Водопад
Шрифт:
Впрочем, все гости знали, что, как только они покинут церковную территорию, они снова станут законной добычей репортерской братии.
«Паразиты чертовы!…» – прошипел сквозь зубы один из давних клиентов «Бальфур-банка», хотя знал, что назавтра купит сразу несколько газет, чтобы убедиться – его имя упоминается в журналистских отчетах.
Все скамьи в церкви были заняты, в проходах тоже стояли люди, поэтому пришедшие на похороны полицейские остановились у самых дверей. Заместитель начальника полиции Колин Карсвелл стоял, сложив руки на животе и слегка наклонив голову. Позади него неподвижно застыли старший суперинтендант Джилл Темплер и инспектор Билл Прайд. Еще несколько человек в штатском остались снаружи, наблюдая, прислушиваясь к разговорам, патрулируя территорию вокруг церкви и кладбища. Убийца Филиппы
Джон Ребус, одетый в лучший костюм и длинный зеленый плащ с поднятым воротником, стоял снаружи у дальней стены церкви и думал о том, сколь уныл и невыразителен окружающий пейзаж: оголенные склоны холмов в редких крапинках пасущихся овец, тускло-желтые кусты утесника, серое небо. От нечего делать он прочел мемориальную табличку перед воротами и узнал, что здание церкви было построено в XVII веке на средства, собранные окрестными фермерами. На кладбище, обнесенном невысокой каменной стеной, находилась по крайней мере одна могила тамплиеров, что дало историкам основание полагать, будто раньше на этом месте находился другой, более древний храм и погост.
«Надгробный камень с могилы члена ордена тамплиеров в настоящее время находится в Музее истории Шотландии», – прочел Ребус и сразу подумал о Джин. Если бы она сейчас попала сюда, то, конечно, смогла бы увидеть приметы и следы прошлого, которые он просто не замечал.
Ребус мог бы и дальше размышлять в подобном ключе, но тут к нему подошла Джилл и сурово спросила, какого дьявола он сюда приехал.
– Я приехал отдать покойной последний долг.
Тут он увидел, что Карсвелл, заметив его присутствие, раздраженно повел головой.
– Надеюсь, это не запрещено законом, – добавил Ребус и поскорее отошел в сторону – подальше от греха. Он давно заметил Шивон, которая расхаживала из стороны в сторону ярдах в пятидесяти от него, но до сих пор она только один раз помахала ему рукой в перчатке. Взгляд ее был устремлен на склоны подступавших к проселку холмов, словно она была уверена, что убийца появится именно оттуда. Ребус в этом сомневался.
Когда служба закончилась и гроб стали выносить из церкви, защелкали фотоаппараты и зажужжали видеокамеры, но это продолжалось лишь до тех пор, пока процессия не ступила на территорию кладбища. После этого журналисты вернулись к тому, чем занимались и раньше: кто-то изучал местность, кто-то набрасывал в блокноте подробный план будущей статьи или негромко разговаривал с редакцией по мобильному телефону. (Глядя на них, Ребус невольно задался вопросом, услугами какой компании они пользуются, так как его мобильник почему-то не принимал сигнал.) Операторы телевизионных компаний, засняв вынос гроба из дверей церкви, сняли с плеч и выключили громоздкие профессиональные видеокамеры. На сегодня их работа была закончена. В церковном дворе наступила почти полная тишина, которая нарушалась только доносившимися с кладбища звуками: хрустом гравия под чьими-то шагами или сдавленным рыданием кого-то из родственников. Невысокая стена почти не скрывала процессию, и Ребус видел Джона Бальфура, поддерживавшего жену за талию, видел друзей Флип по университету, которые, обняв друг друга, прятали заплаканные лица в воротниках и шарфах. Некоторых он узнал: Тристрам и Тина, Альберт и Камилла… Клер Бензи отсутствовала, но Ребуса это не удивило. Заметил он и нескольких соседей Флип – в том числе профессора Девлина, который несколько ранее подошел к нему, чтобы спросить, как продвигается расследование и узнал ли он что-нибудь новое о кукольных гробиках. Когда Ребус отрицательно покачал головой, профессор спросил, что он чувствует.
– Вы, вероятно, разочарованы, инспектор, – предположил он, на что Ребус ответил, что его работа состоит из неудач и разочарований на девяносто процентов.
Эти слова заставили Девлина посмотреть на него.
– Вы не производите впечатления оптимиста, инспектор.
– Это потому, что пессимизм служит куда как лучшим утешением, – ответил Ребус и отошел.
Сейчас, стоя возле церкви, Ребус продолжал наблюдать за теми, кто пришел попрощаться с Филиппой и поддержать в горе ее родителей. Среди последних оказалось довольно много политических деятелей самого разного калибра, включая депутата шотландского парламента Шеону Грив. Дэвид Костелло вышел из церкви раньше своих родителей и, заморгав на ярком свету, полез в карман за солнечными очками.
В зрачках жертвы можно увидеть изображение убийцы…
Каждый, кто взглянул бы теперь на Дэвида Костелло, увидел бы лишь собственное отражение. Быть может, он этого и добивался? Томас и Тереза Костелло шли за сыном, держась довольно далеко друг от друга, напоминая, скорее, двух малознакомых людей, нежели супругов, проживших вместе больше двадцати лет. Когда перед кладбищенскими воротами движение замедлилось, Дэвид Костелло оказался рядом с профессором Девлином. Тот протянул руку для рукопожатия, но молодой человек только смотрел на нее, и в конце концов старый патологоанатом ограничился тем, что просто похлопал его по плечу.
Все это Ребус машинально запомнил, но не придал увиденному особенного значения. Но когда раздался пронзительный скрип тормозов и хлопнула дверца автомобиля, он сразу понял, что что-то наконец происходит, и встрепенулся. Повернувшись в сторону церковных ворот, Ребус увидел высокого мужчину, одетого в потрепанный свитер с V-образным вырезом и серые слаксы, который неуверенной рысцой бежал по дорожке к кладбищу. Присмотревшись, Ребус узнал Раналда Марра – небритого, бледного, с опухшими и покрасневшими глазами, и сразу понял, что последнюю ночь он провел в своем «мазерати». За спиной банкира мелькнуло нахмуренное лицо Стива Холли, который силился понять, в чем дело. Процессия была уже у самой могилы, когда Марр нагнал идущих и стал проталкиваться вперед, к гробу. В конце концов он остановился прямо перед Джоном и Жаклин Бальфур. Выпустив талию жены, банкир шагнул вперед и крепко обнял старого друга, а Раналд Марр ответил таким же крепким объятием. Краем глаза Ребус заметил, как Джилл и Прайд взглянули на Карсвелла, и тот сделал быстрый жест опущенными к земле ладонями. «Спокойно! – вот что означало это движение. – Действуем без спешки и без шума!»
Ребус сомневался, что кто-то из журналистов обратил внимание на сигналы, которые подавал подчиненным заместитель начальника полиции. Все их внимание было приковано к Марру, который появился так неожиданно и в таком затрапезном виде. Сам он предпочитал наблюдать за своими коллегами. Внезапно Ребус увидел Шивон, которая стояла на самом краю свежевырытой могилы, глядя то в нее, то на стоящий на специальной подставке гроб. У нее был такой вид, словно ее только что осенила какая-то догадка. Внезапно она повернулась и медленно пошла по дорожке между могилами, внимательно глядя по сторонам, как будто разыскивая что-то, что она обронила.
– …Я есть воскресение и жизнь, – громко читал священник.
Марр стоял теперь плечом к плечу с Джоном Бальфуром, неотрывно глядя на гроб. Шивон отошла довольно далеко от свежей могилы, и Ребус решил, что репортеры вряд ли ее заметят, так как от них ее заслоняла собравшаяся у гроба толпа. Шивон по-прежнему глядела себе под ноги, потом вдруг остановилась и присела на корточки напротив вросшего в землю могильного камня, словно хотела прочесть выбитую на нем надпись. В следующую минуту она снова выпрямилась и зашагала прочь, но теперь в ее походке не было заметно напряжения, владевшего ею минуту назад. Похоже, она нашла то, что искала.
В следующую секунду Шивон обернулась через плечо и, увидев, что Ребус за ней наблюдает, улыбнулась, но его эта улыбка почему-то не успокоила. Он хотел подойти к ней, но Шивон слегка покачала головой и, кивнув, свернула на боковую дорожку, скрывшись за арьергардом похоронной процессии.
Карсвелл тем временем шептал что-то на ухо Джилл – наверно, указания, как поступить с Марром. Ребус знал, что с кладбища он, по-видимому, уйдет без сопровождения, но сразу за воротами церкви его будут ждать. Быть может, его отвезут в «Можжевельники», чтобы допросить там, но, скорее всего, Марр так и не увидит накрытые для фуршета столы в шатре на лужайке позади усадьбы. Вместо этого он окажется в комнате для допросов Гэйфилдского участка, а вместо виски и бутербродов с лососиной ему принесут, в лучшем случае, несколько галет и чашку мутного чая.