Водный мир
Шрифт:
И все это произошло в тот самый момент, когда я наконец нашла общий язык с местным населением! При мысли о том, как мы с островитянами могли бы быть дружны в ближайшие дни, вместе собирая водоросли, ловя рыбу, купаясь голышом (это не обязательно), на глаза наворачиваются злые слезы. Одним махом, лишь пожав руку нужному человеку, я устранила все недопонимания между нами. А уважение этих новых, смотрящих на меня, как на досадное недоразумение, арзисов еще нужно заслужить!
Хотя, какие-никакие, плюсы в смене нашей дислокации есть. Во-первых, можно позабыть вонь пригоревшей рыбьей чуши и мерзкий вкус водорослевого пюре. Во-вторых, попрощаться с тесным домиком на окраине острова. В-третьих,
Верная «свита» в лице невыносимого набилианца и легкомысленного атланта по-прежнему рядом. Отныне мы живем отдельно, каждый в своей комфортной каюте, и едим блюда, до боли напоминающие набилианскую еду (при виде завтрака, изобилующего фруктами, зеленью и прочими продуктами не животного происхождения, Никель молча крутанулся на месте и изобразил парочку восторженных па).
Ну и, конечно, главный плюс — меня не обвиняют в нарушении межмировых границ и несанкционированном проникновении в водный мир, как могло показаться вначале. «Молва о землянке, прибывшей в Атлантис, дошла до силовых структур, и оные (т. е. мы), здесь, чтобы как можно быстрее доставить чужачку в ЛИК», коротко пояснили арзисы перед тем, как вежливо упечь нас по каютам.
Наверное, я могу гордиться собой: еще ни один соискатель на работу не заслуживал подобного эскорта. Вот только то, что слухи о нашей экспедиции расползлись по всей планете и так встревожили военных, само собой вызывает беспокойство.
— Головушка не болит? — язвительно интересуется Тимериус, — Ты вчера дала жару.
Хочу парировать, мол «мы, земляне, умеем расслабляться», но вовремя вспоминаю, что до умения отдыхать его расы нам ой, как далеко, и прикусываю язык.
Мы втроем сидим в просторном зале на самой верхушке корабля, за вытянутым, слишком большим для нашей крохотной компании столом. Сквозь панорамные окна в пол и стеклянный потолок открывается живописный вид на серо-синюю морскую даль и отчаянный поединок между разгорающимся рассветом и тучами, безжалостно заволакивающими вновь рожденное светило.
Я снова в транс-форме, лелею в мыслях воспоминание о вчерашнем платье, похороненном на дне рюкзака, и держу в руке бокал. В вытянутом фужере красиво переливается сине-зеленый коктейль (да, Тимериус, я в курсе, что сейчас всего лишь шесть утра). Всего несколько дней назад завидовала счастливчикам, путешествующим по морю на шикарных лайнерах, а теперь, оказавшись на их месте, чувствую себя пленницей в позолоченной клетке. И почему мне никто не сказал тогда, что мечтать нужно осторожно?
— Как они вообще на… — громко возмущаюсь я, но сообразив, что кричать, находясь на борту чужого, оснащенного по последнему слову техники, корабля, чревато неприятностями, сбавляю тон и заканчиваю фразу возмущенным шипением. — Как они вообще нашли нас?
Тимериус морщится и смотрит на меня с неприязнью, кажущейся странной после недавнего теплого отношения.
— Атлантис — не такая дыра, как тебе могло показаться, Варисса.
— У арзисов было масса возможностей отследить наше расположение, — встревает Никель, пребывающий в чудесном настроении. Он явно рад форсировать свое приближение к желанной дыре. — С ними мог связаться наш знакомый, капитан службы безопасности порта. Или они могли перехватить один из сигналов, посылаемых мной в ЛИК…
— С ними связался совет старейшин острова. По моей просьбе, — хамелеон, не глядя на него, намазывает на хлеб густой белый соус.
— О. Понятно. Мог бы поставить меня в известность. — Ник на миг мрачнеет, но он тут же снова примиряюще улыбается. — Хотя, все разрешилось, и это главное.
Он делает вид, что ничего особенного не случилось, и даже начинает подпевать под нос, но я чувствую — случилось. Взаимопонимание
Отношения между Ником и Тимом никогда нельзя было назвать прекрасными — сказывалось вечное противостояние двух миров, негласно воюющих за титул самого могущественного измерения.
Примерно такое же противостояние, существенно уменьшившись в масштабах, развернулось и среди нас: руководитель экспедиции по-прежнему Никель, но Тимериус постепенно перехватывает инициативу в свои руки.
Сейчас все козыри на руках у атланта: он умеет найти общий язык с сородичами и детально разбирается в нюансах и тонкостях жизни в водном мире. Ник, со своим умением считывать отпечатки людей и знать все наперед, тоже мог бы влиться в массы и стать для атлантов практически своим. Но гордыня и предвзятое отношение не дают ему понять и принять местных. А еще, его мысли явно заняты чем-то другим.
«Тобой», отвечает несносный голос в моей голове.
Я давлюсь сэндвичем и чувствую, как краснеют щеки, а на глаза выступают слезы. Никель заботливо хлопает меня по спине, дожидаясь, пока я откашляюсь, совершенно не смущаясь тем фактом, что чуть не стал причиной моей асфиксии. Злость проходит, сменившись душевным волнением. Когда я вновь беру в руки бутерброд, они заметно дрожат, оставляя на столе слой россыпь хлебных крошек.
Чуть позже нас приглашают на заседание военных.
Кабинет обставлен богато, неведомые дизайнеры явно не поскупились, добавив в интерьер помещения множество элементов из дерева. Деревянные панели на стенах, деревянная мебель, десятки картин в деревянных рамах, десяток окон с видом на океан, выходящих в разные части планеты в разное время суток. Там — утро, окрашиваемое зарей в розоватый оттенок, там — свинцовые тучи, проливающиеся белесыми полосами дождя прямо в неспокойный океан, а там — соседняя галактика, освещающая ночные пейзажи ярким светом звезд.
Меня не покидает ощущение дежавю. Эта встреча напоминает переговоры с портовым капитаном. Слава Вселенной, сейчас нас не держат за мошенников и безбилетников (либо тщательно скрывают это), а за спиной не маячит суровая охрана, готовая при малейшем признаке опасности покарать нас дубинками. Но и особого радушия или доброжелательности тоже не заметно.
В этот раз в беседе участвует больше народа: за большим круглым столом, помимо нас, сидят пятеро военных. Белые безрукавки, узоры татуировок и сложность причесок: они сделали все возможное, чтобы максимально походить друг на друга.
Я решаю сконцентрировать внимание на самом общительном, молодом и заметном атланте. В отличие от строгих и скучных стариков, он шумен, весел и выглядит почти по-бунтарски: я впервые вижу на ком-то цветные татуировки рода. Парень буквально засыпает нас вопросами об образовании, опыте работы и мнении о ЛИКе. Вернее, засыпает ими МЕНЯ — я, как важная персона, сижу во главе стола и мечтаю провалиться сквозь землю.
У меня нет подвешенного языка Никеля и таланта связно и красиво врать, также как нет дипломатичности Тимериуса. В чем я действительно сильна, так это в напускании на себя надменного и загадочного вида. Притворяясь слишком важной персоной для дачи пространных объяснений, отвечаю односложно и неохотно, позволяя Никелю самому уводить беседу в нужное русло. Беру пример с Треора Асти, того самого арзиса, что обращался к толпе на набережной. Он изредка вставляет ценные замечания или просит уточнить какой-либо факт, но большую часть времени сидит молча, время от времени бросая на нас скептические взгляды. Интуиция подсказывает: несмотря на немногословность и скромность в одежде, главный на судне именно он.