Военные приключения
Шрифт:
— Твое ружье пусть будет с тобой. Мало ли что.
Перебирая руками телефонный кабель, стоящий на плоту, Андрей, как заправский паромщик, быстро поплыл на другой берег. Минут через пятнадцать он привез уже одетого Губкина и все имущество.
Спрыгнув на берег, Губкин спросил:
— Как ты на лосе очутился?
— Так и очутился, — сердито ответил Вася, которому показалось, что и его новый дружок и командир тоже собирается ругать его за самоуправство.
— Нет, серьезно! Ведь это же здорово!
Вася недоверчиво посмотрел на Сашу, но, увидев его оживленное милое лицо, уже смелее ответил:
— Так уж… подвернулся… — Он снял с
— Как это «подвернулся»? — удивился Саша.
— Да так. Я пригрелся на дереве и думаю, почему ты так долго не возвращаешься. Уже хотел закричать, как меня что-то дернуло! Я не удержался и плюхнулся в воду. Катушку я на себя надел, чтобы не потерять, она меня на дно и потянула. Испугался страшно. Вынырнул сам не знаю как и сразу почувствовал, что меня что-то тянет по воде. Барахтаюсь, воду хлебаю, но уже стал соображать — смотрю, в сторонке лось плывет и вроде меня буксирует. Проверил, провод как струна. Тут я понял, что зверь спасался от пожара, поплыл и зацепился рогами за провод. И меня стянул. Разобрался и вижу: тянет он меня куда-то в сторону — провод его не пускает, заворачивает. Думаю: все, пропадаю. Хотел было катушку снять, потом как-то сразу придумалось — скинул петельку, которой провод на катушке закреплялся, чтобы не разматывался зря, и отпустил немного. Лось поплыл прямее. Так и пошло у нас. Как его в сторону поведет, так я провод подам. Он и выравняется. Вот и доплыли.
— Ну, я тебе скажу, это случай! — восхищенно протянул Саша. — Не хуже почуйковского медведя.
Андрей, почувствовав недоброе, рассудительно сказал:
— Мы тут разговорами занимаемся, а там ни Пряхина, ни Сенникова нема…
Связисты примолкли и поспешили на пост. Андрей старался не отставать от товарищей, хотя идти ему было больно, и он, прихрамывая, ругался сквозь зубы.
Солдат уходит в бой…
Когда связисты приблизились к седьмому посту, их остановил окрик:
— Стой! Кто идет?
— Свои! Свои!
Окликов больше не последовало. Седьмой пост оказался совершенно пустынным — даже гора имущества и та исчезла. Вася беспомощно оглянулся, Саша пожал плечами и на всякий случай вскинул автомат: исчезновение Лазарева и всего имущества было очень подозрительным. Но Николай Иванович не стал играть в прятки. Он вылез из окопа, тяжело припадая на больную ногу, подошел к товарищам и положил руку на Васино плечо.
— Ну, вот и славно! — сказал он. — Я тут к обороне приготовился. Имущество убрал в землянку, отрыл окоп… Понимаете, ничего подозрительного. Правда, недавно пролетел самолет да вот пожар разгорелся.
— От старшины ничего не было? — озабоченно спросил Губкин.
— Молчат. Я думаю, что кому-то нужно немедленно идти на розыски…
— Я пойду, — сразу решил Вася, поднял голову и посмотрел на дядю.
Николай Иванович сжал ему плечо и ласково заглянул в глаза:
— Ведь ты же мокрый. И устал…
— Ну как вы можете, Дядя Коля?! — возмущенно крикнул Вася. — Да разве вы стали бы отдыхать, когда такое делается?
Лазарев усмехнулся:
— Ну вот, Губкин. Придется вам с Васей идти. А мы с Почуйко на правах инвалидной команды будем охранять пост.
— Чтой-то? — удивился Андрей. — Я тоже с ними. Может, до конца и не дойду, так около поста поработаю. А вы связь держите.
— Ладно… Только вот что — после такой передряги сил у вас не так уж много. Хоть немного прихватите
И они, опять втроем, двинулись вдоль линии в тайгу. Вася роздал остаток лепешек с лимонником. Губкин поделился прихваченной медвежатиной. Они на ходу перекусили и расстались. Почуйко должен был восстанавливать линию от седьмого поста в направлении шестого, Губкин и Вася — искать Пряхина и Сенникова и тянуть провод дальше.
Не успели они расстаться с Андреем, как Вася схватил Губкина за руку. Они остановились и прислушались. Вдалеке, на склонах, слышался шорох валежника. Но пронизанное лучиками блеклого лунного света разнолесье было безжизненно и покойно.
— Что это? — тихонько спросил Саша.
— Кто-то как будто спускается с сопки.
— Окликнем?
— Подожди… Может, показалось.
Они опять прислушались, шорох больше не повторялся. Вспомнились сомнительные тени обитателей тайги, спасающихся от неизвестного бедствия. Губкин с Васей решили, что и этот шорох вызван каким-нибудь перепуганным оленем или кабаном. Связисты торопким шагом двинулись дальше. Им повезло: на одном участке, прикрытая склонами сопки, линия была почти цела, и они вскоре забыли о странном шорохе.
А по склонам сопки, озираясь и прислушиваясь, шел Сенников.
Ожидая Пряхина, он не то что задремал, а, скорее, впал в забытье и очнулся от грохота и свиста ветра. Впрочем, и ветер, и грохот прошли стороной, по заросшему папоротником и хвощами распадку, и не потрепали Аркадия. И все-таки он почувствовал себя таким одиноким и заброшенным, таким беспомощным, что прежде всего бросился в распадок навстречу Пряхину.
Быть одному в этом вздыбленном, грохочущем и совершенно непонятном ему мире казалось невозможным. Одиночество, полная беспомощность угнетали Андрея, делали его мягким и податливым. Ему нужны были люди, пусть чужие, пусть даже враждебные, но люди, которые могли бы спасти и помочь ему устоять перед этой свалившейся на него чудовищной, непонятной силой, которая может смять и уничтожить, даже не спросив, хочет он того или не хочет. Он был так мал и одинок среди огромных гор, разлапистых дубов и тополей, так слаб и ничтожен перед могучими взрывами и свистом бешеного ветра… Он метался по горной тайге в поисках Пряхина, звал его и даже плакал. Он мог выдержать все, кроме одиночества, но найти старшину не мог.
Грохот исчез, ветер утих, и в мире опять наступила тишина, всеобщая и гнетущая. Она как бы растворила и поглотила Аркадия, и он решил, что там, возле разгорающегося, жуткого в своей безмолвности лесного пожара, старшины быть не может.
«Что ему там делать? — лихорадочно рассуждал Сенников. — Ведь он командир и прежде всего обязан был разыскать меня. Он, наверное, так и сделал, да прошел мимо валуна и не заметил меня. Теперь он, наверное, на посту».
И Аркадий побежал к посту.
— Только бы выбраться, только бы выбраться, — шептал он, спотыкаясь.
Это лихорадочное, похожее на бегство движение быстро измотало его, и он, пошатываясь, пошел медленней. Пробираясь через залитый половодьем распадок, он ладонью зачерпнул воды, торопливо умылся, потом напился. Холодная вода освежила его, он попробовал разобраться во всем происходящем, да так и не смог этого сделать.
Николай Иванович не услышал его робких, крадущихся шагов, потому что докладывал по телефону обстановку: ни Пряхина, ни Сенникова все еще нет, связи с шестым постом тоже нет, вода в реке прибывает, пожар разгорается. Капитан Кукушкин внимательно выслушал его и спросил: