Военный дневник (2014—2015)
Шрифт:
Пока мы тряслись в автобусе – удалил из телефона все личные фотографии: семьи, друзей; вспомнилось стихотворение Симонова:
…Я твоих фотографий в дорогу не брал:Все равно и без них – если вспомним – приедем.На четвертые сутки, давно переехав Урал,Я в тоске не показывал их любопытным соседям.Никогда не забуду после боя палатку в тылу,Между сумками, саблями и термосами,В груде ржавых трофеев, на пыльном полу,ФотографииНичего о 93-й бригаде я не знал, кроме того, что весною там был бунт мобилизованных, протестовавших из-за плохих условий.
Ну, условиями суровыми водолаза не удивишь, потому смотрел в будущее с оптимизмом.
Опасался другого.
В моем тогдашнем, еще в юности сформировавшемся, представлении любая строевая в/ч – это неизбежные «затяги», уставщина, «отход-подход-фиксация».
Ага. Как же…
Черкасское – это военный городок. В нем дислоцировались 93-я бригада, 74-й отдельный разведбат, полк связи. И как раз напротив моей новой части располагался магазин. Нет, даже не так: МАГАЗИН!
Ветераны бригады рассказывали: еще в декабре 2013-го это был жалкий сельмаг в полуразрушенном здании бывшего гастронома.
18 июня, в день приезда, я увидел приличный минимаркет с шикарным ликеро-водочным ассортиментом.
А в июне 2015-го, когда я крайний раз приезжал в Черкасское, – напротив КПП стоял мощный торговый центр на две кассы, принимающий электронные платежи, с охраной и прочими атрибутами успешного бизнеса. В помещении рядом, ранее зиявшем выбитыми окнами, расположилась шашлычная.
Все это изобилие свалилось на головы передовиков местной торговли благодаря мобилизованным бойцам, их неукротимой жажде.
Справедливости ради надо отметить, что где-то с весны 2015-го, после того, как ВСП [6] пару раз изъяло всю «барную карту», спиртное в этих очагах культуры больше официально не продавали.
…Автобус остановился у КПП бригады. Спрыгнув на асфальт, я увидел парочку тел в форме и с автоматами, выходящих из магазина напротив части. В руках каждый бережно нес полторашку пива.
6
Военная служба правопорядка.
Еще несколько камуфлированных тушек разной степени устойчивости кучковались у развалин, примыкающих к магазину. Будучи человеком коммуникабельным и любознательным, я сразу рванул к ним.
– А что, пацаны, как тут с режимом? Сильно все «застегнуто»?
– Братан, да вообще без всяких! Тихо-спокойно…
– А как выход за КПП, свободный?
– Вообще без проблем,
Мне начинало нравиться служить в 93-й гвОМБр!
В общем, ситуация в ППД [7] бригады четко соответствовала поговорке: кот на крышу – мыши в пляс. Комбриг был на войне, в Черкасское вырывался крайне редко: не было возможности – батальонные тактические группы готовились к наступлению…
7
Пункт постоянной дислокации воинской части.
Нас провели по территории части до палаточного городка и оставили ждать кадровиков.
Из палаток высыпали загорелые гвардейцы, одетые в невообразимые сочетания гражданской и военной одежды. К нам подошел толстенький боец в замызганной футболке «Манчестер Юнайтед» и закатанных до колен камуфляжных брюках.
– Ну, как тут по службе, братан? Сильно долбят? Зарядка там, построения, наряды? – выспрашивал я.
– Да яка зарядка, ты що?! А шикування, зазвичай, о дев'ятій. Але ми ж ремрота, туди не ходимо.
Наконец пришли офицеры-кадровики. Мы построились.
Невысокий офицер с густыми темными волосами зачитал список личного состава с указанием должностей.
Это был майор Новиков, начальник строевой части.
Меня записали стрелком-санитаром.
Стоящего рядом прапорщика назначили помощником гранатометчика.
– Как я, прапорщик, могу быть помощником у сержанта?! – бурно удивлялся он.
Но изумляться тут было нечему: в первую мобилизацию люди под должности зачастую не подбирались. Просто вписывались «от балды».
В снайперскую роту, например, при ее формировании, еще весной 2014-го, снайперами назначили двух очкариков.
Честное слово!
Таков был стиль работы нашей строевой части.
Забегая вперед, скажу, что человеком майор Новиков был неплохим, к роте снайперов относился хорошо, но наши наградные листы, к сожалению, отправлял по инстанциям с теми же ошибками, что и документы остальных ребят. Из-за чего они все возвращались в бригаду «без реализации».
Возможно, штабная работа – это было просто «не его». Вполне вероятно, что на командной должности он бы проявил себя с самой лучшей стороны.
…К счастью, строевики всегда шли навстречу пожеланиям командиров подразделений, и потому впоследствии штат менялся еще много раз.
Капитан Кудря, мой будущий ротный, сумел «сдыхаться» одного очкарика, оказавшегося к тому же еще и хроническим алкоголиком. Привет военкоматовским медкомиссиям и низкий поклон! Второй очкарик вышел на фронт и даже довоевал до дембеля.
История же прапорщика – помощника гранатометчика весьма примечательна.
Уже к августу он стал командиром взвода обеспечения. За свою предосудительную склонность к злоупотреблению спиртосодержащими жидкостями впоследствии получил аж два позывных: Черный Прапор и Дикий Прапор. Впрочем, в трезвом состоянии был он, что называется, золотой человек.
В сентябре в Донецком аэропорту Черный Прапор воевал обычным стрелком, числясь при этом по-прежнему командиром взвода и пребывая в счастливом неведении о том, где этот самый взвод обретается.
Должность стрелка-санитара в танковом батальоне тоже не была пределом моих мечтаний, потому решил завтра же все разузнать о водолазном отделении инженерной службы, в существование коего в бригаде я свято верил.
Окончив читать список должностей, майор Новиков обратился к строю с напутственным словом: