Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)
Шрифт:
На другой год стала осень. Наставши, осень кончилась. Окончилась осень. Сидит Ээнейву дома, вдруг слышит, кто-то на оленях приехал. Вышел на двор — иные олени, иная одежда (не чукотская). Человек привязал оленей, не подходит, сидит на нарте, потупив голову, Нутэвия. Молча сидит, только голову похиляет. Обошел вокруг один раз, другой; молчит, ничего не говорит. Пнул ногой в лицо, молчит. Еще обошел кругом раз и другой, ничего не говорит. Опять сильно пнул в лицо ногой, испытывает: будет ли гнев? Нисколько. Тогда сел на корточки против него, говорит: «Пришел?» — «Ы!» [104] — «С чем ты?» Ничего не говорит, только достает из сумы медаль и бумагу. Вот эта бумага о прекращении войны и создании союза.
104
Ци (чук.).
О ЯКУНИНЕ СКАЗКИ [2]
Сказание приведено по изданию: Богораз 1900. № 128: 332-333. Текст записан В. Г. Богоразом от чукчи Нырона на урочище Аконайке. Сказка представляет чукотский взгляд на последний поход и гибель Якунина-Павлуцкого в 1747 г. Причем действия 1747 г. смешаны в сказании с походом капитана на Чукотский Нос в 1731 г. В сказании, прошедшем через фольклорное предание, Якунин погибает при штурме укрепления, а не в полевой битве, как погиб Д. И. Павлуцкий. При этом даются конкретные географические привязки этого события,
Когда воевали таньги с чукчами, люди бежали из внутренней страны к морю, но таньги следовали сзади и истребляли не успевающих. Когда ловили, худо убивали: мужчин разрубали топором между ног, вниз головой; женщин раскалывали, как рыбу для сушения. Убежали оленные на край земли, поместились под утес, под круглыми скалами построили в ущелье крепость. Но пришли таньги и взобрались на горы и, скатывая сверху камни, изломали укрепление и истребили людей. На земле Нэтэн [105] за мысом Пээк [106] поставили под утесом, нависавшим над берегом, другую крепость. Сверху нельзя скатить туда камни. Таньги взошли на утес. Ничего не могут сделать, ибо перелетают камни их через границу жительства. Стали обходить, ища проход, впереди идет в железном панцире Якунин. У входа в узкое ущелье стоит чукотский парень Еыргын с луком в руках и пьет из деревянной чаши воду. «Пей хорошенько, — говорит Якунин, — больше ты не будешь пить на этой земле!» Схватил Якунин копье, стал размахивать, прыгает вверх, как вершина дерева, и машет копьем. Парень снял со стены небольшой лук, наложил небольшую стрелу из китового уса. Лицо Якунина покрыто железом, только две дыры вместо глаз. Тот выстрелил. Пока прыгает, попал ему прямо в глаз. Упал на землю Якунин; побежал и схватил его: «Ты, худо убивательный! У нас нет топоров, но, по крайней мере, иначе умертвим тебя!» Развели огонь, жарят его у огня, хорошо изжаренное мясо срезывали ломтиками и жарят снова. Умер. Таньги, испугавшись, бежали, но их настигли и истребили. Тогда в знак радости устроили гонку судов жители Нэтэна. Собрались из Наукана [107] , Уэлена [108] , Пичуна и всех приморских селений до Ванкарэма [109] , но всех победили два брата, рожденные сукой, из Экалюруна. Ставкой была пленная девушка. Ее взяв, женились на ней. От них размножился род «рожденных сукой».
105
Нетэн (эскимосское — Натак), чукотский поселок на мысе Сердце-Камень.
106
Пээк — мыс южнее мыса Дежнева или мыс Певек у Чаунской губы (Леонтьев, Новикова 1989: 321). Поскольку рассказчик находился на Аконайке, к юго-западу, то, видимо, речь идет о втором мысе, за котором дальше на восток по побережью и мыслится действие около поселка Нетэн.
107
Наукан — крупное поселение азиатских эскимосов, находящееся на обрывистой скале около моря на южном берегу мыса Дежнева.
108
Уэлен — крупное селение эскимосов в лагуне в северной части Берингова пролива (на мысе Дежнева), которое уже с XVI-XVII вв. стало заселяться чукчами (см.: Леонтьев 1972-1975).
109
Ванкарем — поселок на побережье Чукотского моря, к востоку от Колючинской губы.
О ЯКУНИНЕ СКАЗКИ [3]
Сказание приведено по изданию: Богораз 1900. № 129: 333-334. Текст записан В. Г. Богоразом от чукчи Гадэ в Анюйской крепости в 1896 г. Сказка передает еще одну версию о поражении и гибели Якунина.
Был русский начальник, очень жестокий, худо убивал наших людей. Держа за ноги, разрубал топором сверху вниз промеж ног, внутренности выпадали. Привязывали мужчинам член к шее и били по спине. Человек вскакивал и отрывал член и ядра. Много стад заграбили. Поехал он однажды с Колымы в Анадырь. Сам едет в кибитке, люди бегут кругом. Услышали наши, собралось скопище с тундры, прибежали, засели по дороге. Ночью напали на сонных, перерезали всех, только начальника взяли живым. Еще двух русаков (были бедненькие ребята, их худо кормили, обижали), тех не убили, взяли. Сказали им: «Будете смотрящими, что мы сделаем, чтобы прекратилось худое убивание наших». Раздели начальника нагим, надели на голову ему ремень, достали чикиль [110] , привязали, заставили бегать по снегу вокруг, дергают за чикиль, бегает; дерг, дерг — пенис только болтается справа налево. Бегает, бегает. Положили его на землю. Стали пороть его колотушками из оленьего рога [111] . Пробили всю задницу. Подняли, опять бегает на чикиле, глаза выкатываются, язык вывесился изо рта, достал до сосцов, хлопает взад и вперед по груди; сопит — хи, хи, хи — при каждом шаге плюет кровью. Загоняли до смерти на чикиле. Тогда тем бедняжкам дали запас, отправили домой на сильной упряжке оленей: «Теперь скажите вашим, чтобы прекратилось худое убивание людей».
110
Чикиль — массивная деревянная палка, применяемая при дрессировке упряжных оленей. Она привязывается к правой вожже для болевого воздействия на животное, которое этим заставляют поворачивать (Богораз 1900: 334, примеч. 1; 1991: 26).
111
Роговые или деревянные колотушки в форме слабоизогнутого серпа длиной 50-70 см использовались женщинами для выбивания покрытий яранги или одежды (Богораз 1991: 105-106, рис. 95, 98).
[ВРЕМЕН ВОЙНЫ ВЕСТЬ (I)] [112]
Сказание приведено по изданию: Богораз 1900. № 146: 389-390. Текст записан через переводчика (Айнанвата?) В. Г. Богоразом от оленного чукчи Рэмкилена на реке Омолон. Разделение текста на два первых абзаца — В. Г. Богораза. Предание описывает в сказочной форме историю Чукотской войны и борьбу с двумя главными противниками чукчей: Митреем-Шестаковым и Якуниным-Павлуцким, а также происхождение железа у чукчей и установление мира. Русские заступаются за своих данников, коряков и чуванцев, и поэтому организуют карательные экспедиции против чукчей. Первая часть сказки рисует единоборства богатыря Митрея, одетого в железный доспех и обвешанного оружием, и молодого человека Рэкэчкэу, вооруженного лишь луком и ножичком. Стрелой с железным наконечником чукотский юноша поразил Митрея и добил его ножом. Подобный героический поединок удивительно похож на библейское единоборство великана Голиафа и юноши Давида. Рассказ о гибели Якунина отличается в деталях от других сказаний: здесь его убивают два брата, поразив в оба глаза, после чего следует мир. Причем убийство карателей приписано конкретным, скорее всего историческим, персонажам.
112
Здесь и далее: если в источнике отсутствует название текста, ему дается условное название, которое заключается в прямоугольные скобки.
После того бились коряки
113
Митрей — персонаж, которого В. Г. Богораз рассматривает как казачьего голову А. Ф. Шестакова (Богораз 1900: 389, примеч. 1).
114
Описывается полный доспех, состоящий из кольчатой брони, шлема и наручей.
115
Ачек — юноша, молодой человек.
116
В фольклоре особенности чукотской психологии и поведения приписаны их врагам — русским.
Так было на Анадырской стороне. На этой стороне, поближе к Колыме, воевали с чукчами чуванцы, братья коряков. На помощь к ним пришел русский начальник Якунин, тоже одетый в железо, и привел с собой казаков. У наших были только костяные ножи и топорики из оленьего рога, и они не могли устоять против людей, одетых в железо. Был у Якунина сын, молодой Якунин, и вместе они жестоко истребляли наших. Мужчин убивали железом, девкам забивали острое внутрь тела или разрывали их на две части. И похвалялись они истребить чукотский народ, как линялых гусей в тундре [117] . Убежали наши на край моря. А враги пошли сзади. Шел впереди всех старый Якунин, и стало ему жарко, и отбросил он крышку от железного котла немного вверх [118] . И было два чукотских воина. Они были родные братья и каждый обгонял на бегу дикого оленя. Подкрались они навстречу к Якунину. И один выстрелил роговой стрелой из деревянного лука и попал Якунину в правый глаз. Другой выстрелил роговой стрелой из деревянного лука и попал Якунину в левый глаз. Пошатнулся Якунин, как дерево, подрубленное топором. Тогда набежали братья, как волки на оленя, и схватили его и унесли далеко. Развели чукчи большой огонь, сняли с Якунина железную одежду, начали его поджаривать на огне. «Ты много людей убил, — сказали они, — пусть мы тебя хоть немного пожарим на огне!» «Пускай! — говорит Якунин, — есть еще один Якунин на свете! Он скоро придет и отомстит вам во сто крат!»
117
На водоплавающих птиц (гусей, уток) особенно удобно было охотиться во время их линьки, в июле — августе, когда они не могли летать.
118
В. Г. Богораз (1900: 390) в скобках поясняет «забрало шлема», однако скорее всего речь идет о кольчужной защите лица.
В это время молодой Якунин бежал и забрался на высокий утес, отбиваясь от нападавших воинов. Долго отбивался он большой стальной секирой, но выстрелил Увэургин и попал ему стрелой в лоб. Подхватили и его чукчи, унесли вниз, поднесли к костру, а над костром поворачивают старого Якунина, как кусок мяса: «Посмотри, вот твой другой Якунин! Он пришел вместе с тобой!» Посмотрел (sic! — А. Н.) и заплакал: «Нет теперь другого Якунина! Никто не отомстит, никто не будет воевать больше! Конец битвам!» И вправду настал конец битвам.
ВРЕМЕН ВОЙНЫ ВЕСТЬ [2]
Сказание приведено по изданию: Богораз 1900. № 130: 334-335. Текст записан В. Г. Богоразом от чукчи Чэнэ в Анюйской крепости в 1896 г. Сказание повествует о первом столкновении чукчей с русскими, то есть описывается время до походов Якунина-Павлуцкого, имя которого обязательно было бы упомянуто в сказании. В рассказе отмечается интересная особенность — страх чукчей от встречи с новым противником. Действительно, при встрече с новым, невиданным прежде врагом сначала его боятся, часто терпят поражения, но потом привыкают, приобретают навыки борьбы с ним и даже выигрывают битвы. Враги в сказании действуют согласно чукотским, а не русским обычаям: активно вступают в поединок, просят добить проигравшего, возят с собой семью в поход.
Когда в первый раз сошлись на битву таньги и чукчи, стали строем друг против друга. Сильно испугались наши, ибо таньги совсем невиданные, торчат у них усища, как у моржей, копья длиною по локтю так широки, что затмевают солнце; глаза железные, круглые, вся одежда железная. Копают концом копья землю, как драчливые быки, вызывают на бой. Сидят все, опустив голову, боятся. Вышел таньгин, копьем машет: «Кто, кто выйдет со мной на борьбу?» По-прежнему сидят, потупив голову, и молчат, не решаясь. Старичок из наших, старый старичок, ходит впереди: «Ну кто, кто попробует?» Все молчат. Есть четыре сильных: Чымкыль, Айнаыргын, Эленнут и Лявтылывалын. «Ну, пусть хоть Чымкыль попробует!» Впереди Чымкыля сидит его отец. Ждет богатырь, пока заговорит старик. Однако все сидят молча, не решаются. По-прежнему ходит старичок впереди рядов: «Кто, кто попробует?» Айнаыргын крикнул: «Ну, пусть я!» Лявтылывалын закивал: «Ты, ты» «Нет, я! — крикнул Эленнут. — Я от рогов тоже острая спица. Пусть сперва обломают. Полные рога у Лявтылывалына». Копье к ноге приложил, выскочил по глубокому снегу. Началось. Три дня, три ночи борются, никто не может одолеть. Стал Эленнут изнемогать. Но устал и таньгин. Сдвинулась железная шапка на затылок, показались волосы: вся голова седая. Прокусил насквозь губу Эленнут: «Неужели буду побежден стариком?» Стал виться, как волос, вокруг таньгина, наконец ранил его в бедро. Упал таньгин на локоть. «Како! [119] Силен ты! Одержал верх надо мною. Только теперь увидел себя победителем» — «Не говори, потому что между рожденными беломорской женщиной не нашлось человека померяться с тобой!» — «А-а! Кто отец-то? Покажи мне его! Хорошо тебе, взрастившему такого сына! Ну, убей меня!» — «Нет!» — «Убей, убей меня, говорю! Побежденному зачем жить на свете?» Как ни приставал, не убил. Тогда снял с себя железную одежду, отдал копье, говорит: «Этим ты владей, если ты сильнее! Вот мой обоз. Тут есть моя жена, дети и имущество!» Сам ушел пешком о посохе.
119
Како! — междометие, обозначающее удивление; соответствует русскому «ого!».