Военные будни, часть 1
Шрифт:
– А у меня конфеты гусячьи есть,– полез в карман старшина и высыпал гражданскую закуску в подставленные ладони рядового Сафронова,– Держи, Степан. И пол литру я тоже принес, чтоб без претензий потом ко мне,– старшина выставил пол литровку и присел на предложенную ему шинель, уложенную на ворох веток.– Комарье мать иху..– проворчал он при этом, отмахиваясь от кровососов еловой лапой, отломанной им еще при выходе из штабного домика.
– Наливай, чего рот раскрыли,– скомандовал он и эту команду личный состав выполнил тут же и неукоснительно, забулькав
– За демобилизацию!– провозгласил тост дежурный рядовой Илюхин и все дружно опорожнили свои кружки.
– Последний нонешний денечек…– мечтательно произнес рядовой Сафронов,– А послезавтра Ленинград и Надюха со щами и прочими прелестями. Эх, ма!
– Почему послезавтра? Завтра к вечеру уже,– возразил ему сержант Черпак,– И почему Надюха? У меня не Надюхой звать и щи она кислые варить не умеет. Завалимся с моей Маринкой в ресторацию. У меня кореш удачно пристроился в одном, "Нева" называется. Плавучий. Сидишь за столиком, а мимо всякие судна мелькают и чайки верещат. Красота!
– Ресторация,– передразнил его тут же рядовой Сафронов,– Эх, Черпачина, тебя если послушать и в половину сказанного поверить, то прямо живешь ты как те дворяне дореволюционные, недорезанные. Питаешься исключительно в ресторациях и из опер с балетами не вылазишь. Откель средства на все на то берешь? Шоферюга и шоферюга, а туда же рестора-а-а-ция. На какие шиши?
– А тебя и слушать-то западло.– не остался в долгу Черпак.– И ноешь. и ноешь. Вот и хлебай свои щи пустые лаптем. Жить надо уметь. Чтобы я, как ты тут неуважительно выразился, шоферюга и без капусты на кармане был… Ха! Каждому по потребностям – от каждого по труду. Забыл лозунг Социализма главный? Вот я по нему и живу, над копейками не трясусь как некоторые. Палыч, ты глянь на эту рожу пскопскую, крохоборную. Давеча стали расплачиваться за водяру, так он чуть за гривенник не удавился, который сверху за доставку попросили. Удивил весь коллектив жлобством. Ты что, Сафрон, жмот что ли?
– Сам ты жлобяра, Черпак. Просто не понял я за что доплата, вот и переспросил. Че неясно?
– А ручонки чего затряслись, как с похмелья? Палыч, представляешь, этот жлоб все свои медяки, с расстройства видать, под ноги высыпал и потом ползал пол часа их собирал в траве. Место хорошо запомнил, где стояли? Вдруг какая-нибудь копейка потерялась. Нужно было флажок там воткнуть и колючкой обмотать в радиусе десяти шагов, чтобы не дай бог кто не влез с утра пораньше и ее не хапнул до тебя.
– Да пошел ты…– обиделся рядовой Сафронов.
– Я и так уже там, только ноги свесил,– развеселился сержант, почувствовав, что нащупал слабое место у соперника в ежедневных подковырках.
– Вот и виси себе, а от меня отвянь, тля,– начал заводиться по настоящему Сафронов,– Вмажу щас промеж глаз по яйцам и хрен тогда тебе, а не Маринка верещащая в ресторациях,– при последних словах рядовой начал приподниматься с намерениями совершенно ясными и старшина понял, что если он сейчас не вмешается, то закончится пьянка дракой, как пить дать. Поэтому вмешался, рявкнув:
– Отставить, мать вашу. Месяц вы мне нервы мотали, оба – два, и обрыдли оба. Что вы собачитесь? Сядь, Сафрон, и наливай. Вон уж солнце скоро выползет. Последний нонешний денечек, говоришь? А я ведь могу его не последним сделать. Напишу рапорт полкану, что, так и так, мол, прошу продлить сборы ещё на месячишко. Вот только вякните кто еще чего друг на дружку… Так и сделаю. Слово даю. Ну-ка, пожали друг другу клешни, хряпнули по сто граммов мировых, и заткнулись на тему рестораций и щей кислых.
– А я че? Я молчу. Это Черпак вечно с подковырками,– присел на свое место Сафронов, протягивая кружку разливающему водку Илюхину.
– Ну, вот что за личность…– не удержался и буркнул в ответ сержант,– Нагадит и тут же отопрется, хоть рожей в дерьмо сунь все равно не мое скажет. Ладно, давай, держи краба, урод. Каб не старшина и его убедительные аргументы, раскатал бы я тебя как бог черепаху.
– Меня рожей в дерьмо?– опять дернулся Сафронов, но старшина так припечатал свою ладонь к его плечу, что он тут же и остыл.
– Пей и заткнись,– поступила команда и рядовой выполнил ее молча. Молча же и руку протянутую сержантскую пожал, очевидно дав себе молча слово, вытерпеть эту несправедливость. Старшину Сафронов уважал и побаивался. Покосившись на него, он подумал,-"Этот может, фиг ли ему еще месяц не отторчать в начальстве-то".
А солнце уже зарумянило небосвод на востоке и природа притихла вдруг, в ожидании его восхода. Даже комары перестали зудеть над головами служивых, будто исчезли вместе с легким ночным ветерком, шевелившим дым над костерком и поднимался он теперь прямо вверх, унося туда же искры от сгорающей хвои.
– Вот уж солнце встает, из-за пашни блестит,– продекламировал рядовой Илюхин,– Может, вздремнем все же, хлопцы, часик другой до завтрака?-
– Две пол литры еще вона,– отозвался Сафронов,– Иди, Итрит, коль невмоготу, я посижу еще. Наливай, Черпак. Или тоже баиньки хочешь? Нам с Палычем больше останется. Давай.
– Размечтался. Мы если с Илюхой уйдем, так и пол литру одну с собой унесем. Раскатал губищи. Но мы не уйдем. Мы свою д-дозу сперва сха-хаваем, а потом…– язык у Черпака слегка начал заплетаться и мысли тоже,– х-хрен тебе,– водка забулькала из горлышка в кружки и Черпак брякнув своей по протянутым остальным, произнес тост совершенно неуместный здесь у костра:
– За Советскую власть, чтоб крепчала.
– И за товарища Сталина Иосифа Виссарионовича, дай ему Бог здоровья и успехов в труде и личой жизни,– буркнул вдруг Сафронов таким серьезным тоном, что старшина, покосившись на него недоуменно, подумал.-"Придуряется по обыкновению своему или действительно товарища Сталина так любит?"
– И еще за мир во всем мире,– предложил он свой вариант пафосный.
– В общем, чтоб хрен стоял и деньги были,– подвел итог рядовой Илюхин под дружный хохоток всех присутствующих.