Воин тумана (сборник)
Шрифт:
Во-первых, о великой богине. Этот Асклепий был сыном ее брата-близнеца, рожденным смертной женщиной по имени Коронида. Носившая под сердцем божественное дитя, Коронида изменила своему возлюбленному, о чем узнала богиня и, разгневавшись, умертвила несчастную. Однако отец ребенка спас мальчика от огня, дал ему свое имя и стал его наставником. Асклепий многому научился у своего великого отца – покровителя врачевателей – и даже кое в чем превзошел учителя, не говоря уж обо всех прочих смертных целителях.
Мне трудно поверить, чтобы он мог назвать сестру своего отца и спасителя убийцей, ведь за богами безоговорочно признается право убивать смертных точно так же, как мы убиваем животных,
Однако сообщенные тобой сведения все же могут пригодиться.
А теперь о самом недавнем. Тебе, конечно же, интересно, как мы с Ио раздобыли твою книгу? Дело в том, что Басий-спартиат сам разрешил нам взять ее, ибо испытывает к Ио и к тебе самые добрые чувства. Он предупредил, правда, чтобы мы не позволяли тебе самому читать ее и в таком случае Эвтакт возражать тоже не будет. Вот мы и прячем ее от тебя, однако же регулярно делаем в ней записи.
Сегодня вечером мы разбили лагерь по дороге в Мегару, без задержки миновав Элевсин. Недалеко от Мегары (судя по сплетням) стоит лагерем и регент со своим войском. Мегара официально ему не подчиняется, однако же входит в один со Спартой военный союз, так что, без сомнения, некоторое количество его воинов составляют ее жители. Завтра мы, видимо, прибудем в Мегару, и можно ожидать встречи с самим регентом. Я постарался как можно больше разузнать о нем, и мы с Ио решили, что тебе тоже полезно будет прочитать об этом в своей книге.
Говорят, ему лет двадцать с небольшим, он несколько выше среднего роста, красив, однако изуродован шрамами; он очень силен и мускулист, как и все островитяне. Ходят слухи, что он также исключительно красноречив и убедителен как оратор, однако весьма лаконичен и чрезвычайно остер на язык, как и все спартанцы. Он отпрыск старейшего царского дома, один из потомков царя Агиса и таким образом является отдаленным родственником Ликурга [126] , чей свод законов помог Спарте столь сильно опередить другие государства. Отец Павсания – Клеомброт – был младшим сыном царя Анаксандрида, стало быть, сам он приходится дядей нынешнему юному царю Плейстарху, лишь в прошлом году сменившему на троне своего отца, и остается при нем регентом. У Павсания есть жена, которая с нетерпением ждет его возвращения в родной город, и маленький сын Плейстоанакт [127] .
126
Ликург – легендарный законодатель Спарты, которому там воздавали божественные почести.
127
На самом деле отцом Плейстоанакта (458-408 до н.э.), царя Спарты, который после отделения Эвбеи от Афин в 446 г. до н.э. предпринял нападение на Аттику, был Плейстарх.
Что же касается военного искусства – которое спартанцы ценят превыше всего, считая, что все остальные искусства для них бесполезны, – то победа Павсания над сыновьями Персея – а ведь их войско значительно превосходило его собственное – свидетельствует сама за себя. Что же до расположения богов, то какой воин может одержать без этого победу?
Я говорю о нем сейчас с особым интересом, ибо только что прибыл его гонец, который сразу поспешил к палатке Эвтакта, но вскоре вышел оттуда и, прогуливаясь, встретил Ио. Гонец стал расспрашивать о тебе, и Ио привела его сюда, а затем вы втроем некоторое время беседовали. Беседой он, по словам Ио, был полностью удовлетворен, убедился, что ты действительно ничего не помнишь, и пожелал взглянуть на твою книгу, которая была у меня.
Этого юношу зовут Пасикрат, он весьма красив – высокий, с правильными чертами лица, как и большинство спартанцев, однако такой же настороженный и сердитый, как они все. По его просьбе я показал ему твою книгу и собственными глазами видел, как он удивился (как и все остальные до него), что прочитать ее не может. Однако он пролистал ее всю и внимательно рассмотрел вложенный между листами сухой цветок; потом осторожно положил его на прежнее место и, аккуратно свернув книгу, спросил, присутствовал ли я при том, как Эвтакт нашел тебя и твой свиток, и, узнав, что присутствовал, попросил описать ему эту сцену. Он спросил, почему Эвтакт решил и меня прихватить вместе с тобою, однако я предложил спросить об этом самого Эвтакта. Ему также хотелось знать, из какого я города и почему покинул прекрасную Ионию. По его настойчивой просьбе я описал, насколько это было возможно, свою жизнь – несколько полнее, чем это сделано здесь.
Он также является последователем триединой богини, что и доказал, продемонстрировав шрамы, полученные во время посвящения, когда мальчиков секут перед алтарем в храме Охотницы в Спарте.
Возможно, мне следует объяснить здесь один обычай спартанцев, о котором ты, видимо, не знаешь. Каждый год мальчики, которым пришла пора переходить из рук учителей в руки военных (притом выбираются самые лучшие и сильные из их числа), должны в честь великой богини пройти сквозь строй бичующих.
Кровь льется рекой, я слышал даже, что часто один-два мальчика бывают забиты насмерть – и только тогда церемония прекращается.
Должен добавить: среди мальчиков считается делом чести не кричать и не плакать, и не могу сказать, каково пришлось бы тому, кто не выдержал испытания и вскрикнул. По-моему, такого уже очень давно не случалось, а может, и вообще никогда. Те мальчики, что так и умерли молча во время обряда, считаются жертвами, принесенными богине. (Как печально сознавать, пересчитывая места, где все еще приносят порой подобные жертвы, что их больше, чем пальцев на руке!) Тем, кто прошел посвящение и остался в живых, оказывают высокие почести; они считаются благословленными богиней до конца дней своих.
Я использовал в беседе с Пасикратом все свое искусство красноречия и обольщения (кое-кто не колеблясь называл это мое искусство великим). Не стану отрицать: мне бы чрезвычайно польстило, если б я заслужил любовь столь прекрасного юноши, да еще поклявшегося вечно служить моей великой богине, хоть я и не уверен, что ей понравится мое пристрастное отношение к Пасикрату.
Однако же вот что я могу сказать и скажу: по всей видимости, сам Пасикрат отнюдь не остался равнодушен к моим наиболее привлекательным свойствам (в отличие от тебя, дорогой Латро, хоть я пишу это и не без колебаний). Удивительно, до чего красивы эти люди, которые живут только ради войны и вечных тяжелых тренировок! Интересно, что они испытывают, впервые услышав из наших уст лесть, красноречие и философские рассуждения?
Разве не должны они считать нас более развитыми духовно? Ведь мы же отдаем должное их физической силе и выносливости! Смею надеяться, гонец августейшего регента именно так воспринимает твоего бедного друга, Эврикла из Милета.
Глава 26
ПАСИКРАТ
Пасикрат вернул мне мой свиток, а сегодня утром вызвал меня из палатки и спросил, помню ли я нашу вчерашнюю встречу. Сейчас я этого, конечно, уже не помню, но утром, должно быть, еще помнил, поскольку ответил утвердительно.