Воин тумана (сборник)
Шрифт:
Мне, конечно, пришла в голову мысль, что он пошел вовсе не за вином, но если бы даже он позвал на помощь, я с этим ничего поделать не мог, так что сидел и прислушивался. Но Клетон скоро вернулся с вином, водой, чашей для смешивания и еще двумя чашами.
– Если местонахождение Эобаза всем известно, – сказал я, – то ты, несомненно, можешь сказать об этом и мне.
– Нет, не могу, – ответил он и протянул мне чашу. – Ведь пока что я ничего полезного не получил от тебя взамен. Что ты мне можешь сообщить?
Я спросил, что именно он хотел бы узнать.
Он снова пожал плечами:
– Можешь
– Ничего не сделал, по-моему, – сказал я. – А держат нас в поле, на берегу реки, недалеко от города.
– Значит, ты не один? И много вас? Впрочем, вряд ли они стали бы держать одного человека в поле. Так сколько вас?
– Тринадцать.
– Несчастливое число! Неужели ты этого не знаешь? Двенадцать олимпийских богов никогда не допустили бы тринадцатого в свой круг. Когда родился Бог вина, Богине земли пришлось исчезнуть, чтоб освободить ему место [187] . Между прочим, ему может не понравиться, что ты над моим угощением рожу кривишь. Вино, конечно, скверное, но это лучшее, что у меня есть.
187
Бог вина – это Дионис, сын Зевса и фиванской царевны Семелы, которую Зевс, рассердившись, испепелил, а неродившегося сына зашил в бедро и выносил сам. Первоначально Семела была фракийско-фригийской богиней земли. Ее имя и значит "земля".
– Это не из-за вина, – сказал я. – То, что мы пили вчера, было еще хуже. Просто я нынче прочитал, что могу видеть богов, а я о них ничего не знаю.
– Да никто о них ничего не знает, сынок! Пусть попусту не болтают. А кто эти остальные двенадцать пленников? И зачем ты пробрался в Кобрис?
Я объяснил, что наша группа смешанная и мы просто ехали вместе.
– Нас послал один капитан-афинянин по имени Гиперид. В нашей группе, помимо меня, еще предсказатель Гиперида, его жена…
– Погоди минутку… – Клетон поднял руку. – Ты сказал, Гиперид? Как он выглядит?
Я не помнил, но чувствовал, что если признаюсь в этом, то ничего больше не узнаю.
– Да его ж тысячи людей видели, – ответил я. – Он очень хорошо известен. Что я докажу, если опишу его внешность?
– Ты докажешь, что тебя послал именно Гиперид, а я скажу тебе, где находится этот мидиец. Зачем он понадобился Гипериду?
– Ему было приказано найти Эобаза и привезти его в Афины, – сказал я. – Больше я тебе ничего сообщить не могу. Что же касается доказательств, то корабль Гиперида будет ждать нас в устье Гебра. Можешь послать туда кого-нибудь – пусть у него самого спросят. Меня зовут Латро, а его предсказателя – Эгесистрат.
Клетон изумленно уставился на меня:
– Эгесистрат из Элиды? С деревянной ногой? – Я был слишком удивлен, чтобы сразу ответить, но он воспринял мое молчание как знак согласия. – В хорошую же компанию ты попал, сынок! Ничего себе! Да ты хоть знаешь, кто такой этот Эгесистрат из Элиды?
– Прорицатель Гиперида, как я тебе уже сказал, – отвечал я.
– Ну, этого маловато. Хотя да, конечно… Учти, когда здесь проходили войска Великого Царя, он был прорицателем самого Мардония! Я, правда, толком его не видел, но слышал о нем очень много. Великий Царь, конечно, обладал верховной властью, но Мардоний был его стратегом – и к тому же каким-то родственником ему приходился, кажется, зятем. Так, значит, бывший прорицатель Мардония теперь служит Гипериду?
У меня сразу пересохло в горле. Я залпом допил вино и промямлил:
– Раз ты так говоришь, значит, так оно и есть.
– Я иногда веду с Гиперидом дела. Он мне кожи продает, в основном лошадиные шкуры. Иногда я у него янтарь покупаю, если цена подходящая.
Передай ему привет от меня.
Я обещал, что передам.
– Так тебе нужно только узнать, где находится Эобаз?
– Если бы ты мог помочь нам освободиться, мы были бы тебе очень признательны, – сказал я.
Он кивнул.
– Хорошо. Я завтра приду поговорить с Эгесистратом, а там посмотрим. Ты знаешь, где находится храм Плейстора?
Я покачал головой.
– К северо-западу от города, на высоком холме. Фракийцы всегда строят свои храмы на холмах. Это очень большой храм, потому что Плейстор – бог войны. Мы же зовем его Арес.
Я спросил, далеко ли это.
Клетон почесал пальцами бороду.
– Я там нечасто бываю, сынок, – ответил он. – Что-нибудь стадий десять.
Там есть одна дорога – по ней к храму движутся процессии, и она поэтому мощеная, хорошо утрамбованная. Ты ее сразу заметишь. Она выведет тебя прямо к храму – не заблудишься.
Но я все же заблудился, и теперь думаю, что Клетон вряд ли когда-нибудь ходил по этой дороге ночью, да еще без фонаря. Дорога, о которой он говорил, начиналась прямо от рынка, как я и предполагал, и она действительно была хорошо расчищена и утрамбована. За ней, видимо, хорошо следили и ухаживали, такая она была гладкая, а резные столбы вдоль нее стояли через каждые десять-пятнадцать локтей и по обе стороны.
Ночь была уже на исходе, в воздухе буквально чувствовался рассвет (хотя заря еще и не думала загораться). Когда я выбрался из города, дорога пошла вверх, и вскоре я поднялся на невысокий холм и увидел справа вдали красный отблеск нашего костра. Кто-то, видимо, проснулся от холода и подбросил в костер дров. Интересно, кто это и заметил ли он мое отсутствие?
Потом я вышел на развилку двух дорог; обе они были, насколько я мог судить в темноте, одинаково широкими и ухоженными, но было совершенно невозможно определить, которая из них ведет к храму Плейстора. Решив, что благоразумнее держаться неподалеку от нашего лагеря (я рассчитывал вернуться туда еще до зари), я выбрал правую дорогу. Далеко по ней я уйти не успел: услыхал музыку и вскоре заметил пламя факелов.
Едва я успел отступить в сторону, как на дороге появились танцующие девушки. Их было пять. У двух в руках были цимбалы, у двух – тимпаны.
Далее следовала еще группа людей с флейтами и факелами. Пятая девушка из первой группы, у которой не было никаких музыкальных инструментов, вдруг прервала свой дикий танец и обняла меня. Я был совершенно ошарашен этим.
– Ты разве не узнаешь меня, Латро? Ну да, ты все забываешь, но не так же быстро, наверное? Пойдем, будем плясать вместе. Знаешь такой танец? – Она схватила меня за руку, и через секунду я уже прыгал и кружился вместе с нею, причем сапоги мне ужасно мешали.