Воин Яровита
Шрифт:
— Вартислав, дружище, — я добродушно улыбнулся и приобнял княжича за покрытые толстым кожаным плащом плечи. — Ты ведь знаешь, что я в разведку ходил, а трофеи это случайность. Повезло, вот и захватил их.
— Ага! Тебе везет, — бодрич усмехнулся. — Только знаю я твое везение. Пока в голове все не сложил, в поход не пойдешь, и если что-то делаешь, то не просто так.
— Есть такое, — согласился я с ним. — Но это все пустое. Весной снова в Ла-Манш собираюсь и, конечно же, приглашаю тебя с Громобоем. Пойдете?
Княжич изобразил раздумье и, помолчав, кивнул:
— Да. Мы с тобой.
— Вот
— Куда именно пойдем и что станем делать?
— Давай об этом позже поговорим.
— Когда?
— На большом княжеском совете, который в Арконе перед Колядой (25 декабря) пройдет. Ты ведь там будешь?
— Обязательно.
— Вот там все и обсудим. Хорошо?
— Договорились. — Княжич обернулся к своему кораблю, посмотрел на мои трофеи, тяжко вздохнул, ведь на Борнхольме добычи было немного, а потери в его дружине немалые, и кивнул на море: — К тебе еще один гость, Вадим.
К берегу быстро приближалась пузатая торговая расшива, судя по красному солнцу на парусе, знаку многих ладожских купцов, прибыл тезка, про которого я знал, что он ведет дела своей семьи на Руяне. С ним тоже надо было поговорить, хотя бы несколькими словами перекинуться, и снова задержка. Вартислав заметил, как я слегка скривился и спросил:
— К жене торопишься?
— К ней, родимой, — ответил я.
— Тогда до встречи на Руяне. Не стану тебя задерживать.
Мы пожали друг другу руки. Вена в вену, как положено воинам и вождям. Корабль княжича отчалил и, разминувшись с расшивой, пошел в море. Мне же оставалось встретить следующего гостя, и вскоре я беседовал с Вадимом из Ладоги, который среди варягов за свою прижимистость и деловую хватку уже получил прозвище Жила. И это всего за одно лето, которое он провел в Ральсвике и Ругарде.
Снова приветствия, вопросы о здоровье близких и караване из Новгорода, который вскоре должен прибыть на Руян. После чего разговор пошел о делах.
— С чем пожаловал Вадим Гудоевич? — спросил я тезку. — По делу ко мне или мимо шел и в гости решил заглянуть?
— Это как посмотреть, Вадим Андреевич, — молодой румяный купец расплылся в добродушной улыбке. — Иду из Ральсвика в Роскилль, по слову отца моего. Но перед этим решил на твой Рарог посмотреть и с тобой пообщаться.
— О чем?
— Да, понимаешь, Вадим, — цепкий взгляд ладожанина скользнул по стенам, башням и причалам, — это лето было для нас очень удачным. Пошлины на Руяне мы не платим и за это помогаем волхвам. Дела разные, торговые и по переселенцам, да и так, бывает, сведениями обмениваемся. Всем хорошо, особенно сейчас. Дружины домой возвращаются и добра из разоренной Дании волокут столько, сколько я за всю свою жизнь не видел. Корабли и драгоценности, шелка и сукно, ткани и масло, церковная утварь и одежда, рабы и металлы. Есть почти все, и мы это покупаем для перепродажи в Новгороде и русских городах по Днепру. Отец в Ладоге и Новгороде собрал купцов и создал свою торговую общину. Мне пересылает серебро, а я ему отправляю товары. Однако у нас много конкурентов из своих земляков и батя сообразил, что надо свои фактории ставить, отдельные от общих. Одну в Ральсвике уже организовали и там теперь есть Ладожский двор, другую в Сигтуне хотим сделать и еще
Расклад был интересный. Фактория в моих владениях это возможность сбывать трофеи прямо здесь, а не тянуть их в чужие порты. После такого в Рароге, наверняка, будет многолюдно. У нас станут гостить богатые люди, купцы и воины, которые, если грамотно поставить дело, построить таверны и увеселительные заведения, будут тратить здесь денежку. В итоге, в городе появится дополнительное серебро, а я смогу делать заказы на необходимые мне ресурсы с доставкой в Рарог. Так что следовало соглашаться, хотя есть понимание, что чем больше людей в моем феоде, тем выше вероятность конфликтных ситуаций и проникновения шпионов и убийц. В общем, все как обычно. Есть плюсы и имеются минусы.
— Мне твоя мысль нравится, тезка, — сказал я купцу. — Однако учти, если будете в моих землях ставить факторию, цену за свои товары попрошу справедливую, без скидок на дружбу, и явных привилегий вам давать не стану. Впрочем, три шкуры драть не в моем интересе, да и в обиду вас не дам. Ведь я выгоду вижу, а раз так, то можешь ставить торговый двор, склады и причалы. Место выберешь, строителям заплатишь и устраивайся.
— Это понятно, — купец не спорил. — Но это пока только мое предложение, а как отец решит, мне неизвестно. Ему письмо написать надо, а только потом, когда он с товарищами посоветуется, все и решится.
— А ты, тезка, — я кивнул на стены за моей спиной, — походи вокруг, посмотри, что делается, и с людьми поговори. Ну, а потом так свое письмецо напиши, чтобы торговые люди в Ладоге и Новгороде приняли решение, которое нужно нам с тобой. Попозже в Роскилль съезди и сравни с тем, что имеется здесь. Там город большой, но он к данам близко, а в Рароге все проще и бухта тихая. Опять же в Роскилль многие поедут, а у меня только вы будете. Представляешь, никакой серьезной конкуренции?
— Да, представляю, — ладожанин помолчал, после чего, подобно Вартиславу, кивнул на нефы. — Кстати, вижу, что ты опять с добычей?
— Есть кое-что.
— Продавать трофеи будешь?
— Конечно.
— Тогда, может быть, посмотрим, что у тебя в трюмах?
— А казна при себе имеется или вся в Ральсвике осталась? — по моим губам пробежала усмешка.
— Кое-что есть.
Торговля дело такое, что только начни и не остановишься. Мы с тезкой поднялись на борт нефов и стали осматривать добычу, по которой уже была составлена полная опись. Затем долго торговались. Сделали краткий перерыв на обед и прогулялись по моим владениям, а потом опять спорили о ценах и перегружали на расшиву купленные купцом трофеи.
День прошел. Выходить из бухты в ночь на нефах было не с руки. Поэтому я вновь остался ночевать в Рароге. Судьбина. Думаешь об одном, а получается совершенно другое. И что самое главное, виноват во всем я сам. Вот выбрал бы другой жизненный путь и, скорее всего, жил бы тихо и спокойно. Но нет, меня потянуло на большие дела и теперь я имею то, что имею. Сплю мало, а бегаю и дерусь много. Жену практически не вижу, и покой мне только снится. Волчья жизнь. Однако я несмотря ни на что, почему-то ею все же доволен.