Водоворот
Шрифт:
– Эти горы называются Арга-Тас, – сообщил он Рубахину, – на их вершинах снег не тает сотни лет. А вот что в себе несет их название, я понятия не имею, – пожал он плечами.
Из-за колоритного телосложения он выглядел неуклюже, постоянно задыхался. Когда он двигался, его огромный живот за что-нибудь да цеплялся и создавал огромные неудобства. От лица Карыпкина исходило тепло, а глаза почему-то непрерывно слезились, и он их часто протирал платочком. «Так издеваться над собой нельзя», – посмотрев на него с сожалением подумал Гриня.
– В вашем селении у меня нет никого знакомого, – пояснил ему Рубахин, – а
Внимательно его выслушав, Карыпкин внес свое предложение:
– Поживешь первое время у меня. Присмотришься. Может, понравится, устроишься на работу. Отработаешь навигацию, глядишь и останешься. Получишь квартиру, женишься. Один раз в три года будешь на Большую землю бесплатно ездить. В общем, в наших краях жить резонно.
У Грини вариантов не было. Он и сам толком не понимал своего порыва, ехал и все на этом.
Посадка прошла благополучно. Ступив на трап для выхода из самолета, Гриня почувствовал невыносимую жару.
– Это тропики, а не Север, – вылетела из него автоматически фраза. – А где автобусная остановка? – поинтересовался он попутно.
– Какие автобусы? – колыхнув своим телом, словно холодцом, засмеялся Сергей, – за час обойдем весь поселок.
Путь в затон, где жили в основном речники, пролегал через реку Ясачную. Она впадает в реку Колыму, которая протекает по всему левому берегу Зырянки. Паромная переправа здесь двигалась каждые тридцать минут. По улице, уходящей вглубь затона, они направились к дому капитана.
Капитан рассказывал историю этой местности. Он показал рукой на двухэтажные строения, построенные давным-давно и отпугивающие своими почерневшими бревнами.
– В недавнем прошлом, – говорил он, словно экскурсовод, – в этих домах жили охранники лагерей. Сегодня лагеря уже не работают, да и рабочие, кто остался в живых, уехали на Большую землю. В домах этих теперь живут местные.
Карыпкин говорил, а Гриня разглядывал теплотрассу, которая проходила вдоль улиц. В деревянной опалубке, растянутой по всему периметру, находились металлические трубы. Проводники горячей воды, засыпанные деревянными опилками. Вся конструкция возвышалась на метр от земли.
– А почему отопление проходит сверху? – заинтересовался Гриня необычным явлением.
– Закапывать нельзя, – объяснил Карыпкин, – иначе они нарушат вечную мерзлоту и дома, по той же причине воздвигнутые на сваях, начнут оседать.
До пункта назначения добрались быстро. Супруги Карыпкины долго обнимались. Марина, жена Сергея, наглядно показывала, что ее любовь к мужу без фальши. Женщина провела гостя и мужа в гостиную, а сама засуетилась. Забегала на кухню и обратно. Как девчонка постоянно о чем-то забывала. Улыбалась, задавала разные вопросы и, порой до конца не дослушав ответ, убегала опять на кухню. В свои сорок с небольшим лет выглядела она просто отлично. Ее голубые глаза искрились азартными огоньками. Волосы были прибраны со вкусом. Платье, подвязанное на талии поясом из такого же материала, подчеркивало красивые формы. И только лицо, которое уже начало увядать и тускнеть, выдавало возраст. Но Карыпкина этот природный феномен не огорчал и не тревожил. Он смотрел на нее с восхищением, словно на божество, прокручивая в своей голове какие-то мысли. Если судить по довольному выражению лица, думал он о хорошем.
Минут через сорок Марина пригласила мужчин к столу. Она не задавала вопросов о Грине. Видимо, у них это не было принято и считалась неприличным. Зачем лезть в мужские дела? Раз он так поступил, значит, так надо. А может быть, даже необходимо. Сергей тоже не лез в ее личные отношения с другими людьми. Это создавало гармонию в их личных отношениях. Но все вопросы, касающиеся семьи, они решали только вдвоем.
– Рыба, икра, оленина – неотъемлемые атрибуты обеденного стола колымского жителя, – сообщила Марина, обращаясь к гостю. Гриня кивнул головой в знак согласия. Дескать, я искренне благодарен вашему чуткому вниманию, но вслух ничего не сказал.
– День, два походи по поселку, – советовал Сергей, – присмотрись. Понравится, пойдем в отдел кадров. Рулевые мотористы у нас в цене. Да и мне на судно одного надо.
Сергей говорил убедительно, было видно, что он уважает Гриню. Чувствовалось, что он пытается как-то заинтересовать Рубахина, заманить его в колымские сети. А Гриня и не был против, ему было без разницы, что произойдет завтра, а что послезавтра.
– Придержусь твоих советов, – коротко ответил Рубахин.
Своих детей, сына и дочь, супруги Карыпкины отправили в Якутск учиться в институте. Оставшись вдвоем, они затосковали от однообразия и одиночества, и новый гость оказался для них глотком свежего воздуха.
После обеда Сергей показал Грине комнату сына.
– Будешь спать здесь, располагайся. Мой теплоход приходит из Черского послезавтра. А ты пока оставайся, – сказал он Грине и удалился.
Комната была небольшого размера и, судя по всему, с отъезда сына здесь ничего не меняли. Проигрыватель, стопка грампластинок. На стенах плакаты с полураздетыми девицами и фотоснимки популярных музыкантов того времени. Гриня прикрыл за собой дверь, негромко включил проигрыватель, выбрав пластинку группы «Пинкфлоид», альбом «Стена», и развалился на кровати, ноги оставив на полу. «Что ж, – подумал он про себя, – следуя наставлениям капитана, буду осваиваться».
Утром Рубахин отправился на прогулку. Единственными особенностями поселка было только то, что абсолютно все сооружения стояли на сваях, и приятно удивляла чистота улиц. На полках в магазинах были обычные товары, все то же, что и в магазинах других русских городов.
В хозяйственном отделе на него обратил внимание мужчина. На вид ему было пятьдесят пять, шестьдесят лет. Он подошел к Грине и попросил помощи.
– Дефицитный товар приобрел, – пояснил он, – редко привозят такие эксклюзивы. Вот и набрал целый куль. А донести до дома один не смогу. Помог бы, сынок?
Гриня увидел перед собой человека с обликом матерого волка, многое повидавшего в жизни. Он был суетлив и неспокоен, словно торопился куда-то. Его лицо, усыпанное ямками, было землистого цвета.
– Далеко ли живешь, старина? – поинтересовался Рубахин.
– Нет, рядом совсем. Через улицу, – заторопился старик объяснить, голосом роняя нотки надежды.
– Знакомство с местным населением мне не повредит, – согласился Гриня. – Бери с другого конца и вперед, – первым проявил инициативу Рубахин, взяв куль. Старик обрадовался и подхватил куль с другой стороны. Всю дорогу старик без умолку трещал, но Гриня его не слушал. Он был занят своими мыслями.