Военные приключения. Выпуск 6
Шрифт:
Мелькают в бешеном хороводе деревья, только успевай вертеть баранкой. В сравнении с этим кроссом недавний почти смертельный номер с грузовиком кажется детской забавой. Спиной чувствую, что рубашка взмокла. Отвлечься от дороги и глянуть на Ольгу нет никакой возможности, но я почему-то уверен, что восторги девушки несколько поостыли.
Лес переходит в невысокий кустарник. То, что с большим трудом можно было назвать дорогой, привело нас на вершину горы. На глаз крутизна склона — градусов сорок. Внизу, в нескольких километрах, тускло блестит в лучах заходящего
Ревет двигатель. «Нива» срывается вниз со склона и с глухим гулом, как овеществленное эхо, несется вниз. К счастью, быстрее, чем лавина, вызванная этим сумасшедшим падением. Я перестал соображать, что делаю, уступив свое место за баранкой инстинкту самосохранения, мне кажется, что это камни отворачивают от меня, а не я от них. Если наши пути пересекутся, нас разнесет в куски.
Машина уже у подножия и мчится по равнине, а потревоженный склон все ворчит и шлет нам вслед свое неодобрение.
Благополучно миновав все препятствия, мы достигаем шоссе. Увеличиваю скорость. Во всех этих передрягах я как-то позабыл о ГАИ, а оно тут же напомнило о себе. Откуда-то свысока доносится знакомое тарахтенье: нас догоняет желто-синий вертолет. Не дожидаясь, пока трубный глас с неба призовет остановиться, торможу сам. Стрелка спидометра ползет влево и, успокоившись, замирает возле нужного деления. Вертолет, набрав высоту, удаляется в сторону моря, куда собственно, мы и направляемся.
С вершины подъема, на который мы взобрались, шоссе просматривается на добрый десяток километров в обе стороны. Ни впереди, ни сзади серой «Волги» не наблюдается. Не успеваю перевести дух и поздравить себя с тем, что маневр удался, как слышу адресованный мне вопрос:
— А теперь скажите, от кого мы так стремительно удирали? — кокетливо улыбаясь, интересуется Ольга.
В самом деле, от кого?
Путь преграждает вереница машин. Впереди, по-видимому, какое-то препятствие, послужившее причиной внушительной дорожной «пробки». Ни в ту, ни в другую сторону от него движения по шоссе нет. Собравшись в кружок, на обочине перекуривают водители.
Подъезжаю и пристраиваюсь в хвост этой унылой очереди.
— Что там? — не выходя из машины, спрашиваю у одного из водителей.
— Авария, — машет он рукой.
— Надолго?
— Черт его знает.
Исчерпывающие сведения. Мой добровольный осведомитель присоединяется к перекуру на обочине. Подъезжают и становятся за мной две легковушки и автобус. Перекрыв все пути к отступлению, за автобусом пристраивается самосвал. Стало быть, назад дороги нет.
— Поехали, — слышу я возбужденный шепот Ольги. — Прорвемся!
Мне не нравится чрезмерный оптимизм девушки, но еще меньше нравятся очереди. Что ж, попробуем. «Нива» выкатывается на свободную полосу встречного движения и медленно движется вперед. Очередь глазеет с неодобрением. В очередях не любят нахалов.
Метров через двести
— Спешите, да? — говорит милиционер, приближаясь к машине. Впрочем, он тут же переходит на официальный тон. Под козырек взлетает рука.
— Лейтенант Копайлишвили, — представляется лейтенант. — Этот участок дороги для движения временно закрыт. Попрошу освободить проезжую часть!
Освободить — это значит сдать назад и ждать. Но я не люблю и не хочу ждать.
Мы выходим из машины и вступаем со стражем правопорядка в прямой контакт.
— Прошу прощения, товарищ лейтенант, — задушевным голосом обращаюсь я к милиционеру. — Дело в том, что мы опаздываем..
— Пропустите нас, пожалуйста, — подхватывает Ольга.
Она встряхивается, как застоявшаяся двухлетка, отчего ее дивные волосы взлетают, словно под напором ветра, и снова возвращаются на место. Будь я на месте милиционера, я бы зажег зеленый свет только за один этот жест. Но лейтенант, по-видимому, не принадлежит к числу людей, которого волнуют такого рода вещи.
— Куда это вы опаздываете? — с подозрением спрашивает он.
— Куда? — тяну я, надеясь выиграть время.
И действительно — куда? Мы с Ольгой обмениваемся выразительными взглядами. Ну, придумайте же что-нибудь, телепатирует она. И неожиданно меня осеняет спасительная мысль.
— Мы едем в Маджори, — говорю я. — На свадьбу.
«Удар» рассчитан точно! Из-под усов лейтенанта начинает растекаться медоточивая улыбка. Еще минута, и сюда, чего доброго, слетятся со всей округи пчелы.
— На свадьбу? Правда? — все еще не верит милиционер.
В небе грохочет желто-синий вертолет ГАИ. Эта шумная «птичка» по какому-то наитию появляется во всякую ответственную для меня минуту. Будто опекает. Я завидую тем, кто находится в вертолете. Сверху им видно гораздо лучше, а мне сейчас так необходим обзор. В кабине «уазика» пронзительно пищит зуммер радиотелефона.
— Одну минуту, — извиняется лейтенант.
Милиционер подбегает к машине, хватает трубку и что-то докладывает, глядя в поднебесье. Короткий и решительный разговор он завершает энергичным «Есть!», хорошо слышным с того места, где мы стоим. Девушка смотрит на меня с сомнением. Она все еще не верит в успех.
Лейтенант возвращается к «Ниве».
— Значит, на свадьбу, — повторяет он. — Счастливые люди! К самому Гоголадзе!.. Знаете, кто такой Гоголадзе? Тамада! Таких, как он, восемь во всей Грузии! Ну, может быть, десять!
Я выбрасываю козырного туза:
— Автандил — мой друг.
По-видимому, это имя в здешних местах служит чем-то вроде пароля.
— Что слышу! — ликует лейтенант. — Почему молчал, дорогой? Сразу надо было сказать. Сразу!.. Проезжай, прошу тебя! Здесь недалеко, успеешь.