Водный мир. Герилья
Шрифт:
— А что, в Паутине — в смысле, в нашей, гессионской, есть ещё какие-то? — насторожился я. — Или ты на своих бывших учеников намекаешь? Есть причины их опасаться?
— Этих-то? — многозначительно задрал бровь куму-пойаи. — Этих всегда нужно опасаться! Чуть зазевался, и у тебя уже нож в спине! Но ученикам так и положено, юнец. И нет, я не про них. Для тебя и твоих людей они не опасны, потому что вы… ещё одно модное слово… не вспомню…
— Не конкуренты? — подсказал я.
— Вот-вот, они самые! — обрадовался шаман. — Народу архипелага с вами делить нечего, тем более, в Паутине.
— Тем более что дядька Митяй им кое-что объяснил популярно, — поддакнул я.
— И это тоже, — и не подумал смутиться Агуэй. — Твой воин бывает очень убедителен. Даже завидую. Чуть-чуть.
— Значит, есть кто-то ещё? — вернулся я к насущной проблеме.
— Прямо сейчас — нет, — на мгновение прислушавшись к себе, мотнул головой шаман.
— Э-э-э… извини за занудство, старик, но никого нет где? В Паутине под архипелагом?
— Нет, во всей Паутине в целом, — обломал меня собеседник. — За другие миры не скажу, но у нас нет.
— Ладно… а нет вообще никого, или?..
— Или, юнец, — снисходительно усмехнулся куму-пойаи. — И хватит меня проверять, я говорю правду. Сейчас в Паутине дон Эухенио с твоей женщиной, и трое моих бывших учеников. Ученики на архипелаге, а твои люди…
— Не отвлекайся на мелочи, старик! — прервал я демонстрацию возможностей шамана. Больно уж он самодоволен, аж светится от важности. И на всякий случай уточнил: — А представителей каких-то других разумных видов нет? Или сначала объяснить, что за другие разумные виды?
— Не надо, я видел! — отверг моё предложение шаман.
— Ну и где же? — удивился я.
— У пропойцы Качикано на планшете, где же ещё? — пожал плечами Агуэй. — Он ведь любил перед подданными похвастаться, а я у него из всех подданных был самым важным. Вот он меня и… награждал.
— За верную службу? — не удержавшись, хмыкнул я.
— Нет, за то, что я его не убивал, — ощерился Агуэй.
— Кстати, а почему? — ухватился я за оговорку.
— Почему не убивал? — переспросил куму-пойаи.
— Угу.
— Потому что смысла не видел, — снова пожал плечами мой собеседник. — Сам посуди, юнец: зачем мне во главе народа какой-то молодой и горячий выскочка, когда Качи проверен десятилетиями? Очень долгими десятилетиями?
— То есть ты уже натренировался им манипулировать, — перевёл я с шаманского на нормальный язык.
— И это тоже, — ухмыльнулся Агуэй. — Но мы как-то уживались… пока ты не припёрся, юнец!
— Ой ли? Уверен, что всё именно с меня началось? Может, у самого рыльце в пушку?
— Чего?!
— Ну, сам накосячил! А моё появление — это уже следствие из твоих собственных ошибок, старик.
— Возможно.
— Ладно, не суть! — отмахнулся я. — Ты так усиленно намекаешь на некую, э-э-э, третью силу, что я не могу это игнорировать. Давай-ка, расскажи про неправильные отростки. Ну и про твой поисковый алгоритм заодно. Наверняка ведь они между собой связаны?
— Возможно.
— Не беси меня, старый дурень!
— Пытаюсь, но ничего не могу с собой поделать, — мстительно рассмеялся куму-пойаи. — Ладно, ладно, всё! Дело есть дело.
— Хорошо, что ты это осознаёшь! — скрипнул я зубами, сдержав крепкое словцо. — Я слушаю!
— Тут всё очень просто, юнец, — зашёл Агуэй издалека, — чем дольше живёшь в Паутине, чем больше пользуешься «слезой ангела», тем сильнее с ней… как бы это попроще… сродняешься, что ли? Амулет превращается в часть тебя самого. И потерять его… ну, ты понял…
Ну да, теперь и до меня дошло, почему для куму-пойаи потеря артефакта стала таким ударом. Это, как выяснилось, не просто инструмент, это фактически дополнительная часть тела. А я эту часть варварски отсёк. Естественно, Агуэй взбеленился! Это же как заново учиться ходить без одной ноги, или делать повседневные дела без одной руки. Понятно, что тут необходима соответствующая реабилитация. Хотя к данному моменту, судя по его цветущему виду, она успешно завершилась — новая «слеза» «вросла» в шаманскую душу не хуже старой. Вот только функционал у неё здорово урезан. Впрочем, это дело наживное. Плюс у Агуэя теперь есть цель в жизни — восстановить былые возможности. Так что пусть спасибо скажет, что я его не грохнул. Да и потом преследовать не стал…
— Спасибо, юнец.
Тьфу ты, блин! Вот… хмырь старый!
— У тебя на лице написано, что ты думаешь, — усмехнулся Агуэй. — Учить тебя ещё да учить! Но некогда!
— Ты так говоришь, как будто моё ученичество — дело решённое! — буркнул я. — А меня спросил?
— Вот ещё! — фыркнул Агуэй. — Сам придёшь! А я подожду, мне спешить некуда. Кругом больше, кругом меньше… после всех тех, что я уже пережил, это даже не смешно, юнец.
— Ты от темы-то не уходи, старик!
— Как скажешь, юнец! В общем, чем больше сродняешься со «слезой», тем больше ощущаешь её частью собственного тела. И со временем уже не нужно специально стараться до неё «дотянуться», она всегда с тобой и сама делает всё, о чём ты думаешь. Ну и я её чувствую, тут, как ты, юнец, говоришь, баш на баш.
— Научишь, старик?
— А нечему уже! — развёл руками куму-пойаи. — Всё, что для этого нужно, ты уже знаешь и умеешь. Теперь только время и опыт.
— Хм… — невольно задумался я.
Если шаман говорит, что я всё знаю и умею, значит, нужно лишь приложить определённое усилие? Интересно, какое? По логике, надо попытаться «потянуться» к «слезе», но не «проваливаться» к конкретной «нити» или «бечёвке», а как бы зависнуть над всей Паутиной. Ну-ка, а если так?..
— Эй, юнец!
— Чего?! — недовольно буркнул я.
— Потом будешь тренироваться! Я тебя не для этого искал!
— Так я всё правильно делаю?
— Более-менее, — поморщился Агуэй. — Терпение и труд, юнец! Терпение и труд! Но потом! Сейчас есть другие проблемы.
— Проблемы? В смысле, не одна?
— Конечно! — ухмыльнулся куму-пойаи. — Ты сам уже две нашёл.
— То есть ты снова про неправильные отростки.
— Угу.
— Я слушаю.
— В общем… — замялся шаман, — ты лучше спрашивай. Не мастак я разговоры разговаривать.