Воин древнего мира
Шрифт:
— А теперь, Кхай, прыгай вниз!
Не протестуя, Кхай, шатаясь, шагнул к краю южной грани пирамиды. Он застыл на краю, раскачиваясь взад и вперед, с угрозой свалиться в любую секунду.
— Прыгай, Кхай, прыгай! — кричал фараон, и залитый кровью полководец согнул ноги в коленях, готовясь прыгнуть в вечность.
— Стой! — заорал Манек Тотак, подобий разъяренному быку.
Кушит, наконец, оправился от сверхъестественного паралича, сковывающего город. Поднимаясь на вершину пирамиды, Манек подобрал лук Кхайя и одну из стрел. Сейчас он натянул тетиву и нацелил стрелу
— Прыгай! — снова закричал фараон. Его осьминожьи глаза налились кровью от ярости, и Кхай снова напряг мышцы ног, собираясь броситься вниз. Руки Манека дрожали, когда он повернул лук и прицелился в широкую спину молодого полководца — Кхайя из Кемета, который после победы должен был стать царем Куша. Манек сжал зубы, на лбу у него выступил пот, но...
— Нет! — прокричал он в исступлении, а в следующую секунду, вновь повернув лук, выпустил стрелу... Она впилась в плечо фараона, сбив его с ног.
Хасатут упал у самого края площадки.
Вырвавшийся из горла Хасатута вопль развеял чары, сковавшие город. Хотя воины Куша и были отважными людьми, они никогда не смогли бы противостоять существам, способным держать пирамиду в воздухе.
Воины Куша дрогнули и побежали. Они стали спускаться вниз по склону пирамиды с такой скоростью, что те несчастные, что оказались по краям лестницы, с криком полетели вниз. Подобно муравьям, воины Куша в панике бежали по улицам Асорбеса к разрушенным воротам. Когда воины бросились вниз, Манек подскочил к Кхайю и, оттащив его от края, повел к ступеням.
Там Кхай пришел в себя. Он потряс головой, словно для того, чтобы избавиться от невидимых ядовитых чар, и посмотрел вслед убегающей армии. Внизу стояли последние гвардейцы фараона, раскачивающиеся из стороны в сторону, потому что с них теперь тоже спали чары. Кровь шла из их бесчисленных ран. Какое-то время они еще держались на ногах только благодаря колдовству фараона, а потом рухнули на ступени, которые защищали до последнего вздоха. Жизнь покинула их могучие тела.
— Пошли, Кхай, — позвал Манек светловолосого гиганта. — Мы должны уходить отсюда!
Кхай, шатаясь, последовал за ним по ступенькам, а затем остановился. Его воины бежали вниз по склону, а находившиеся внизу покидали город.
— Пошли, — снова позвал Манек, беря Кхайя за руку. — Почему ты медлишь?
Кхай сбросил с плеча руку Манека.
— Иди, — ответил он. — Я... должен видеть, чем все закончится!
Он повернулся и отошел в центр площадки на вершине, где стоял на коленях Хасатут, подняв глаза к золотой, висящей в небе пирамиде.
— Что закончилось? — не понял Манек, стараясь перекричать налетевший ветер.
— Иди! — ответил Кхай. — Я последую за тобой — когда смогу.
Манек не стал спорить, а понесся вниз по ступенькам вслед за теми, кто уже убежал. Кхай остался один. Он снова поднялся на верхнюю площадку пирамиды, повернулся
Глава 6
Обреченный город
— Убейте его! — закричал Хасатут, показывая на Кхайя. — Убейте его и заберите меня к себе, потому что здесь я умру. Возьмите меня к себе, предки! Я один из вас... Я так страдал. Почему вы ждете? Разве вы меня не узнаете?
Неожиданно один участок основания золотой пирамиды засветился еще ярче. Луч желтого света ударил вниз и накрыл небольшую площадку на вершине. Кхай зашатался и закрыл глаза... Два человека попали в ловушку света и завязли в ней, как мухи в меду. Кхай бросился бы бежать, но не мог даже шевельнуться.
Сквозь туман из золотых частиц он увидел Хасатута, рот которого открывался, словно у выброшенной на берег рыбы. Осьминожьи глаза фараона выкатывались из орбит. Он умолял своих предков спасти его, но Кхай ничего не слышал.
Кхайю казалось, что он плавает в пустоте, пронизанной золотыми лучами. Мириады блестящих золотых песчинок слепили его и сводили с ума. Это продолжалось лишь мгновение, а затем раз дался Великий Голос. Небожитель говорил не с Кхайем, а со своими собратьями.
Кхай не слышал слов, ничего не видел и не чувствовал. Тем не менее, он каким-то образом участвовал в разговоре. В летающей пирамиде находились какие-то существа. Они узнали Хасатута, но посчитали его уродом, результатом неудавшегося эксперимента. Небожители удивлялись, как такое жуткое создание могло править людьми и запустило механизм, который нашел их в самом отдаленном уголке пространства и времени, заставил отвлечься от исследования мироздания.
Затем...
Небожители приняли решение. Кхай понял это, как и Хасатут.
— Нет! — Рот обнаженного чудовища выплевывал какие-то слова, но золотой луч, идущий сверху сузился, удерживая фараона внутри. Он освободил Кхайя. — Нет, вы не можете! Я — один из вас. Я — один из...
На мгновение луч ярко полыхнул. Кхай закрыл лицо руками. Затем луч света мигнул, и основание золотой пирамиды потухло, стало таким же, как и остальные ее части. Огромная пирамида начала медленно вращаться, поднимаясь вверх, пока не оказалась на определенной высоте. Там она замерла, прекратив вращаться, Кхай отнял руки от глаз, поднял голову, вытянул шею и посмотрел на золотую пирамиду, а потом на небольшую кучу золотистой пыли" которая еще совсем недавно была фараоном Хасатутом...
Снова поднялся ветер и швырнул прах Хасатута Кхайю в лицо. Кемет закрыл нос и рот, развернулся и, шатаясь, начал спускаться по лестнице, постепенно ускоряя шаг.
У основания лестницы его ждал Манек в колеснице. Он помог Кхайю залезть в нее, а затем погнал лошадей галопом. Через несколько минут они с грохотом вылетели сквозь западные ворота и понеслись к высохшей, потрескавшейся земле.
В восьми милях от городских стен поднимался невысокий холм. Еще недавно тут росли и зеленели деревья, кустарники и трава, теперь же все умерло.