Воевода
Шрифт:
***
Игнатий де Лойола никуда не уехал из Тулы после проведения опытов. В зиму ехать не хотелось по его уже не молодому здоровью. Погода ведь дрянь. Да и Андрей его сильно заинтересовал. Поэтому он ждал лета, по которому и собирался «отчалить». И пользуясь случаем, общался с парнем через переводчика-доминиканца, немного практикуясь в местном языке. Посему, когда произошел инцидент «у котла», он не смог остаться безучастным.
— Что ты можешь сказать? — спросил отец Афанасий у Игнатий, когда тот осмотрел работников. Они
— Яд. — коротко произнес Лойола.
— Ртуть?
— В котел что-то плеснули. И в этом что-то ртуть без всякого сомнения была. Но не только она. Смотрите, — произнес он и начал объяснять.
С такими вещами там, в Западной Европе они встречались повсеместно. Тем более, что ртуть активно применялась в медицине. Поэтому и Игнатий, и его спутники знали о ней массу всего интересного.
Так, во время объяснений, работники дух и испустили.
Отец Афанасий прочел над ними молитву.
Все перекрестились.
И вышли из помещения.
— Как себя чувствует Андрес? — спросил Игнатий.
— Идет на поправку.
— Но как? — удивился де Лойола. — Он ведь ел туже самую отраву, что и эти бедолаги.
— Все в руках Господа нашего Иисуса Христа, — максимально торжественно произнес отец Афанасий и перекрестился. И католики, после перевода, последовали за ним, так же перекрестившись вполне искренне и душевно.
— Я могу с ним встретится?
— Он еще слаб.
— Мне скоро уезжать. Дела не ждут. Я и так у вас засиделся в гостях.
Игнатий де Лойола со своими соратниками, прибыв в Тулу провел комплексное обследование Андрея и его супруги. Самое разноплановое. Тут и реакции на простые вещи, вроде святой воды с распятием. И реакции на разные молитвы. И беседы. И наблюдение за прохождением таинств. Все что могли из обычных, привычных вещей они проверили. Но главное они самым тщательным образом все зафиксировали. И по итогам составили акт с самым детальным описанием своих изысканий. В четырех экземплярах. Один Андрею. Один отцу Афанасию для передачи патриарху Сильвестру. Один Царю. И один для Святого престола.
Причем под актом подписались все католики, указав, что все обследования проходили под наблюдением православного священника, что следил за ними неотлучно. И самолично проверял, контролируя каждый их шаг и одобряя.
Игнатий специально решил указать на участие православного клирика в процессе. Преследуя в том сразу несколько целей. С одной стороны, это позволило избежать пустых обвинений в некомпетентности. Ведь за ними следил и их контролировал православный священник, рукоположенный еще до отделения русской церкви от Константинополя. То есть, не так-то просто к нему придраться. С другой стороны, он стремился показать пример сотрудничества и взаимного доверия православных и католиков. Чтобы подчеркнуть их близость и противопоставить протестантам.
Ну и так далее.
Смыслов было много. Поэтому Игнатий составлял документ крайне вдумчиво, тщательно подбирая слова. А братья-Доминиканцы, переводили его на русский язык с тем же вниманием и радением. Дабы не упустить смыслов и нюансов. Благо, что владели русским языком они крепко. И лишь часть из них выделялась легким акцентом.
А потом, когда основная
Например, де Лойоле очень хотелось узнать, насколько крепко Андрей знает, например, французский язык. Да, очень скоро выяснилось, что говорит он не на привычном в Париже говоре. Но во Франции и в начале XXI века северяне говорили очень сильно не так, как южане. По сути — на двух очень близких языках. В XVI веке это явление было еще ярче. И не только в степени отличия, но и в разнообразии. В каждом регионе был свой французский. Бретань же говорила вообще на своем особом, бретонском языке. Кое-какие области на западе говорили на немецком, барбантском и иных языках, а также их смеси. Итальянские и испанские пограничья также радовали пестротой вариантов. Поэтому Игнатий не сильно переживал насчет акцента, воспринимая его как один из множества французских говоров. Марфа, кстати, говорила на том же говоре. Только свободнее. Настолько свободнее, что Игнатий не смог понять — родной это язык или нет.
Не обходилось без провокаций.
Так однажды де Лойола специально назвал Марфу Алисой. Из-за чего та вздрогнула, словно ее током ударили. Он, конечно, тут же извинился, сказал, что оговорился, вспомнив об одной своей знакомой. Но этого ему вполне хватило для подтверждения слухов.
Отец Афанасий поначалу не сильно горел желанием пускать католика на беседы с Андреем. Но чем дальше, тем больше охотнее шел на сотрудничество. Ему самому было очень интересно послушать. Особенно когда они начинали обсуждать что-то далекое и интересное. Например, виды Иерусалима и Рима или облик Святой Софии и Нотр-дам-де-Пари. Поэтому сейчас, несмотря на все сложности и напряженность обстановки, Афанасий колебался недолго. И все же повел Игнатия на прием к Андрею. Не ведая, впрочем, захочет тот того принять или нет…
Вошли.
Андрей сидел на лавке, прислонившись к стене. Вид его был бледен, но вполне живой. Наличие на нем одежды и отсутствие ожидания приема говорили о том, что воевода в ней и находился, занимаясь бумажными делами.
Игнатий высказал обычную здравницу. И воевода ему кивнул, скрывая улыбку. В очередной раз. Столько времени прошло, а он все еще не забывал курьеза своей проказы…
Присутствие иезуитов и доминиканцев так близко к своей особе его поначалу сильно раздражало. И вынуждало всегда быть начеку. Это нервировало и утомляло. Поэтому, после завершения обследования и составления актов он устроил им небольшой розыгрыш. Благо, что был самый сезон. Ну, раз они не хотят уезжать, то…
Он прогулялся на природу, где набрал псилоцибов — веселых грибков, который как раз в сентябре-октябре активно растут в средней полосе. Немного. Ну и, настояв на них воду, подлил, улучшив момент в святую воду католиков. Настой был слабенький, но его хватило для всякого веселья. Ведь перед этим им поведали по секрету, что в окрестностях водятся колдуны и разного рода нечисть. И что люди видели, кикимору возле дома, где католики поселились, пояснив, будто бы новички их особо интересуют. И не только кикимору видели…