Воин Девы
Шрифт:
Амазонка усмехнулась, заметив искреннее изумление в зеленоватых глазах раненого, непонимающе уставившихся на сиреневую полосу жреческого браслета, слабо светившуюся на ее плече. Афина Хранительница, да он же почти мальчишка! Ровесник Элги, может быть, лишь немногим старше. Линия подбородка еще хранила детскую мягкость, поросль на щеках только начинала густеть, а острый кадык, проступивший под натянувшейся кожей, был до смешного беззащитным и трогательным. Так выглядит щенок-подросток: уже видны будущие стати свирепого охотника, но еще нет той могучей силы, что свойственна зрелому псу. Элга ласково провела рукой по полотняной повязке, наложенной на голову раненого. А потом опустила в узкогорлый прозрачный кувшин, стоявший рядом, голубоватый камень,
Приподняв голову юноши, Элга поднесла к его губам чашу с мерцающим раствором, заставляя сделать несколько глотков. Тангл принюхался. Неужели отрава? Хотя, стоило ли возиться с ним столько времени, чтобы теперь травить? Словно прочитав его мысли, девушка укоризненно качнула головой, чуть подтолкнув лекарство поближе к его губам. Настой пах чем-то неуловимо знакомым: бодрящий запах цветущих лугов смешивался с соленым привкусом морского ветра. Пряный вкус наполнил рот норвея свежестью лесных трав, перемешанных со сладостью меда…. Незнакомый напиток, освежил пересохшее горло и заставил кровь резвее бежать по жилам. Сделав несколько глотков, приободрившийся Тангл решил поинтересоваться, как зовут его спасительницу. Но тут дверь резко распахнулась, и на пороге появилась вторая девушка, в руках которой угрожающе серебрился короткий боевой меч.
– Ну что, Аид остался с носом? Болезнь отступила? Или пора раскладывать погребальный костер?
Зеленоглазая амазонка рассмеялась, заметив протестующее движение подруги
– Ну, не вскидывай ты так обиженно голову! Каждый раз удивляюсь твоему сходству с Анемоном. Мне даже иногда кажется, что вы вышли из одного чрева: одинаковый характер и схожие повадки.
Элга старательно свела брови к переносице, изображая гнев. Однако радость от хорошо выполненной работы пробивалась через напускную гримаску, как лучи солнца сквозь дырявый полог. Алкеста между тем примиряюще вскинула руки, склонив голову в знак напускного смирения.
– О, не гневайся, моя искусная приятельница. Признаю, что Верховная жрица не знает себе равных в лечении. А ты лучшая из ее учениц.
Темноволосая красавица покосилась на раненого. И напускная серьезность уступила место истинным чувствам.
– Я просто хочу знать, зачем ты тратишь дар Великой Матери на такое недостойное создание? С чего это телохранительница земной Девы вдруг озаботилась здоровьем варвара, пахнущего, словно выгребная яма? – Зеленые глаза лукаво блеснули. – Я могла бы понять столь трогательную заботу о его спутнике: несмотря на грубые повадки, он красив, как бог войны. – Алкеста накрутила на палец длинную прядку шелковистых каштановых волос. – Если его помыть и привести в порядок, то, клянусь копьем Девы, изнеженные афинянки дрались бы из-за него на невольничьем рынке, как разъяренные кошки. А этот… – зеленые глаза презрительно скользнули по сухощавой фигуре норвея. – Что заставило тебя обратить внимание на этого недокормыша? Богиня разума отвернулась от тебя?
Алкеста, подтолкнула растерявшуюся подругу под локоток.
– А может, темные кудри этого незнакомца напомнили тебе сына вождя каллатов? И бесстрашное сердце амазонки растаяло?
Элга взметнулась, словно подброшенная невидимой рукой, сметая по пути вазу с остатками питья.
– Афина свидетель, я считаю тебя своей подругой, но если ты еще раз повторишь то, что сказала, я буду драться с тобой, как с врагом.
Крепкие ладони сжались в кулаки, под нежной кожей проступили очертания напружинившихся мышц. Алкеста невольно попятилась. Именно так просыпалась в посвященных карающая сила богини. На миг ей почудилось, что внутри подруги открывает мерцающие глаза кровожадное чудовище, нацелившееся вырвать обидчице горло. Однако, «золотых» не зря учили контролировать свои эмоции. Глубокий вдох, и сведенные боевым азартом мускулы расслабились, возвращая Элге прежний вид.
– Стыдно попрекать меня тем,
Плечи под голубым хитониском дрогнули. Серые глаза налились злыми невыплаканными слезами. Упрямый подбородок взметнулся вверх.
– Но я воин и знаю свой долг. Бессмертные вольны наложить на человека любое служение, и я отнюдь не отказываюсь подчиняться. Но, прошу тебя, не напоминай мне о том, что ждет впереди. А что касается твоих подначек, – крепкая рука «золотой» легла на перевязанный смуглый лоб, – то этот воин будет жить еще достаточно долго, чтобы рассказать Илгмар и Совету, все, что они захотят услышать. Мойры не пожалели труда, когда пряли для него жизненную нить.
Алкеста, примиряюще улыбнулась.
– Ну-ну, огонек, не разгорайся по пустякам. Ты как Анемон: из-за любого пустяка взвиваешься на дыбы и стучишь копытами. Я просто шутила. Кстати, я чего вернулась-то. Мне хотелось бы взять твоего жеребца. Эргос не сможет скакать достаточно быстро, если понесет двойную ношу. А вести этого увальня пешком неудобно: доберемся до лагеря как раз к началу зимы.
Зеленые глаза просительно уставились на телохранительницу.
– Может, разрешишь взять твоего красавца?
Элга, все еще разгоряченная спором, резко вскинула голову, на миг снова став похожей на норовистую лошадку.
– Конечно, как нужно что-нибудь сделать, все бегут ко мне, а как только речь заходит об Адонисе, все племя поет под одну дудку, что это воля Великих и мне в племени не место. Подруги называется!
Однако быстро вспыхивавшая Элга не умела долго сердиться.
– Хорошо, бери Анемона, только не пытайся погонять его ударами. Он достаточно умен, чтобы понять, что от него требуется.
Алкеста закатила глаза под лоб.
– Знаю, знаю. Золотая когорта, строгий отбор, вечная преданность и человеческий ум…. На колени перед ним вставать не нужно, чтобы он понял?
Элга улыбнулась, принимая шутку подруги. Напряжение, звеневшее натянутой нитью под сводами храма, растаяло. Девушки обнялись.
– Еще не хватало поссориться из-за мужчины! Эти создания, – Алкеста мотнула головой в сторону раненого, – не заслуживают такой чести.
Проследив направление ее взгляда, Элга ловко вывернулась из объятий подруги, устремившись к раненому. Юноша приоткрыл глаза и что-то пробормотал. Кажется, до северянина уже начало доходить, что до покоев Валгаллы он пока еще не добрался. Пожав плечами, Алкеста вышла из комнаты, на ходу прилаживая в ножны серебристое жало клинка.
А сероглазая амазонка вернулась к таинству исцеления, от которого ее оторвало неожиданное появление Алкесты. Достала из резной шкатулки свою гордость: моток тончайших шелковых ниток, привезенных из далекой заморской страны. За нитками последовали изогнутая полумесяцем игла и длинный тонкий нож. Сняв кусок полотна с головы норвея, Элга нанесла на края раны голубоватую мазь. Помедлила мгновение, ожидая, пока начнет действовать снадобье. Острым лезвием отсекла размозженные клочья кожи, а затем уверенными быстрыми стежками стала сшивать слабо кровоточащие края, время от времени промокая рану кусочками ткани. Скорость и четкость движений были сродни мельканию пальцев гардарикской плетельщицы кружев. Тангл поймал себя на мысли, что совсем не чувствует боли, словно игла амазонки входит в чужое тело. Он не раз видел, как Горд, лечивший домочадцев его отца в родном фьорде, вправлял вывихи и исцелял переломы, да и сам много раз штопал рваные раны, полученные соплеменниками. Но любой из норвейских целителей предпочитал предварительно оглушить незадачливого пациента чем-нибудь тяжелым, чтобы тот своими рывками и воплями не мешал лечению. А эта… Тангл вспомнил легенды о колдуньях, посвятивших свою душу служению Темным богам в обмен на секреты оживления мертвых. Судя по всему, незнакомка, как и эти таинственные существа, обладала способностью останавливать боль.