Воин
Шрифт:
Ти перебила:
— Расскажи ему о пиратах.
Вал нахмурился так, что большинство мужчин съежились бы под его взглядом. Ти приняла это безмятежно. Он произнес:
— Несколько честных контрабандистов и китобоев прячутся на островах. Иногда они нападают на торговые корабли Найонов или Оланов. Ничего особенного.
Он снова ткнул в карту.
— Если Ола завоюет Харбундай, то сможет контролировать все Внутреннее Море. Те немногие моряки, которых Ти называет пиратами, будут выловлены Оланами или Найонами. Лапса и Фор окажутся уничтоженными.
— Сколько еще времени до войны?
Вал
— Сложный вопрос. Говорят, племя воинов, называемое Людьми Собаки, должно было помочь Алтанару, но что-то не получилось. Также говорят, что Люди Гор должны были помочь, но передумали. Никто ничего толком не знает. Все, что я могу тебе сказать, это то, что войска короля обучены и приведены в готовность, а на городских складах хранится провиант. Алтанар может выступить в любой момент.
— В Харбундае это знают?
Ти снова вспыхнула:
— Их король дурак! Он думает, с Алтанаром можно договориться. Ему известно, что земли и возможностей для торговли здесь хватит на всех, и не верится, что Алтанар хочет захватить абсолютно все.
— Это не ответ на мой вопрос.
Вал знаком показал Ти замолчать. Та покачала головой, пытаясь успокоиться. Вал сказал:
— Харбундай знает, что Алтанар хочет напасть. Однако я не думаю, что их армия слишком уж верна своему королю. Она чувствует его слабость.
— Ты считаешь, Алтанар победит?
— Если король Харбундая сможет управиться со своими баронами и найдет в себе мужество воевать, то Алтанар может победить, но только большой ценой. Вот почему он хочет, чтобы Собаки и Горцы ему помогали. И мы не узнаем, присоединились ли они к нему, до того момента, пока они не нападут.
— Все более сложно, чем я предполагал. Над этим надо подумать.
Конвей удивился, увидев, как разозлился Вал.
— Нечего тебе здесь думать! Не вмешивайся, и не дай Бог нам уличить во лжи тебя или твоих друзей. Ты не один из нас, и мы не собираемся доверять тебе — по крайней мере сейчас, а возможно, никогда!..
Конвей заметил, что Ти разрывали чувства. Она боялась приблизиться, но слишком волновалась, чтобы стоять неподвижно. Руки ее бесцельно блуждали, кулачки то разжимались, то сжимались.
Мэтт спокойно произнес:
— Я понимаю твои чувства и хочу завоевать ваше доверие. Но ты должен кое-что понять: никогда больше не говори со мной в таком тоне. — Он повернулся к Ти. — Я пойду обратно. Завяжите мне глаза и ведите, если вам так угодно, но никаких переносок и никакой телеги.
По-видимому, Вал подал какой-то знак — два человека выступили из толпы, чтобы наложить Мэтту повязку на глаза и накрыть мантией с капюшоном. Они осторожно провели его вверх по лестнице. Из-за спины Ти сказала отступить на шаг. Конвей почувствовал поток ночного воздуха и догадался, что воздух шел из открытой двери. Затем другой голос сказал ему, что капюшон откинут и он должен идти с опущенной головой, а два человека будут его поддерживать. Повязку снимут в безопасном месте. После длинного извилистого маршрута повязку сняла сама Ти. К этому времени сопровождающих уже нигде не было видно.
Дорога по тихим в это время суток улицам прошла без приключений. Конвей впервые видел город ночью. Улица, по которой
Поле перед стеной замка они пересекли бегом. С удивительной легкостью и точностью Ти перебросила деревянный брусок через край стены. Слегка дернув, чтобы проверить прочность крепления, она полезла первой, быстро и молча. За ней, в одиночестве, тяжело вскарабкался Конвей. Подобрав брусок, они поспешили вниз по лестнице. Мэтт сматывал веревку, когда услышал за собой тяжелое дыхание.
Повернувшись, он увидел «вайп» в руках Леклерка. Маленький человек заговорил спокойным шепотом:
— Мне кажется, ты хочешь рассказать, что происходит.
— В оружии нет необходимости, Луис. — Он протянул руку, но Леклерк стволом отбросил ее. Снова направив оружие на Конвея, он почти коснулся его живота.
— Больше не делай этого. Я слишком нервничаю.
Повернувшись, Мэтт пошел к замку. Через плечо он заметил, как Леклерк, пропустив Ти вперед, последовал за ними с оружием наперевес. Они пересекли двор, затем осторожно прошли через залы в комнату Конвея. Как и комната Фолконера, это был маленький прямоугольник с кроватью, двумя креслами, столом и шкафом для одежды. Экипировка Фолконера все еще висела на оленьих рогах на стене. Несмотря на волнение, Конвей почувствовал вину за то, что не сложил эти вещи. Когда он зажег свечи на стенах, Леклерк знаком показал, что Ти должна сесть в большее кресло, а Конвей — на пол перед ней. Себе он выбрал место за столом. Когда все расселись, Луис произнес:
— Послушаем, Мэтт. Говори так, чтобы я поверил.
— Я бы не хотел, чтобы ситуация развивалась в таком направлении.
Леклерк покачал головой:
— Плохое начало. Я знал, что ты встречаешься с Ти. Поначалу я думал, что это обычные отношения между мужчиной и женщиной. Сегодня, когда она шла от тебя, то осматривала стену так, будто от этого зависела ее жизнь. Я видел, как вы перелезали. Вы рисковали жизнями всех нас. Ради чего?
— Ти взяла меня с собой на встречу с заговорщиками.
Автомат слегка опустился.
— Я, в общем-то, так и думал. На это надеялся. Только почему ты ничего не сказал мне? В этом мы должны быть вместе.
— Так получилось. Я хотел тебе сказать, собирался, да все откладывал. Но я ничего не делал за твоей спиной.
— Нет, делал. Это именно то, что ты делал по отношению ко всем нам. — Леклерк поднялся. — Будет лучше, если женщины не узнают. Когда нас поймают, неведение может спасти их. Я буду молчать и предоставлю вам возможность действовать. Но не заставляй нас защищаться от тебя, Мэтт. — Луис указал на Ти. — Меня волнует, что ты доверяешь ей больше, чем нам, и думаешь, что она нужна тебе больше, чем мы.