Воин Яровита

Сахаров Василий Иванович

— Anima Christi, sanctifica me… Corpus Christi, salve me. Sanguis Christi, inebria me… Aqua lateris Christi, lava me. Passio Christi, conforta me. О bone lesu, exaudi me… Infra tua vulnera absconde me. Ne permittas me separari a te. Ab hoste maligno defende me. In hora mortis meae voca me. Et iube me venire ad te, ut cum Sanctis tuis laudem te in saecula saeculorum… Amen!

Последнее слово итальянский аббат выдохнул через силу, после чего он размашисто перекрестился, вслед за настоятелем Клерво встал на ноги и вместе с ним покинул келью. Два священнослужителя молча прошли по узкому сумрачному коридору и вскоре вышли из храма во двор, где стоял ласковый и погожий летний день. Было тепло и приятный свежий ветерок, прилетающий к святилищу с окрестных полей, обдувал тела людей, которые ступили на огибающую святую обитель

тропу. Здесь к ним присоединился худой блондинистый паренек, самый молодой ученик Бернарда Клервоского, датчанин Асбьерн Виде. Мальчишка, который, несмотря на жару, накинул на голову капюшон, следовал за двумя Бернардами, французом и итальянцем, по пятам и старался быть незаметным. Это было привычное его поведение, и аббат Санте-Анастазио-алле-Тре-Фонтане не обращал на датчанина никакого внимания. Да, честно говоря, ему вообще ни до чего не было дела. Он думал о предложении, которое сделал ему Бернард Клервоский, на коего с момента их знакомства старался равняться и походить. Поэтому сейчас итальянец размышлял только над этим и ждал от своего учителя вопроса. Ждал его и дождался.

— Итак, брат Бернардо, что ты решил?

Француз остановился, а итальянец послушно замер рядом с ним и выдохнул:

— Учитель, боюсь, что это невозможно. Как я, обычный аббат и не кардинал, могу стать новым папой римским? Как?

Настоятель Клерво усмехнулся, положил на плечо будущего наместника бога на земле руку и сказал:

— В нужный час, друг мой, кардиналы примут правильное решение. Такова воля Господа, переданная мне самой Богородицей.

— И все же…

— Стоп! — Француз вскинул правую ладонь и оборвал итальянца. — Брат Бернардо, ты сомневаешься в себе, а это недопустимо. Ты долгое время пробыл вдали от меня и стал забывать то, чему я тебя учил. Вспомни мои слова.

— Какие именно, учитель? — Паганелли понурился.

Бернард Клервоский кинул косой взгляд на стоящего рядом Асбьерна и обратился к нему:

— Юноша, что мы проходили с вами вчера?

— Основы веры, — не поднимая глаз, ответил ставший с недавних пор круглым сиротой датчанин.

— И что я сказал?

— Было сказано следующее. Все, что есть в нашей вере, основано на достоверной и прочной истине, а так же подтверждено пророчествами и чудесами от Бога. Поэтому сомневаться в словах небесных посланцев, передающих нам волю Бога, нельзя.

Клерво посмотрел на Паганелли и тот согласно кивнул:

— Я понял вас, учитель.

— Это хорошо, что понял. И ты готов принять крест, который тебе предстоит нести до самой смерти?

Итальянец помедлил и согласно мотнул головой:

— Да, если такова воля Господа. Однако я буду нуждаться в ваших наставлениях.

— Они будут, брат мой, ведь ты станешь первым цистерианцем, который наденет на свое чело папскую тиару. И хотя для вида я отдалюсь от тебя, оставить своего брата по ордену и лучшего ученика без поддержки у меня не получится. Поэтому ты всегда сможешь получить мой совет и наставление Богородицы.

— И что же говорит Мадонна? — Паганелли мелко перекрестился и с благоговением посмотрел на безоблачное синее небо. — Когда я стану папой?

— Она сказала, что тебя объявят папой через полгода. Это случится зимой следующего года, а раз она так говорит, значит, это непреложная истина.

— Ясно. Вот только смогу ли я соответствовать такому высокому посту? Время сейчас трудное и наша вера находится в кризисе. Еретики множатся. Сарацины в Испании и Святой земле начали новое наступление. По сообщениям из Иерусалима вот-вот падет Эдесса. Папы меняются очень быстро, и народ не имеет к ним доверия. Кардиналы погрязли в распутстве и роскоши. В Риме всем заправляет патриций Джордано Пьерлеоне и верные ему наемники и бандиты из черни. Во Франции король Людовик бьется со своими вассалами. В Англии гражданская война. В Германии склоки и король Конрад Третий точит зубы на итальянские города. В Польше между собой режутся братья-Пясты. Восточные ортодоксы расширяют влияние на Европу и недавно послали в Венгрию большую группу проповедников. На севере мы почти потеряли Швецию, а наше влияние в Дании и Норвегии снизилось. Последователь Пьера Абеляра еретик Арнольд Брешианский продолжает критиковать мать-церковь и ее высших иерархов, но одновременно с этим просит простить его и дать возможность вернуться в Рим. Богомерзкие язычники бесчинствуют вдоль берегов Европы, а недавно они разбили войска Фридриха Саксонского, Адольфа Шауэнбургского и фон Штаде, и сейчас осаждают прибрежные города германцев. Кругом беды, разорение, ереси

и голод, и в этот момент во главе церкви должен встать по настоящему сильный человек, не я, а вы, мой учитель.

— Это хорошо, что ты следишь за событиями в мире, Бернардо, — нахмурившись, произнес настоятель Клерво, — и я доволен, что ты не переоцениваешь свою значимость и смотришь на все критически. Однако именно ты станешь папой, а не я.

— Но почему? Потому что я итальянец и для большинства кардиналов буду своим?

— Ты не прав. Дело не в твоем происхождении, хотя это свою роль, конечно же, играет. Суть в другом и я мог бы еще раз сказать тебе, что такова воля Господа и на этом прекратить наш разговор. Однако, ты мой ученик, которого я люблю, словно брата, поэтому назову тебе иную причину. Папа обладает слишком большой властью, заполучив которую, он очень быстро меняется. Иногда в лучшую сторону, а случается, что и в худшую. Уж кому, а тебе про это хорошо известно. По этой причине я не могу стать наместником бога на земле, ибо понимаю, что в таком случае очень быстро утрачу все человеческое, что во мне есть, и вскоре превращусь в монстра, который именем Господа выжжет половину Европы. Нет. Я нужен на своем месте, как проповедник и наставник, а папой должен быть человек вроде тебя, в меру добрый, умный, иногда сомневающийся и прислушивающийся к моему мнению.

Паганелли не ожидал услышать от своего учителя такую речь, которая заставила его он по-новому взглянуть на Бернарда из Клерво. Ну и кого же он увидел? Все того же несгибаемого борца за веру и великого мистика, который слышит голоса Богородицы и самого Господа. Но в этот момент в нем проявилось нечто обыденное, мирское и человеческое, и итальянец подумал, что в душе наставника, которая имеет свои темные закоулки, тоже идет постоянная борьба, и он, подобно ему, может быть в чем-то не прав. Такие выводы очень сильно удивили Паганелли, и для самого себя он решил, что папская тиара, конечно, тяжела. Однако ответственность, которая лежит на общающихся с высшими существами и ведущих невидимую войну с демонами подвижниках церкви, вроде его учителя, еще тяжелее.

Впрочем, развить свою мысль итальянцу не удалось. Настоятель Клерво двинулся дальше по тропинке вдоль храма, а когда итальянец встал рядом, продолжил беседу:

— Бернардо, вскоре ты станешь папой, и тебе предстоит очень важное дело.

— Какое? Я должен навести порядок в церкви?

— Это само собой. Необходимо продолжить гонения на еретиков и приструнить церковных иерархов, которые стали забывать, что они священнослужители. Но это дело долгое, на десятилетия. В первую очередь ты должен заняться организацией нового Крестового похода.

— Второго Крестового в Святую землю?

— Нет. Мы должны собраться с силами и ударить по венедам.

— А как же Иерусалим!? — удивился итальянец.

— Он никуда не денется. Сейчас самая главная наша забота это северные язычники и пока мы не разберемся с ними, этой занозой в теле Европы, про Святую землю можно не вспоминать.

Итальянец помедлил, посопел и произнес:

— Мне кажется, что вы ошибаетесь учитель. Наш основной враг это сарацины, а не венеды. Поэтому я предлагаю организовать два Крестовых похода. Один в Святую землю, а другой на венедов.

— Нет. Все силы необходимо бросить против язычников.

В голосе Бернарда Клервоского прозвучали командные нотки, и все внутреннее естество будущего римского папы содрогнулось. Однако он уперся, не сдался и сказал:

— Мне нужны объяснения, наставник. Крестовый поход дело очень серьезное и я хочу знать, почему северяне более опасные противники, чем сарацины?

— Я тебе отвечу, Бернардо, — француз покосился на своего итальянского ученика, слегка покачал головой и продолжил: — В данный момент на севере происходит нечто очень странное. Долгое время с венедами не возникало больших проблем и мы, я и другие высшие иерархи церкви, не обращали на них никакого особого внимания. Германцы все больше оттесняли язычников к морскому берегу и вскоре они должны были исчезнуть. Однако несколько лет назад стали происходить события, которые меня сначала насторожили, а затем встревожили. Северяне, словно обрели новые силы и стали гораздо умнее, чем они есть на самом деле. Они сами перешли в наступление, смогли объединиться, объявили о создании государства Венедия и отбили натиск германцев. Ну, а про то, что происходит сейчас в водах Ла-Манша, Любеке, Ольденбурге, Швеции и Дании, ты и сам прекрасно знаешь. Все эти события взаимосвязаны и когда в последний раз меня посетила божественная покровительница, она приказала растоптать Венедию.