Воин
Шрифт:
Выяснилось, что в семье у троих держали лошадей, одного заставил отец, а пятый — Рик, вообще оказался сыном лошадника. Узнав об этом, я удивился и спросил его:
— А что, твой отец неважный торговец?
— Нет, — ответил Рик. — Держит в кулаке весь восток Мардинана, торгует даже с гномами.
— А почему тогда ты пошёл не по его стопам, а отправился в армию? — решил выяснить я.
Рик в ответ махнул рукой.
— Да, папаша мой вбил себе в голову, что только армия может сделать из меня настоящего мужчину. Как я ему не доказывал, что это далеко не так, он ничего не хотел слушать…
— Отлично! — обрадовался я и добавил, увидев, как недоуменно посмотрел на меня Рик. — Мне сейчас нужен такой человек, который бы смог заняться продажей лошадей, поэтому ты послезавтра отправишься к отцу с двумя десятками четвероногих. Справишься?
— А почему именно я? — протянул Рик. — Что я, самый рыжий?
— Если и ты откажешься, лишних лошадей просто пустят на мясо, — вздохнул я.
— Таких великолепных скакунов на мясо! — возмутился Рик. — Тому, кто это сделает, я лично морду набью! Их же можно продать по пятнадцать золотых в любом городе!
Отлично, просто замечательно, подумал я, глядя как Рик сжимает кулаки. Сразу видно сына своего отца. Теперь он точно мне поможет, да и заодно будет у него возможность похвастаться своей службой перед папашей.
— Тогда начинай думать, что тебе для этого понадобится, а завтра скажи мне, — прервал я его ругательства.
Вскоре к нам, прихрамывая и ковыляя, подтянулся весь отряд. Даже Волчонок выглядел уставшим, хотя тренировался меньше всех.
— А теперь идём упражняться в стрельбе из лука! — обрадовал я парней, вызвав у них тяжкие вздохи.
Нестройной толпой мы отправились к дому Хагела, где взяли из оружейной луки и стрелы, а потом пошли на задний двор, где я действительно увидел небольшую удобную площадку для стрельбы. Всего она была длиной метров сто и заканчивалась городской стеной, которая была уже в многочисленных выщерблинах, говоривших о том, что не мы первые здесь пришли пострелять. Мишенями в данном тире служили деревянные круги, прибитые к столбам на расстоянии от пятидесяти метров и дальше. Последние две мишени висели на самой стене и были почти новенькими, без кучи дырок и вмятин. Это типа для самых метких, ухмыльнулся я.
Дождавшись, пока все натянут свои луки и приспособят колчаны за плечами, я первым отстрелялся, взяв для разнообразия лук кочевников. Он был более упругим, стрелы летели дальше, но контролировать прицеливание было намного сложнее. Как я понял, такой тип лука был предназначен для стрельбы навскидку, что и демонстрировали степняки, стреляя прямо с сёдел. Выпустив три стрелы и немного пристрелявшись, я вонзил ещё пять в один из кругов на стене, попав почти в самый центр. Всё-таки нужна практика, подумал я, опуская лук, вот только зачем? Мой же лук гораздо лучше, вряд ли имеет смысл переучиваться.
— Теперь вы! — сказал я парням, глядящим на мои упражнения.
Для них моя точность не стала чем-то новым, так как в лагере нам почти ежедневно приходилось тренироваться, выпуская по нескольку десятков ерундовых стрел. Парни почти синхронно вздохнули и стали стрелять. Нет, на последние мишени они не замахивались, стреляли в те, которые были ближе всего, но и там их успехи были невелики.
— Не цельтесь долго, быстро оттягивайте тетиву, — давал я им советы.
Через минут десять парни более-менее пристрелялись, но успехи были всё же неважнецкие. Даже Волчонок показывал мне, что лук он в руках держал весьма редко. Куда им переходить на стрельбу с лошадей, подумал я, раз и так мажут, как слепые! Ладно, перейдём к моей шутке, может здесь успехи будут лучше.
— Достаточно! — сказал я бойцам, опорожнившим по половине колчанов, поглядев на скромные несколько десятков стрел, украшающих ближайшие мишени. — Я вижу, что вы с детства страдаете косоглазием или руки у вас растут не как у обычных людей, а из задницы. Как же вы будете во врагов стрелять, если с полусотни шагов в деревяшку не попадёте? Думаете, кочевники сами будут под ваши стрелы подставляться?
Лица ребят посерьёзнели, некоторые опустили глаза, пряча гнев. Хорошо, нужная кондиция достигнута.
— Может вам мишень поменять? — задумчиво пробормотал я.
Положив свой лук на землю, я отправился к первому ряду столбов с кругами. Дойдя до них, я развернулся к парням и сказал, не в силах сдержать улыбку.
— Такая мишень подойдёт?
Все ошеломлённо уставились на меня.
— Чего застыли? — спросил я их. — Стреляйте. Тот, кто сумеет меня задеть, освобождается от занятий, а кто отстреляется хуже всех, получит наряд на кухню!
Ребята всё ещё стояли в нерешительности, ломая всю мою задумку. Но вот, наконец, Крот первым поднял лук и выпустил в меня стрелу. Молодец, подумал я, немного отклонившись вправо, мог бы в сердце попасть, вот только целится долго. Следом ещё несколько подняли луки и повторили пример, стрелы просвистели в опасной близости от головы, но уклоняться я не стал, увидев их траектории. А потом начался расстрел. Парни с азартом принялись стрелять в меня, опустошая колчаны, а я уворачивался, ловил стрелы руками и мимоходом думал, что прицельность у моих ребят теперь значительно повысилась. Вот, что значит, правильно подобрать мотивацию.
Защитный кокон я одевать не стал, так как опасности практически не чувствовал, моя интуиция загодя подсказывала, куда сместиться, чтобы избежать появления лишней дырки в теле. Краем глаза я замечал, как несколько воинов Хагела, пришедших посмотреть на нашу тренировку, застыли, выпучив глаза. Да и сам Хагел, выглядывающий из окна своего кабинета, тоже выглядел малость ошарашенным. Я усмехнулся и тут же за это поплатился — одна из стрел, которую явно выпустил Крот, оцарапала мне щёку. Я ещё понаблюдал за ним, подмечая, что целиться он стал меньше, отчего точность выстрелов только увеличилась. Мда, у каждого оружия свои прибамбасы, пока к ним не привыкнешь, оно будет тебе только мешать.
Вскоре у ребят стали заканчиваться стрелы. То один, то другой опускали луки и давали ну очень ценные советы тем, у которых они ещё оставались:
— В глаз его, в глаз!
— Да нет, лучше между ног бейте!
— Вали командира!!!
Дождавшись, пока стрелы кончатся у всего отряда, я поймал последние две руками и невозмутимо подошёл к ним.
— Ну что, заметны большие успехи! — обрадовал я бойцов, скалящихся мне в ответ.
Я стёр кровь со щеки и добавил:
— Крот от занятий может освободиться…