каламатиано.
— А потом?
— Мне надо сегодня же узнать у Бадани, был ли найден при Лилиане восьмиугольник из ткани. Еще я хочу позвонить в Берн и задать полицейскому инспектору Грюберу тот же вопрос насчет Вернера Хоффмана.
— А вдруг ты обнаружишь, что эти убийцы, оставляющие после себя восьмиугольники, действительно расправляются со всеми, кто держал в руках книгу Иуды? Теперь представь себе, как эта предполагаемая банда обнаруживает, что существует рукопись некоего Элиазара, способная поставить под угрозу основы существования католической церкви. Думаешь, они оставят в живых тех, кто посвящен в эту тайну?
— Не знаю, Макс, и пока не в состоянии об этом думать. Может быть, мы слишком много суетимся из-за этого Иуды?
— Почему ты не признаешь за ним права на сомнение, как твоя бабушка?
— Наверное, потому, что он предал своего друга.
— Данте поместил Иуду в последний круг ада, где его терзает гигантская птица. Сегодня этот персонаж воспринимается как доносчик и предатель. Его имя служит символом алчности и скупости, вызывая в уме образ человека, которому деньги дороже дружбы. Иудой в западных странах не назовут даже собаку, а в Германии называть так детей запрещено законом. Ты можешь стать тем человеком, который вернет ему доброе имя.
Такси остановилось перед отелем «Вилла Медичи». Афдера вышла, а Макс остался сидеть в машине.
— Ты не выйдешь?
— Нет. Но сегодня за ужином я объясню, почему не хочу переступать черту. Ты меня поймешь.
— Надеюсь, это будет убедительно. Итак, в девять в «Аль люме ди кандела» на виа Панчини. Не опаздывай. — Афдера с силой хлопнула дверью.
Девушка вошла в номер и позвонила Бадани. Трубку взяла служанка.
— Как вас представить?
— Скажите, что звонит Афдера Брукс.
Девица стала что-то бурно обсуждать с хозяином и, видимо, упрекать его.
— Чертовы женщины… Все время чего-то хотят. Кто это?
— Привет, Резек, это Афдера.
— Дорогая моя, как твои дела?
— Нормально. Что нового в Каире?
— Я по-прежнему пытаюсь втирать очки дуракам туристам. Ты же знаешь их. Приходит такой в гавайской рубашке и хочет купить презерватив, принадлежавший лично Рамсесу Второму. Идиоты!