Военное просвещение. Война и культура во Французской империи от Людовика XIV до Наполеона

Современная европеистика» = «Contemporary European Studies

Изображение на обложке: Гравюра Жана Батиста Морре «Гуманность Авраама Фабера д’Эстернэ» (1790).

Предоставлено Национальной библиотекой Франции

Перевод с английского Юлии Гиматовой

Christy Pichichero

The Military Enlightenment

War and Culture in the French Empire from Louis XIV to Napoleon

Cornell University Press

Ithaca / London 2017

Я благодарна многим людям и организациям за их поддержку в написании этой книги.

Под благодатным солнцем «Фермы» мои научные руководители и наставники из Стэнфорда стали главными сторонниками этого проекта. Я в огромном долгу перед Хансом Ульрихом «Зеппом» Гумбрехтом, Дэном Эдельстайном и Китом Майклом Бейкером за их ценные советы, поддержку и наставничество – начиная

от моей докторской диссертации и ранних публикаций и заканчивая серьезным исследованием, которое превратилось в эту книгу. Роберт Харрисон, Джошуа Лэнди, Джон Бендер и Роланд Грин также были потрясающими собеседниками и моими союзниками в работе, как и сотрудники, преподаватели и постдоки программы Стэнфорда «Введение в гуманитарные науки». Стипендии на исследование, писательскую работу и поездки от Фонда Жоржа Люрси, Центра гуманитарных наук Стэнфорда, Королевского колледжа Кембриджского университета, Высшей нормальной школы в Париже, а также Стэнфордская премия имени Джеральда Либермана позволили реализовать этот проект и поддержали мои архивные исследования во Франции. Премия для младшего преподавательского состава от Университета Джорджа Мейсона и стипендия Тайри-Лэмб от Общества Цинциннати обеспечили финансирование и время для завершения второго этапа архивных исследований, благодаря которому акцент книги сместился с Европы на весь мир. Особая благодарность Джону Гарригесу за советы по архивным источникам на тему Сен-Доминго и сотрудникам Исторической службы обороны в Венсенском замке, Национального архива в Пьерфите и Париже, Национальной библиотеки Франции, а также Люку Форливези из замка Шамбор за содействие в моей работе. Участники семинара Блумингтон 2015 года Университета Индианы, посвященного теме заботы, помогли отточить мои доводы. Члены Группы старого порядка в Вашингтоне предоставили полезную обратную связь по проекту и третьей главе книги.

Множество людей прочитали отрывки или черновую рукопись книги: Джек Сенсер, Дженнифер Хойер, Говард Браун, Клиффорд Роджерс, Джон Линн, Алан Форрест и Дэн Эдельстайн. Я навсегда в долгу перед ними за их внимательное прочтение рукописи и комментарии, которые улучшили финальный текст. Я очень благодарна Гаю Роулендсу, Рейфу Блауфарбу и Дэвиду А. Беллу за наставничество, поддержку, проницательные наблюдения и советы в отношении моей работы за последние годы. Я также хочу поблагодарить двух анонимных читателей рукописи за подробную и конструктивную критику, которая во многом сделала книгу лучше. Бесконечная благодарность Майклу Макгенди из «Cornell University Press», который поверил в этот проект с нашей первой встречи в Американской исторической ассоциации. Его комментарии помогли превратить эту книгу в научный труд, во многом превосходящий мою работу на момент создания. Я также благодарю Бетани Васик, Сьюзан Барнетт, Сару Фергюсон и остальных членов команды Корнельского университета, Мишель Витковски из Westchester Publishing Services и составителя алфавитного указателя Кей Бэннинг за доброту и качественную работу по публикации этой книги.

Ранее части второй и третьей глав были опубликованы в формате статьи под названием «Бе Soldat Sensible: военная психология и социальный эгалитаризм во французской армии эпохи Просвещения» в журнале French Historical Studies (2008. Выпуск 31, № 4. С. 553–580); и «Морализация войны: Военное просвещение во Франции XVIII века» в книге “France and Its Spaces of War: Experience, Memory, Image” («Франция и ее военные пространства: опыт, история, образы»), редакторы Дэниел Брюер и Патри – ша Лорейн (Нью-Йорк: Palgrave Macmillan, 2009).

Задолго до того, как я задумалась об аспирантуре и профессуре, учителя в моей старшей школе «Питтсфорд Сазерленд» и преподаватели в Принстонском университете призывали меня стремиться к знаниям и мыслить в научной работе широко. Я безмерно благодарна своим научным руководителям по сравнительному литературоведению в Принстоне: Роберту Холландеру, Сандре Берман и Эйприл Эллистон. Они посоветовали мне заняться амбициозными междисциплинарными проектами. Слова поддержки и удивительные творческие возможности, предложенные Корнелом Уэстом и Тони Моррисоном, помогли мне обрести свой голос, ощущение личной значимости и смелость найти свое место в роли студентки, творческой личности и позже профессора.

Мои коллеги, работающие в области современных и классических языков, истории и истории искусств, женских и гендерных исследований, а также в Центре истории и новых медиа Университета Джорджа Мейсона, вместе с моими потрясающими студентами твердо поддерживали меня в работе и карьере. На протяжении многих лет мой родной город Рочестер, штат Нью-Йорк, и места, ставшие родными, – университет Принстон, Истменовская школа музыки, Стэнфорд, Кембридж, Высшая нормальная школа, Париж, залив Сан-Франциско и Вашингтон – помогли мне обрести целую плеяду выдающихся, креативных и щедрых друзей. Они делились советами, дарили мне возможности общения, совместного музицирования и хорошего времяпрепровождения, которое помогло пережить стресс при написании моей первой книги.

Самую большую благодарность я хочу выразить своей семье: родителям Анжеле Блай Пичичеро и Майклу Пичичеро, моему брату Дэвиду Пичичеро, родственникам в США и Франции, моему мужу Томасу Эскурру и нашим двум дочерям. Томас, ты моя опора, мой партнер и лучшая половина во всех смыслах. Без тебя я бы ни за что не написала эту книгу. Клеа, хотя тебе всего четыре, у тебя в два раза больше силы духа и упорства, чем у меня. Я учусь у тебя каждый день и мечтаю увидеть, куда заведет тебя твой жизненный путь. Марион, ты родилась в год выхода этой книги. Спасибо за то, что остаешься таким милым младенцем, – много спишь, мало капризничаешь, много улыбаешься. Благодаря этому твоим родителям немного проще заниматься карьерой и воспитывать тебя и твою старшую сестру. Наша маленькая семья дарит мне поддержку, надежду, радость и смысл жизни каждый день. Спасибо. Эта книга посвящается вам.

В XVIII

веке никто не нуждался в Вольтере, чтобы узнать, что война несет разрушения, ужасы и трагедию. Признание и осуждение ужасов войны ожидалось даже от солдат. Иное мнение не одобрялось. В битве при Фонтенуа в 1745 году, которая принесла французской армии не только одну из величайших побед XVIII века, но и почти 20 000 жертв, шестнадцатилетний сын и наследник короля Людовика XV, дофин Франции Людовик Фердинанд (1729–1765), подвергся осуждению за равнодушие к бойне. Рене-Луи де Войе де Польми, маркиз д’Аржансон (1694–1757), служил министром иностранных дел и с недовольством отмечал, что дофин «спокойно смотрел на обнаженные трупы, страдающих врагов и прижженные раны». В откровенном и душераздирающем письме к Вольтеру (псевдоним Франсуа-Мари Аруэ, 1694–1778) маркиз выражал тревогу по поводу того, что некоторые юные герои Франции так и не научились презирать военные расправы. Д’Аржансон называл это inhumaine curee – нечеловеческой борьбой за трофеи. Со своей стороны он признавал, что его сердце не выдержало устрашающего зрелища поля боя. В тот момент, не в силах сдержать свои чувства и ужас, он отвернулся и его вырвало. «Победа – самая прекрасная вещь в мире, – писал маркиз. – Крики “Vive le Roi”1 и размахивание треуголками на острие штыков, похвала королем своих солдат, королевские визиты в окопы, деревни и редуты, уцелевшие после битвы. Радость, слава, триумф. Но цена этого – человеческая кровь и обрывки человеческой плоти» [d’Argenson 1825: 21–22].

Отношение д’Аржансона к войне отражает Военное просвещение, противоречивый на первый взгляд термин [1] [2] . Разве война и его участники – то, что Вольтер называл финансируемым государством массовым убийством и разбоем организованных групп убийц, – не являются противоположностью понятий просвещенного пацифизма, космополитизма, гуманизма и прогресса человеческой цивилизации? Однозначно нет. С конца XVII и на протяжении XVIII века эти на первый взгляд абсолютно противоположные феномены были неразрывно связаны. Война, военное дело и просвещение слились воедино в одну из главных проблем столетия, предмет споров и сражения за прогресс.

Значение Военного просвещения становится понятным в контексте исторического смысла Просвещения [3] . Дать определение Просвещению, также известному как Lumieres, Aufklarung, Illuminismo или Ilustracion, сегодня так же сложно, как и в XVIII веке, хотя люди того времени считали его феноменом французского происхождения [Edelstein 2010: 21, 28]. Просвещение можно считать исторически локальным явлением в силу ряда открытий, сделанных историками. В первую очередь, как утверждает Дэн Эдельстайн, Просвещение развивалось как нарратив, в рамках которого люди конца XVII – начала XVIII века считали себя «просвещенными» по сравнению с представителями Античности и предыдущих исторических эпох. Согласно этому нарративу, зародившемуся в «споре о древних и новых» во французских академических кругах, «текущая эпоха (siecle) была “просвещенной” (eclaire), так как “философский дух” научной революции проник в образованные слои, учебные заведения и даже правительственные сферы» [Ibid.: 2]. Участники Военного просвещения считали себя творцами истории прогресса и были убеждены, что работу армии и условия ведения войны следует улучшить. Ради прогресса в этих сферах деятели Военного просвещения применяли критический философский дух, или esprit philosophique, чтобы лучше понять войну и военное дело. Они также предлагали и внедряли множество реформ.