Военные будни, часть 1
Шрифт:
Писарь действительно пил чай из стакана и листал при этом журнал "Огонек" затрепаный до дыр, явно годовой давности. На старшину он взглянул искоса, поморщившись и даже не удосужившись оторвать свой зад от табурета.
– Что слышно?– решил не придираться к ефрейтору старшина.
– Обещались до полуночи быть,– кивнул ефрейтор стриженной головой в сторону полевого телефона.
– Связь никак появилась?– удивился старшина.
– С утра и есть,– кивнул опять ефрейтор.– Чаю хотите? Без сахара, правда,– предложил он старшине вдруг, удивив его этим, пожалуй, никак не меньше чем наличием телефонной связи.
– И заварка кирпичная?– не удержался и съязвил все же старшина.
– Заварка обыкновенная,– фыркнул ефрейтор, приподняв стакан в подстаканнике и взглянув на него, прищурясь,– грузинская. Наше дело предложить.
– А в сухомятку чего же им давишься?– сменил тон язвительный на вполне дружелюбный старшина, подумав:– "Не трож дерьмо, вонять не будет, а от глисты этой еще польза может быть". При этом он выложил на стол перед носом писаря пачку галет и тот расплылся в масляной, дежурной улыбке:
– Вот спасибо, Алексей Павлович, кормилец,– тут же вспомнил он имя отчество старшины и доверительно шепнул:– Что-то в штабе нынче суетно. Я поговорил с дружками. На ушах там все. То ли опять с финиками чето затевается, то ли проверка из Москвы, то ли еще чего-то в таком разрезе, но все бегом бегают. Полкан рвет и мечет, увольнения никому не разрешил давать и офицеры все в казармах.
– Константинович приедет, узнаем чего и как. Обычное дело. Полкач и так вечно как наскипидаренный без этих разрезов,– не оценил явно степень конфиденциальности старшина, и писарь зашипел буквально гусаком, почему-то озираясь по сторонам, очевидно для пущей убедительности:
– У меня земляк в строевой части служит и сам слышал, как полкан начштабу зудел, что этой ночью чего-то такое может стрястись. То ли война, то ли проверка боеготовности из Москвы. Хорошо – ежели война. Не дай Бог, понаедут опять и трясти начнут. Полетят кубари вместе с петлицами как в прошлый раз.
– Тебе-то чего?– усмехнулся старшина.– Ну, полетят и что?
– Демобелизуюсь я по осени и на курсы комвзводов хотел рапорт написать, а тут такое… Начальство опять сменится и хрен чего подпишут,– пригорюнился ефрейтор.
– В армии остаться хочешь?– опять удивился старшина, окинув взглядом невзрачную фигурку писаря.
– А че? В самый раз по мне жизнь. На всем готовом,– взглянул на него с вызовом писарь.
– Да оставайся, коль приспичило,– отмахнулся от него старшина и обрадовался, увидев в окно подъехавшего с охраной майора: – Константинович прибыл,– сообщил он новость писарю и тот засуетился, одной рукой застегивая пуговицу на вороте гимнастерки, а другой, смахивая со стола журналом крошки галетные и убирая с него все в тумбочку, стоящую рядом. Успел. И даже подбежать к дверям входным, чтобы встретить начальство, распахнув ее на всю ширину.
– Шустрый, как веник,– отвесил ему комплимент в сутулую спину старшина, а писарь уже докладывал радостно прибывшему начальству:
– Товарищ майор, за время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось.
– Вольно,– просипел тот в ответ, пропуская вперед бойцов с мешками.– Сгружайте в угол вон тот,– распорядился он и повернувшись к ефрейтору, спросил:
– Ведомости готовы?
– Так точно,– гаркнул тот все так же радостно.
– Сообщи мужикам, что хоть и не положено, но выдадим им их деньги, коль терпеливые такие.
– А может с утра все же?– попытался уклониться от своих прямых обязанностей писарь, но майор взглянул на него так мрачно, что тот сразу сник и выскочил за дверь. Там он что-то скороговоркой сообщил мужикам и они радостно загалдели в ответ. А майор тем временем, пожав руку старшине и выпроводив бойцов, принялся перекладывать денежные брикеты в несгораемый ящик, гремя связкой ключей торчащей из замочной скважины.
– Без малого двести тыщ,– сообщил он старшине.– Видал столько сразу?
– Приходилось и больше видеть,– кивнул тот в ответ.
– И где это?– заинтересовался майор.
– На строительстве Боломорканала,– усмехнулся старшина.
– А, ну да. Читал твое личное дело. Сколько ты там мотал?– вспомнил майор.
– Два года от звонка до звонка.
– Так там что, еще и зарплату начисляли?– взглянул на старшину изумленно начфин.
– Начисляли, как положено, и тоже мешками возили. Народу-то там куда как поболее чем здесь ковырялось. Разов в десять. Заработки, конечно, поменьше тоже раз в десять, но миллионы все одно копейка к копейке получались,– вспомнил старшина.
– И за что тебя туда на перековку законопатили?– хмыкнул майор, подмигнув старшине свойски.
– А, за мелочь сущую… – двинул на лево пару кубов досок, а кто-то стуканул… Домой с работы прийти не успел, уже заявились органы родные. Ну и…
– Понятно,– посочувствовал ему майор,– Бывает. Последний день у тебя сегодня,– напомнил он тут же многозначительно.
– А я что? Я за,– улыбнулся ему в ответ так же многозначительно старшина, ловя брошенный ключ.
– В багажнике сидор. Только не греми стеклом, я тебя умоляю,– буквально прошептал майор.– Ефрейтор… та еще сука, стучит как дятел. Имей это в виду.
– Может по мордам ему настучать на прощанье?– предложил старшина простецки.
– Эх, с пониманием ты, Павлович,– улыбнулся ему в ответ майор и вызверился на вернувшегося писаря:– Где ты там шляешься, мать твою? Готовь чернильницу с ручкой и вперед. Да смотри внимательно пересчитывай. В прошлый раз рубля не хватило. Пришлось свой докладывать. В этот раз с тебя сдеру, с недоумка. Шкуру спущу, продам первому желающему и недостачу покрою. Уяснил?
– Так точно,– вытянулся писарь.
– Приступай. Эй, кто там первый? Заходь по одному,– крикнул майор и, прикинув на глаз, выложил на стол несколько пачек госассигнаций разного достоинства.