Военные будни, часть 1
Шрифт:
Барахла у майора оказалось неожиданно много, кроме хромовых сапог и гимнастерки, которые он не успел натянуть, старшина обнаружил еще и чемодан с личными вещами под кроватью майорской, а заглянув в несгораемый ящик, нашел там деньги так и не выданные работягам накануне, планшет и печать со штемпельной подушкой. Пустые мешки – два солдатских сидора, валялись рядом и старшина, не мудрствуя лукаво, упаковал в один из них содержимое ящика. Вполне хватило одного, но под завязку битком. Во второй сидор старшина сунул сапоги с гимнастеркой и портупеей, а сверху забил его всякой мелочью из майорского чемодана. Порадовал его покойный двумя десятками пачек папирос "Казбек", которые и сам на людях не курил, предпочитая дымить "Беломором":– Видать к отпуску готовился Константинович,– вслух подумал старшина, швыряя в мешок десяток коробок спичек, опасную бритву в кожаном футляре и полотенце вафельное первой категории, т.е. не использованное пока никем.
Оглядев еще раз помещение, старшина заметил стоящий в углу сидор и подумав, что это имущество наверняка покойного ефрейтора, проверил и его. При этом даже присвистнул удивленно, обнаружив в нем десяток банок тушенки и завернутые в портяночную фланель три бутылки водки,– Нет, это не писаря – это майорский мешок,– пришел к выводу старшина,– А ефрейторские где шмотки?– спросил он сам себя, оглядываясь,– В тумбочке пади,– предположил старшина и проверил немедленно тумбочку. В ней он обнаружил средства личной гигиены ефрейтора, а из ценностей только ложку деревянную, расписанную под Хохлому, бритвенный станок с алюминиевой кружкой и помазком, а также пару чистых тетрадей в линейку и десяток карандашей с надписью на них "Тактика". Хозяйственно прибрав все в третий мешок, старшина окинул на прощанье помещение и помянул нечистого, заметив торчащую из-под подушки рукоять пистолета. Майор, очевидно, сунул его туда, укладываясь на ночь, а вскочив, забыл о нем напрочь.
Перевернув на всякий случай постель и, сбросив матрац на пол, старшина похвалил себя мысленно, увидев в углу самом дельнем, под панцирной сеткой, десяток бутылок с засургученными горлышками.
– Это видать НЗ начфиновская, вон как запылиться успели,– сделал вывод старшина, добравшись до бутылок и рассовывая их по мешкам.
– "Нехорошее число… тринадцать бутылок",– пришла в голову ему нелепая мысль и сплюнув через левое плечо, вспомнил, что еще одна поллитровка у них оставалась перед бомбежкой,-"Хрен она уцелела в таком кипише",– подумал старшина и поймал себя на сожалении,-"Тут людей побило, а я бутылки подсчитываю…"– попенял он сам себе и вышел, обвешанный мешками из штаба вон, пинком распахнув дверь.
Глава 3
Сержант могилку соорудил вполне приличную и даже фанерину где-то подобрав, присев на пенек, старательно мусолил химический карандаш, выводя на ней фамилии похороненных майора, старлея и ефрейтора.
– Глянь, старшина, какая фамилия чудная у писаря,– продемонстрировал он написанное,– Дедобабов. Первый раз такую встречаю.
– Какие твои годы, сержант,– обнадежил его старшина,– Заканчивай писанину. Звезду нарисуй и пошли к Сафронову.
– Может написать чего-нибудь про покойников?– спросил Черпак,– что героически, мол, пали в борьбе или еще чего?
– Так сойдет. Им уже все равно. Нарисовал звезду? Пошли. Вот этот рюкзак прихвати,– старшина лязгнул сидором и сержант заинтересованно общупав его, попробовал угадать содержимое:
– Пожрать и выпить?
– Шагом марш,– проигнорировал вопрос старшина,– огонь вон уже до небес,– пожар лесной действительно охватил штабной домик со всех сторон и, дымом заволокло местность так, что уже проблемно стало дышать.– Бегом!– рявкнул старшина, и будто услышав его заполошную команду на крышу домика рухнула горящая сосна. Подняв сноп искр, ствол проломил ее символическую и домик будто присел, затрещав досками. А старшина с сержантом уже мчались с максимальной скоростью через перепаханную бомбами бывшую взлетную полосу аэродрома подскока, перепрыгивая и обегая воронки, в сторону живого рядового Сафронова и мертвого рядового Илюхина. Там лес пока еще не занялся, но они понимали, что это вопрос времени. Пожар тушить некому и разрастется он во все стороны непременно.
Рядового Сафронова они застали за погребальными работами и не одного. Помогал ему рыть могилу и захоранивать рядового Илюхина конопатый сибиряк.
– Жив тезка,– искренне обрадовался ему старшина.
– А че… Не моя смена была. Бодрствующая, когда все рваться началось,– улыбнулся Иванов в ответ,– винтарь подхватил и из палатки. А тут как даст по шарам. Очухался – кругом воронки одни и весь взвод в куски. А потом и склад громыхнул… и опять по мозгу прилетело чей-то. Когда очнулся снова, горит все. Ну, я сюда, где пока не шибко. Гляжу ваши тут. Можно, я при вас теперь, товарищ старшина?– доложился рядовой.
– Оставайся. Винтарь потерял?– поинтересовался старшина, освобождаясь от мешков.
– Никак нет. Обижаете, товарищ старшина. Как можно? Все как положено по уставу на своем месте. Скатка, снаряга с противогазом и сидор вона с винтарем,– Иванов кивнул на аккуратно сложенное имущество и взглянув из-под ладони на утреннее солнце, посетовал:
– Завтракать пора, а от кухни нашей три ямы здоровенных дымятся. Чей-то это, товарищ старшина, с кем воюем?
– С фашистами немецкими, судя по всему. И, наверное, опять с белофиннами, тезка. Я ведь не больше твоего знаю,– ответил старшина,– А чего это вы могилу роете полноценную? За каким хреном? Использовали бы воронку,– задал он встречный вопрос и получил в ответ недоуменное пожимание плечами сибиряка и обстоятельное пояснение от рядового Сафронова:
– Так, Павлович, вроде бы как не по-людски так-то, в ямке из-под бомбы. Человек ведь, не собака бродячая Илья-то наш был. Хороший мужик, помянуть бы. Жаль нечем.
– А бутылка же еще оставалась. Не нашел?– напомнил ему сержант
– Размечтался,– взглянул на него уныло Сафронов,– бомба вон, прямо в костер упала. Хрен там чего найдешь.
– Есть у меня, чем помянуть Илью,– обрадовал бойцов старшина,– В штабе надыбал запасы майорские. Но не сейчас. Закругляйтесь и к Авдеичу. Там и помянем.
– А насчет пожрать ничего там, в запасах не надыбали, товарищ старшина?– повеселевшим голосом осведомился рядовой Сафронов.
– Только тушенка, более ничего,– признался старшина.
– Нормально,– расцвел в улыбке дурашливой Сафронов,– хлебом у Авдеича разживемся. Все, Алеха, глубже не надо. Сойдет. Эх, Илюха. Кто-то и нам вот так в свое время отковыряет могилку.
– Я не спешу,– влез с репликой Черпак.
– Смерть не спросит,– взглянул на него ехидно Сафронов,– спешишь ты, аль нет.
– Это да,– впервые за прошедший месяц согласился с ним сержант и принялся помогать Иванову упаковывать тело Илюхина в плащ палатку. Опустили в могилу, насыпали холмик и, воткнув в него корявый крест из двух веток, постояли молча над ним, думая каждый о своем.
– Вдова и трое сирот,– произнес тихо старшина,– земля тебе пухом, Илья. Обещаюсь, что проведаю твоих и помогу, чем смогу.
– С Васильевского он,– напомнил сержант.
– Есть у меня адрес. У начфина тоже семья на Васькином острове проживает, как оказалось,– вздохнул старшина тяжело,– к ним тоже заглянуть придется.