Водолей и Весы
Шрифт:
— Наперед будешь думать. Запомни, так свою судьбу не изменишь.
— А я смогу вернуть все назад?
— Сможешь, — сказал Федор, — сможешь.
— Но как?
— А ты и сам знаешь, —
По коридору обсерватории шел человек. Серебряные жидкие волосы обрамляли его румяное лицо. На серый лондонский костюм легко был наброшен белый халат. Почтительная свита двигалась чуть поотстав в том же темпе. Это был член-корреспондент Петр Максимович Склянкин. Забравшись под купол, он решительно двинулся к телескопу.
— Ну, что тут у вас за страсти, — недовольно процедил он, пристраивая лоб к аппарату.
Заглянул в окуляр. Почмокал, Свита затихла. В стороне у стенки стоял Лева Кислюк, зажав в руке бутерброд с сыром.
— Вы что, разыграть старика решили, судари мои? — строгим фальцетом сказал член-корреспондент.
Бутерброд чуть не выпал у Левы из рук.
— С каких это пор у Марса кольца, а? Я нас спрашиваю! — нажимал академический фальцет.
— Позвольте, Петр Максимилианович, —
— Отчего же не позволить, позволю, — Склянкин отпрыгнул от телескопа. — Пожалте, полюбуйтесь на свой Марс. Фантазеры. Романтики. Революционеры.
Аркадий Афанасьевич заглянул в телескоп.
— Ну? — требовательно спросил Склянкин.
Несчастный астроном ничего не ответил. Он молча смотрел в телескоп и сопел.
— Судариков, дан я тебя поцелую, — Леля повисла у него на шее. — Мир снова устойчив и уютен. Сатурн на месте. Как ты напугал меня, однако. Обещан, что больше ничего такого не выкинешь, шалун ты эдакий.
— Конечно, Лелечка.
— Это же просто какое-то космическое хулиганство. Смотри, об этой истории — никому!
— Никому, Лелечка.
Он покорно склонил голову. Человек, который мог двигать планеты.