Военные приключения. Выпуск 6
Шрифт:
Произношу сбивчивый монолог о прогрессе в дорожном сервисе, под натиском которого костер отошел в область преданий, и заканчиваю тем, с чего следовало бы начать: признаюсь, что волнуюсь.
— Я так и думала. Позвольте мне.
Уступаю место своей очаровательной спутнице, а сам иду к машине. Извлекаю из багажника свертки с припасами. Когда возвращаюсь, костер уже весело пылает. Костерчик что надо! Единственный его недостаток: он больше, чем того требуют обстоятельства, и наверняка привлекает чье-нибудь внимание. А, впрочем, все равно.
— Браво, браво! — говорю я, протягивая девушке свертки. — Шашлык
…Костер догорает. Наступил тот самый благословенный момент, когда человека тянет на разговор. Каждого в той степени, в какой ему есть, что сказать, и, что из того, что есть, можно сообщить другому.
— Работаю в одной скучной конторе, — говорит Ольга. — Тихий зануда шеф. Коллеги предпенсионного возраста. Кое-кто уже еле ходит, но еще петушится. Выглядит это смешно, нелепо и довольно глупо.
Насколько могу догадываться, в предпенсионную категорию она зачисляет всех мужчин старше сорока лет. Кажется, у вас есть шанс, товарищ Никитин. Делаю сочувственное лицо и советую ей сменить вывеску.
— Менять надо не вывеску, — вздыхает девушка. — Менять надо жизнь. — Сказала и тут же пожалела о сказанном. — Что-то вы чересчур любопытны для предсказателя, — заявляет она. Насколько я понимаю, за этим последует предложение сменить пластинку. — Давайте лучше о вас.
Так и есть. Ну, что ж, обо мне так обо мне.
— У меня все обыкновенно, — начинаю я. — По профессии — шофер, тружусь в автопредприятии пятнадцать тысяч сто тридцать два города Москвы. Исколесил, можно сказать, весь континент — от Софии до Хельсинки и от Кракова до Мадрида.
Просто, действенно, и ничего не надо придумывать. Отдельные географические названия говорят сами за себя.
— Вы сказали, у вас все обыкновенно, — обрывает меня Ольга. — Вы что же, и за границей бываете?
— Бываю, — вздыхаю я.
— Смелее! Где именно?
Перечисляю: Голландия, Испания, Франция, ФРГ, Болгария, Венгрия, Австрия…
Ольга внимательно следит за моим рассказом. В ее взгляде — скрытая ирония. Если бы мы не встретились три часа назад, я бы, пожалуй, вообразил, что моя подноготная известна девушке лучше, чем мне самому.
— В детстве на стене, возле моей кроватки, висел старый гобелен, — говорит она, и взгляд ее теплеет. — Дворцы, дома, мощенные булыжником улицы, флаги на городских воротах, всадники в старинных доспехах, река синей змейкой и надпись «Вена» в правом верхнем углу… Нет, в левом! Когда меня оставляли одну — случалось это довольно часто, — гобелен заменял мне няню, ласковое слово, сказку и сам был всем этим сразу… Я путешествовала по улицам, стояла у городских ворот, входила в дома… Я могла смотреть на него часами. — Девушка машет головой, словно пытается стряхнуть груз нахлынувших воспоминаний, и просит: — Расскажите про Вену!
Рассказать… Ты думаешь, это просто? Грязноватый кемпинг в десятке километров от города, неоновое зарево в ночи, шпили готических соборов в лучах закатного солнца да мост через Дунай, который рухнул однажды на рассвете, и было просто чудом, что в этот самый момент на нем не оказалось ни людей, ни машин, — вот и все, что созерцал романтик дорог Олег Никитин из кабины своего трейлера. Сказка должна иметь счастливый конец, иначе она не сказка. И я начинаю рассказывать о соборе
Ольга смотрит на меня, не отводя взгляда. Глаза блестят, она вся обратилась в слух. Волнение ее не портит, скорее, наоборот…
— И все это вы видели сами? — спрашивает она, когда я, вложив в свою краткую лекцию изрядную толику сведений о предмете, умолкаю.
— Сам, — смущенно говорю я, втихомолку воздавая себе за автомат — это, пожалуй, чересчур.
— Расскажите еще.
— Могу. И не только про Вену. Но не здесь и не сейчас.
Нам надо поспешать, ибо до наступления темноты предстоит проверить одну теорию.
— При всей своей неистребимой любви к природе ночевать я предпочитаю в гостинице, — объясняю я девушке.
— Откуда в вас столько практицизма? — удивляется Ольга.
Она разочарована и не пытается этого скрыть.
Мы начинаем сворачивать свой лагерь. Девушка двигается подчеркнуто медленно, как бы через силу. Прервав свой рассказ на самом интересном месте я, безусловно, кое-что потерял в ее глазах. Впрочем, сейчас меня интересует не падение собственного авторитета, а нечто совсем иное. За время нашего пребывания у озера нас никто не потревожил, а, может, я что-то проглядел и сейчас пытаюсь установить, так ли это. Вокруг все тихо и благопристойно. И все же ощущение того, что кто-то, не замеченный, не сводит с нас внимательных глаз, не покидает меня. Ощущение, не более. Но многолетние странствия по чужим дорогам научили меня доверять своим ощущениям.
— Если я закрыла глаза и не отвечаю на вопросы, значит, я сплю, — произносит девушка.
Она все еще дуется. Мы отъехали от озера двадцать семь километров, это первые слова, которые я от нее услышал.
— Ну, конечно, спите, — говорю я. — Вы устали, был трудный день.
— Только не обижайтесь, ладно? Нет никаких сил противиться… Я полчасика подремлю и снова буду в полном порядке. — Все это уже гораздо мягче, покладистей.
— Да хоть часик! — ободряюще улыбаюсь я. Мысли мои заняты другим, но мне приятно отметить, что мир между нами восстановлен.
Ольга откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза.
Веду машину, поглядываю на дорогу. Время от времени бросаю короткие взгляды на спящую девушку. Она обладает даром вписываться в любой интерьер и удобно устраиваться, где бы то ни было. Мне нравится, что она здесь, со мной, в машине, на пустынной дороге, и, оттого что она спит, а я бодрствую и веду машину, моя несложная миссия кажется мне чрезвычайно ответственной и важной. Определенно, бог создал женщину для того, чтобы мужчина рядом с ней чувствовал себя значительней.