Водопад

Рэнкин Иэн

– Нет.

Эллен достала из сумочки свежий номер «Пост» и раскрыла на второй странице. Там был опубликован фоторобот человека, которого Дональд Девлин видел перед домом незадолго до исчезновения Филиппы.

– Да, это может быть кто угодно… – Ребус вздохнул.

Эллен кивнула. У мужчины на рисунке были короткие темные волосы, прямой нос, прищуренные глаза и тонкие губы.

– Похоже, мы в тупике, – заметила она.

Ребус кивнул. Передать прессе фоторобот столь общего плана и в самом деле можно было только от отчаяния.

– Давай звони Девлину, – сказал он.

– Слушаюсь, сэр!

Забрав у Ребуса газету, Эллен уселась за свободный стол и слегка тряхнула головой, словно приводя в порядок мысли. Затем она взялась за телефон, готовясь сделать первый за сегодняшний день звонок. Ребус вернулся к чтению своих бумаг, но занимался этим только до тех пор, пока ему не бросилась в глаза фамилия офицера полиции, расследовавшего нэрнское дело.

Это был инспектор Уотсон.

Фермер Уотсон.

– Извините за беспокойство, сэр, но мне…

Широко улыбаясь, Фермер Уотсон хлопнул Ребуса по спине.

– Ты больше не должен говорить мне «сэр», Джон. – Уотсон жестом пригласил Ребуса войти. Дом Уотсона стоял на южном берегу обводного канала и – в полном соответствии с прозвищем своего обладателя – походил на перестроенную ферму. Стены блистали свежей бледно-салатовой краской, мебель пятидесятых и шестидесятых годов держалась молодцом. Стена кухни была разобрана, так что от гостиной ее отделяли теперь только стол-стойка и обеденный стол. Он сверкал. Рабочие поверхности в кухне тоже были тщательно вытерты; на плите не виднелось ни единого пятнышка, а в мойке не громоздилась оставшаяся от завтрака посуда.

– Как насчет кофе? – спросил Уотсон.

– Я бы выпил чашечку чаю, если вас не затруднит.

Уотсон ухмыльнулся.

– Признайся, Джон, кофе моего приготовления тебя всегда немного пугал, не так ли?

– Ну, под конец у вас стало почти получаться.

– Садись пока, я быстро…

Но Ребус не стал садиться. Вместо этого он с интересом огляделся по сторонам. У стены стояли две горки с фарфором и безделушками, на стене висели семейные фотографии в рамках. Среди них Ребус узнал несколько снимков, которые до недавнего времени украшали кабинет Фермера в Сент-Леонарде. Палас был недавно вычищен, на зеркале и телевизоре не наблюдалось никаких следов пыли. Высокие французские окна глядели в небольшой сад, упиравшийся в крутой травянистый склон.

– Горничная приходила?… – спросил он.

Фермер Уотсон снова ухмыльнулся и поставил

чайный поднос на стойку.

– Мне нравится самому хлопотать по хозяйству, – сказал он. – С тех пор как умерла Арлин, я все делаю сам.

Ребус повернулся и снова посмотрел на фотографии на стене. Уотсон и его жена на чьей-то свадьбе, на каком-то тропическом берегу в окружении пальм, с внуками… Почти на всех снимках Фермер улыбался во весь рот. Его жена производила впечатление натуры более сдержанной. Она была на голову ниже своего мужа и весила по крайней мере вдвое меньше. Умерла она несколько лет назад.

– Верно, Джон, – сказал Уотсон, перехватив его взгляд. – Я делаю это и в память о ней тоже.

Ребус кивнул: неприятие потери. Должно быть, подумал он, платья Арлин все еще висят в шкафу, а украшения – лежат в шкатулке под зеркалом в спальне.

– Как там Джилл? Справляется?

Ребус сделал несколько шагов к кухне.

– На мой взгляд, иногда ее немного заносит, – сказал он. – Сначала она велела мне показаться врачу, потом посадила в лужу Эллен Уайли…

– Да, я видел эту злосчастную пресс-конференцию, – проговорил Уотсон, в последний раз убедившись, что на подносе есть все необходимое. – Она просто-напросто не дала Эллен времени, чтобы встать на ноги.

– Причем сделала это намеренно, – вставил Ребус.

– Возможно, – согласился Уотсон.

– Порой нам вас очень не хватает, сэр. – Ребус сделал ударение на последнем слове, и Уотсон улыбнулся.

– Спасибо на добром слове, Джон. – Он повернулся к чайнику, который как раз начал закипать. – И все же я почему-то уверен, что ты заглянул ко мне не только потому, что соскучился.

– Нет, сэр. Речь идет о деле, которое вы когда-то расследовали. Утопленница в Нэрне, если помните…

– В Нэрне? – Уотсон удивленно приподнял бровь. – Но ведь это было лет двадцать назад, а может, и больше… Тогда я как раз перевелся из Западного Лотиана в Инвернесс.

– Как бы там ни было, но этот случай расследовали вы.

Уотсон задумался.

– Ну да, – сказал он наконец и кивнул. – Как бишь ее звали?…

– Пола Джиринг.

– Да, Пола Джиринг, точно. – Он щелкнул пальцами; очевидно, ему не хотелось произвести впечатление забывчивого старика. – Но ведь дело давно закрыто, не так ли?

– Я в этом не совсем уверен, сэр, – сказал Ребус, глядя, как Уотсон наливает кипяток в заварной чайник.

– Давай-ка отнесем все это в гостиную, – предложил Фермер, – и ты мне обо всем подробненько расскажешь.

И Ребус рассказал все с самого начала – о найденном в Фоллзе гробике с куклой внутри, о похожих гробах с Трона Артура, о серии таинственных исчезновений и утоплений, происшедших между семьдесят вторым и девяносто пятым годами. Газетные вырезки он захватил с собой, и Уотсон, нацепив на нос очки, внимательно прочел их с первой до последней строчки.

– О кукле с нэрнского пляжа я даже не знал, – сказал он. – Впрочем, когда ее нашли, я уже вернулся в Инвернесс. Смерть Джиринг выглядела простой и ясной… И я закрыл дело с чистой совестью.

– В те времена никто и не мог связать ее смерть со странной находкой. – Ребус немного помолчал и добавил: – Джилл вообще не уверена, что эта связь существует.

Фермер Уотсон кивнул:

– Она думает прежде всего о том, как это будет выглядеть в суде. Согласись, что пока все, что у тебя есть, это домыслы и догадки.