Воевода
Шрифт:
Буслай пошел собирать людей. Даша, стоявшая рядом с Зарой, весело ему улыбнулась.
– Вон, дядька Евпатий, воевода владычный, к нам пожаловал, – сказала Даша.
– Важный-то какой, – произнесла Зара, помешивая свое варево.
– А что ты варишь? – спросила Даша.
– Да Никитушке для восстановления сил. Самое страшное миновало, рана затянулась, да кровушки он потерял много, потому и слаб еще, – ответила Зара.
– Смотрю, дела твои тоже продвигаются. Уже его Никитушкой называешь, – хихикнула Даша.
– Полюбила я его за это время. Тяжело одной. Только сейчас женщиной себя почувствовала. Тебе за это спасибо, – поблагодарила Дашу ведунья.
– Так что же ты теряешься. Он же сам от тебя без ума! – воскликнула Даша.
– Да неправильно это, женщине первой мужчине говорить об этом, – пожаловалась Зара.
– Хочешь, я скажу, он к тебе как лось прискачет, – еще раз хихикнула Даша.
– Ты, пожалуй, скажешь. Я потом от стыда помру, – промолвила ведунья.
– Нет, я так, с намеком, – уже серьезно ответила девушка.
– Ну, не знаю, – сказала Зара.
– Ладно, потом договорим. Вон, бабка Авдотья идет с Пелагеей, а у Пелагеи язык как помело. Все секреты по острогу разнесет, – прошептала на ухо Заре красавица.
– Это точно, – ответила Зара и понесла варево в горницу, где сидел Никита.
В это время Спирька с Настей гуляли у реки. Они шли рядом, и Настя срывала уже появившиеся цветы, складывая их в букет.
– Спирька, а чего ты все со мной ходишь, вон Лопух в остроге скучает. Он же твой друг? – спросила Настя.
– Ну, друг, – пожал плечами Спирька.
– Он завидует тебе. Тебя Савва искусству боевому учит, а Лопух к этому делу, по-моему, совсем не приспособлен, – произнесла девочка.
– Что ему книгочеем стать? Так отец Евлампий говорит, что Лопух необучаем. Проще говорит Фомку юродивого чтению да письму обучить, чем Лопуха, – сказал Спирька.
– Сравнили Лопуха с Фомкой, – засмеялась Настя. Смех у нее был звонкий, заводной. Засмеялся и Спирька.
– А с тобой я хожу, потому что нравишься ты мне. Вот когда вырасту, жениться хочу на тебе, – выпалил Спирька.
– Ну, вот еще придумал, – хихикнула Настя.
– А чего, дурен я что ли? Вот научусь ратному делу, как Буслай буду, – похвастался Спирька.
– Научись сначала, а то, как Буслай, – бросила ему Настя.
– Вот увидишь, буду, – не унимался Спирька.
– Вот когда будешь, тогда и женихайся, – хихикнула Настя.
– А вот и буду, – обиделся мальчишка.
– Ладно, Спирька, ты не обижайся. Мне нравится с тобой гулять. Ты хороший, на тебя положиться можно, не то, что на Лопуха, – сказала Настя.
– Лопух просто очень ленивый. Ему б лежать на печи да крендели трескать, – язвительно сказал Спирька.
– Почему? Ты видел, как он рисует? Может богомазом хорошим станет. Вот, Шемяка из Ладоги приедет, ему надобно в ученики к нему напроситься, может быть какой-нибудь толк из него выйдет, – сказала девочка.
– Может быть и выйдет, – подтвердил Спирька.
– Ладно, пойдем к острогу. Там дружинники совет держать должны, может быть, что интересное узнаем, – серьезно сказала Настя.
– Пойдем, – согласился Спирька.
В горнице отца Евлампия собрались все дружинники, Лука, сам Евлампий, и даже пришел еще слабый Никита. Зара дала ему какое-то варево и Никиту это взбодрило, он почувствовал прилив внутренних сил. Совет начал Евпатий.
– Ну что, братья мои ратные, спасибо вам, что предупредили нас о ворогах проклятых. Людей уберегли да добро владычное. А приехал я к вам, чтоб решить, что совместно мы сделать можем. Людей у Вепря много, человек шестьдесят, да бойцы хорошие, обученные. В битвах проверенные, – сказал Евпатий и поправил на голове волосы.
– Да, бывалый народец у него, ничего не скажешь, – сказал Яков Полочанин.
– Есть у нас основания полагать, что стоит над ним кто-то. Кто, сказать однозначно мы пока не можем, – молвил воевода.
– Да ясное дело, кто! Шведы или крестоносцы. Больше некому, – пробасил Годыня.
– Вон, Илья же Гедемина видел на постоялом дворе. Чего ему на Руси-матушке надобно? – спросил отец Евлампий.
– Крестоносцы это, – твердо сказал Буслай.
– Может быть Шемяка новости какие-нибудь привезет? – спросил Лука.
– Да пока богомаз вернется, много водицы утечет, – сказал Сбыслав.
– Хорошо, я склоняюсь к мнению Буслая, что это крестоносцы Ливонского ордена всем заправляют. Что мы имеем. Сорок человек дружины Евпатия. Из них половина –мальчишки еще безусые. Нас восемь конников, – доложил Сбыслав.
– Девять, – перебил его Савва.
– Извини, друг, забыл про тебя. Нас девять конников. И четыре человека с Буслаем. Итого, пятьдесят четыре человека, а их больше шестидесяти, да еще крестоносцы помочь могут. Не сдюжим мы их, – сказал Сбыслав Якунович.
– Мужиков позовем, вон как они на реке дрались с варягами, – сказал Игнат.
– Нельзя мужиков, они хоть и молодцы, не опростоволосились перед ворогом, но полегло много их. Не обучены они делу ратному, потому легкой мишенью будут, – сказал Буслай.
– Правильно Буслай говорит, – подержал его Годыня.
– И я с Буслаем согласен, – отозвался Никита.
– Да, мужиков не надобно брать. Надобно что-то другое придумать, – сказал Сбыслав.
– Здесь надо подумать, – сказал Евпатий.