Воин Русского мира
Шрифт:
– Я отдам, Маша.
– Это в том случае, если ты вернешься, – рассеянно отозвалась она.
– Как я могу не вернуться? – изумился Травень. – Пусть там э… вооруженное противостояние, но я ещё вполне способен…
– Да ты способен. Сначала Афганистан. Ну, в том случае, положим, у тебя не было выбора. Но потом! Первая Чеченская война, вторая Чеченская война… А ведь тогда у тебя уже была я! Но ты оставил нас, ты пошел воевать. Добровольно!
Такой он её никогда не видел. Горячится, почти кричит. Посетители кафе за соседними столиками посматривают на них с веселым изумлением. Дочка воспитывает отца! Молчи, Травень! Дай ей высказаться. Лучше уж так, чем холодная
– …вспомни, в каком виде ты вернулся в Москву в нулевом году?.. Я понимаю мать! Я благодарю Лену. Она заботилась о тебе, но и её ты достал. Всё, что ты умеешь толком делать – это воевать и играть на своей трубе!
– Твоими устами говорит сейчас мать. К этому я способен относиться с пониманием, но…
– Конечно! – Дочь подняла на него глаза. – Ты ещё вполне способен снова жениться на какой-нибудь парикмахерше…
– Маша!
– …или маникюрше, или продавщице из галантерейного ларька.
– Ты о чем это? – Травень из последних сил старался казаться строгим.
– Ты предпочитаешь доступных женщин достойным…
– Это твоя мать…
– …как и большинство мужиков!
– Победоносная концовка!
Но дочь умолкла, благоразумно не желая продолжать бессмысленную пикировку с отцом на пороге войны.
Часть вторая
Дорога – две пробитые в снегу колеи – с покорностью дешевой потаскухи ложилась под колеса. По обе стороны – гнутые, иссеченные острым железом отбойники. Вот они, первые следы войны. А вот и первая её жертва – одинокая фигурка на обочине.
Нога легла на педаль тормоза сразу, едва лишь Сашка заметил человека. На такой дороге надо тормозить осторожно. Травень глянул на спидометр. Скорость не более сорока километров в час. Он продолжал ласкать подошвой широкую тормозную педаль, перевел рычаг на третью передачу.
По встречке проскочил автомобиль – легковушка-иномарка, древняя «япошка». Следом за ней двигался более крупный объект. Фары светили высоко и ярко. Травень присмотрелся. Так и есть – КамАЗ, кузов выкрашен яркой краской.
Теперь «туарег» двигался совсем медленно, полз на второй передаче. Теперь Сашка смог получше рассмотреть человечка. На отбойнике сидел пацаненок. Росточек метр двадцать, не более. Дошколенок?.. Скорее ученик младших классов. Что делает один на дороге, в безлюдном месте?
КамАЗ внезапно развернулся поперек дороги, его повело юзом. Травень увидел оранжевый бок кузова. Сашка подался вправо, надеялся, что бампер «туарега» спугнет парня, тот забоится, соскочит с отбойника в запорошенную снегом канаву, но тот спрыгнул на скользкое дорожное полотно и, неловко ковыляя, вышел на середину трассы. Подол длинной, не по росту, куртки доходил ему до колен. Кисти рук прятались в рукавах. Потрепанная оторочка капюшона скрывала черты лица. Травень вдавил педаль тормоза в пол. «Туарег» вильнул задом и остановился.
А КамАЗ крутило на дороге. Он поворачивался к лобовому стеклу «туарега» то левым боком, то правым. Наконец Травень прочел огромную белую надпись «Вывоз ТБО» на заду кузова. Сашка взмок. Секунды солеными каплями сбегали с кончика носа. Одна, вторая, третья…
– Беги… – едва слышно прохрипел он.
Но мальчишка и не думал уходить с дороги. Он лишь взмахнул рукой. Повинуясь его нечаянному, подобному мановению ангельского крыла, жесту, оранжево-коричневая махина КамАЗа сместилась влево. Траектория движения грузовика выровнялась и стала параллельной искореженному осколками отбойнику. Травень прикрыл глаза и принялся считать до десяти.
Когда же он разомкнул веки, ни мальчишки, ни КамАЗа на дороге не оказалось.
Неназываемый оказался высоким, костистым мужиком средних лет с замкнутым, гладким лицом. Череп его прикрывала трикотажная шапка. Одетый в обычную строительную робу и куртку типа «рыболов-спортсмен» со множеством карманов, Неназываемый казался обычным мужиком. На связника бандитов никак не тянул. Он вручил Травню ящик с РГД-5, штурмовой, девятимиллиметровый СР-3М «Вихрь» с глушителем, несколько коробок с патронами, документы, пакет с деньгами и бронежилет. В движениях Неназываемого присутствовала неспешность привыкшего к физическому труду человека: рабочего, крестьянина, солдата. Кто он? Шахтер, водитель большегрузного автомобиля, заводчанин? Пока мужик менял номера на «туареге», Травень смотрел на запорошенный бок террикона через прицел «вихря». Закончив работу, Неназываемый впервые заговорил с ним.
– Ваш позывной – Новичок. Потом получите другой. Хозяин сам выйдет с вами на связь. – Слова вылетали из его рта, подобно твердому гороху. Говорил он чисто, без акцента, но, казалось, что русский язык чужой для него.
Наконец Неназываемый совершил первый промах.
– Место дислокейшн хозяина вот тут. – Он ткнул пальцем в дисплей навигатора.
– Я по старинке предпочитаю бумажные карты, – улыбнулся Травень. – Электронные устройства, бывает, зависают. Бумага надежней.
– Мы обеспечим вас бумажной картой. Но пока только так…
Травень опустил автомат, сделал шаг к Неназываемому, посмотрел в дисплей. Дом Саввы Лихоты располагался в небольшом населенном пункте, неподалеку от Пустополья. Видимо, это дачный поселок из новых.
– Это закрытый населенный пункт, – проговорил Неназываемый. – Охраняемый. Вас опознают по номерному знаку. Но пока охрана с вами не знакома, придется называть пароль.
– Какой?
Неназываемый отвернулся и, казалось, не слышал его вопроса. Травень продолжал рассматривать запорошенный склон террикона. Крутой бок рукотворного холма зарос редким кустарничком. Тут и там белели островки нерастаявшего снега. Среди конусов горной породы щедрой рукой великана были разбросаны кубы и параллелепипеды сооружений шахты «Красный партизан». Когда-то на ней работал Виталий Травень – Сашкин отец. Сашка мог без запинки поименовать каждую из геометрических фигур: комплекс сооружений главного ствола, здания подъемных машин, котельная, вентиляторная установка, электроподстанция, АБК [3] , контора, механические мастерские, да мало ли ещё что! Когда-то здесь кипела жизнь, а ныне все застыло. Пыльные окна АБК больше не отражали божий мир. Время и пространство утекали в черные дыры пустых окон. Труба котельной походила на исковерканный подагрой палец старца.
3
АБК – административно-бытовой корпус.
– Шахта не работает больше… – рассеянно произнес Сашка.
– И давно, – отозвался Неназываемый. – Господин Лихота пытался наладить работу. Но жители этих мест – дикий народ. Не хотят хорошей работы. Диверсия за диверсией. Шахту пришлось закрыть.
– Как же так?
– А зачем им? Роют норы в земле, достают уголь, продают. Так им больше нравится. Дикари.
– И я один из них…
– О вас в этих местах говорят, как о солдате. Вы – не шахтер.
– Я внук шахтера и сын шахтера, и знаю наверняка: шахтер не будет устраивать диверсии.