Воин Яровита

Сахаров Василий Иванович

Но мы их подождем. Все равно ничего иного не остается. Мне необходима серьезная добыча, благодаря которой я смогу продолжать строительство Рарога, кормить дружину и устраивать на новых землях переселенцев с востока. Ну и, конечно же, мне требуются крупнотоннажные суда, которые будут возить по Венедскому морю серьезные грузы. В общем, как ни посмотри, кровь из носу, нужен по настоящему хороший хабар, а иначе пережить надвигающуюся зиму будет очень сложно. В итоге мне придется залезать в долги, а я этого не люблю.

Завернувшись в толстое одеяло, которое с внешней стороны покрыто капельками конденсата, я лежу на носу "Яровита". Спать не хочется, но и вставать, желания нет. Поэтому я

продолжаю вылеживать бока и думаю о своем. Машинально прислушиваюсь к дыханию спящих воинов и время от времени чутьем ведуна обшариваю водный простор. На душе немного неспокойно, поскольку слишком много в голове мыслей и планов, а в Чаруше меня ждет Нерейд, которую я не видел уже несколько месяцев. И хотя сомнений в себе и собственных силах нет, груз ответственности все равно давит, особенно в такие моменты как сейчас, когда я нахожусь в состоянии относительного покоя и ничем не занят. Хочется движения и схватки, а их нет.

— Вадим, не спишь? — услышал я за спиной полушепот Ранко Саморода.

— Нет, не сплю, — переворачиваясь на другой бок, откликнулся я.

Командир "Яровита", который подобно мне, закутавшись в одеяло, лежал на палубе, помедлил и предложил:

— Слушай, а давай на берег высадимся и местных богатеев потрусим.

— Не-а, — я слегка качнул головой. — На суше велика вероятность того, что не мы кого-то потрусим, а нас труханут. В следующем году по берегу погуляем, когда про местные порядки больше узнаем. Ведь сам понимаешь, в этот поход собирались быстро и про Фландрию мне мало что известно, а без разведки не развернешься. Города и замки взять не сможем, а деревни нам не интересны. Где находятся мануфактуры? Где проживают богатые люди? Где верфи? Ничего не ясно, и есть только слухи, которые я в Брюгге подхватил. Поэтому остается только море.

— Значит, продолжаем караулить торговый путь?

— Да.

Самород замолчал. Как и большинство варягов, он тосковал по дому, семье и родным краям, а я прикрыл глаза, освободил свое сознание и пустил его в полет над прикрытой туманом водной гладью. Все было спокойно. Тишина и никого. Было, я хотел вернуть бестелесного посланца-наблюдателя обратно в тело, но неожиданно уловил эмоции людей, которых было очень много и они находились невдалеке. В четырехстах-пятистах метрах от нас, на пределе моих возможностей, в сторону Брюгге медленно смещались четыре компактные группы мыслящих существ. Корабли! Добыча!

Непроизвольно я резко дернулся. Ранко это заметил и приподнялся на локте, а я открыл глаза и произнес:

— Поднимай воинов и прикажи одевать броню! Только тихо! Ратмировича сюда! Будет дело!

— Наконец-то… — выдохнул варяг и поднялся.

Без суеты, но и без промедления, варяги вставали, скатывали свои спальные принадлежности и доставали кожаные мешки с броней и оружием. Заряжались арбалеты и проверялись верные клинки. Люди истосковались без дела и вскоре все они были готовы к бою. Щиты на спине, они на румах и мозолистые руки лежат на веслах. Нужна только команда, чтобы спустить морских убийц с поводка, и она будет.

На мне кольчуга и шлем, а щит не беру, стесняет. Ремни затянуты, и Змиулан хочет крови. Я стою рядом с носовой фигурой шнеккера, и ко мне подходят Самород и Ратмирович. Командиры ожидают приказов и я, прислушавшись к эмоциям католических моряков, которые не подозревают о том, что опасность рядом, затянутой в боевую перчатку ладонью указываю направление, и говорю:

— Там четыре больших торговых судна. Возможно, это нефы, которые, скорее всего, идут из Англии. На каждом несколько сотен человек, так что наглеть не станем. Каждый наш корабль берет на абордаж одного пузана. Подходим тихо. Атака и победа. Всякого, у кого оружие,

убейте, а рядовых матросов надо оставить, хотя бы треть экипажа, а то не доведем добычу до родного порта. После захвата торговцев сводим корабли в кучу и уходим. Задерживаться нельзя. Все ясно?

— Да, — от Саморода короткий кивок.

— Вождь, — Ратмирович усмехнулся, — а может, мои парни сразу два корабля возьмут? У меня на драккаре экипаж вдвое больше, чем на шнеккере, так что справимся.

— Нет, Поято. Это потеря времени. Взяли, что взяли, и ушли.

— Как скажешь, вождь, — согласился прусс.

— Так и скажу, а еще добавлю, береги людей, которых мы в Брюгге взяли. Спрячь их на драккаре так, чтобы ни одна стрела к ним не прилетела.

— Сделаем.

— Тогда начинаем, други. Смерть врагам-иноверцам! Слава нашим богам!

— Слава! — повторили за мной воины.

"Перкуно" и "Яровит" отошли один от другого и медленно двинулись на перехват европейских купцов. Туман, которого так опасаются все мореходы, по-прежнему обволакивал нас со всех сторон, и видимость была небольшой. Но нас это не смущало. Если тяжелые суда идут через пролив и не боятся, то и нам не стоит. Тем более каждый воин знал, что их вождь ведун, который своих людей не растеряет.

Расстояние между нами и "купцами" постоянно сокращалось. Тихий плеск воды, которую рассекали весла и корпуса кораблей, казался очень громким, и мы с Самородом постоянно ожидали, что вот-вот на вражеских судах нас услышат и поднимут тревогу. Это было бы плохо, поскольку борт у торговых парусников значительно выше, чем у драккара и шнеккера. Поэтому европейцы вполне могли бы организовать правильную оборону и не подпустить нас к себе. Однако мои корабли никто не почуял, и вскоре из туманной дымки выплыло большое грузовое судно. Это был неф, двухмачтовый грузопассажирский парусник округлой формы. Водоизмещение около шестисот тонн. Длина корпуса около сорока пяти-пятидесяти метров. Ширина десять-двенадцать метров. Осадка метра три с половиной, значит, груз есть. Две небольших надстройки, на носу и корме. Хороший трюм и два навесных кормила. Экипаж неизвестен, но по моим ведовским ощущениям не меньше трех сотен человек. Сколько среди них воинов, а сколько пассажиров и матросов, неизвестно, слишком много помех, так что придется разбираться походу дела.

Мои корабли подошли к каравану с хвоста. Драккар с пруссами скользнул к последнему кораблю в ордере, кстати, тоже нефу, а мой ко второму с конца. "Яровит" прижался к высокому борту "купца" и сразу же ввысь взметнулись абордажные кошки. Звук металла, соприкоснувшегося с деревянной палубой и дрожание оплетенных проволокой веревок, не услышать было нельзя, и над бортом нефа появилось несколько голов.

— Что за черт!? — на английском языке воскликнул один из моряков.

— Пробоина!? — вторил ему другой.

"Ну да, — подумал я, — пробоина. Только не в борту, а у вас в голове".

Взмах рукой и арбалетные выстрелы. Характерные щелчки и падающие люди, каждый из которых получил в свое тело по короткой стреле.

— Вперед!!! — разнесся над морем мой голос.

— Яровит!!! — дружно поддержал меня экипаж шнеккера.

Одновременно с этим в полусотне метров от нас тишину моря всколыхнул боевой клич "Перкуно!", и мы пошли на абордаж. Ловкие варяги и киевляне, словно кошки, метнулись по веревкам с узелками наверх и через несколько секунд на борту нефа уже были наши первые воины, которые сразу же вступили в бой. За ними последовала основная часть экипажа и мы с Самородом. Сильные руки и опирающиеся на узлы ноги подняли наши тела на вражескую палубу и когда мы с капитаном "Яровита" оказались на палубе "купца", я вытянул из ножен Змиулана и окликнул варяга: