Воин
Шрифт:
– Бей!
Гноллы, уже добежавшие к заключенным, споро протыкали их копьями. Двое, решившись, рванули в нашу сторону и были изрублены. Когда мы добежали до кучки ощетинившихся копьями гноллов, началось избиение: наша колонна разделилась, обтекая гноллов с двух сторон, сбивая щитами копья в стороны и разрубая плоть. Три удара сердца, и все, кто выбежал к нам в коридор, были мертвы. Из комнаты раздался глухой рык, и в проеме показался Душитель. Обрубок правой лапы был замотан какой-то тряпкой, в левой он держал одноручник, доставшийся ему от бедолаги из стражников. Оскалившись, он еще раз рыкнул и
– Берегись!
– раздался крик сержанта.
Из дверного проема вылетело три темных сгустка заклинаний. Даже не задумываясь, мы попадали на пол, пропуская их над собой. Начав подниматься, я увидел еще три, летящих в нас уже понизу. Рванув на четырех костях, я умудрился от них увернутся, однако двум не повезло: заклинания попали одному в голову, взорвав ее ошметками и разметав по коридору, второму в плечо, оторвав руку и отшвырнув на поднимавшихся товарищей.
– В стороны, в стороны и внутрь, пошли, пошли, пошли!
– заорал сержант и первым нырнул в проем.
Забежав в комнату, мы увидели в ней частично обглоданные останки, разбросанные искореженные остатки доспехов, и скалящихся гноллов. Я увернулся от летящего бывшего сослуживца, убитого геомантом, и моему взору открылась неприглядная картина. В дальнем углу стояли колдуны. Спереди неприступной скалой их закрывал Душитель, сойдясь в поединке с сержантом, не отступая ни на пядь. Гноллы из-за его спины беспрепятственно поливали нас заклинаниями. Из-за размеров комнаты маневра особо у нас не было, и вот следующие два бойца падают мне под ноги. Не останавливаясь, стальным поездом мы врезаемся в Душителя, опрокидывая его, втаптывая в пол, походя изрубив мечами. Сминаем колдунов, впечатывая их в стену, исступленно рубим в куски. Дикий крик и вой, сопровождавший нас все это время, прекращается. Тяжело дыша, я оглядываюсь, ища новую цель, и взгляд натыкается на своих, так же оглядывающихся, не верящих, что выжили, воинов.
Вся зачистка заняла у нас не более получаса, хотя, казалось, прошла вся ночь. Смертельно уставшие, мы вышли из ворот Штормградской тюрьмы, оставив там больше половины товарищей. Двое из нас несли ослабевшего от потери крови сержанта: Душитель таки достал его, порезав бок. Я нес на руках потерявшую сознание жрицу. Все мы были закопчены, в бурых потеках крови, щурились на факелы, которые держали в руках стражники внутреннего города, и молчали.
– Кто старший? Рапорт!
– Послышался голос. Это был тот самый маг, который ставил нам задачу перед входом.
Я, держа на руках женщину, глянул на сержанта. Тот висел, поддерживаемый с двух сторон. Еле подняв голову, он доложил:
– Сбежавшие заключенные... уничтожены. Выжившие... сопровождены... наружу. Живых внутри... не осталось.
Его голова опять опустилась. Стоявшие напротив нас расслабились, вложив оружие в ножны. Тут же раздались командные окрики, у меня забрали жрицу, толпа начала расходится.
– Стриб.
– Не поднимая головы, прохрипел сержант.
– Донесите меня... лазарет в... Старом квартале. Сам веди... бойцов... в располож-ж-жение.
Глухо бухнув правой рукой в район сердца, я сделал бойцам знак, подняв ладонь и покрутив ею в воздухе. Построившись, мы отправились тесными улочками в сторону старого квартала...
Глава 4.
Мы сидели в таверне Штормграда, и прихлебывая средней паршивости "Столичное светлое", с сержантом и еще двумя бойцами из отряда - Гибом и Нехтом. После той памятной ночи всем выдали три дня увольнительных, мне - лычки сержанта и отдали под начало остаток выжившей десятки. Хотя, скорее, девятки... Наш бывший командир оттаял, назвался Лансом и поведал, что вскоре будет готовить очередную порцию новичков.
– Очередное мясо... Видишь, какой процент выживаемости? Каждый десятый, в лучшем случае!
– Слушай, Ланс.
– Я поставил кубок на стол.
– А вот стражники, которые столицу патрулируют, они чем занимаются?
– А, эти...
– он пренебрежительно махнул рукой.
– это типа "Элита". Вроде регуляров. Основная их задача - отбить нападение орды на город, но поскольку такого уже давно не случалось, то максимум на что способны - это грозно хмурить брови, передвигаясь по улицам, да прекращать потасовки в тавернах. Как только что посерьезнее - обсираются.
– А мы тогда кто?
– нахмурился Гиб.
– Хех. Мы затычка в бочке.
– Ланс отхлебнул, довольно крякнув.
– Патруль за пределами городских стен, ловля разбойников, упокоение особо опасных... егери мы.
Для меня было ясно одно: если проводить параллели с моим старым миром, то подразделение, куда я попал было неким гибридом ППС и спецназа, с дикой текучкой кадров по причине высокой смертности.
– Ланс, а в-войска?
– Нехт уже допивал третью кружку, и его язык слегка заплетался.
– А что войска? На передовой они, воюют.
Начали мы хорошо, затем нам принесли двух запеченных кабанчиков. Под такое мяско захотелось чего покрепче, и мы начали пробовать все, что имело градус... Последнее, что запомнилось, это когда Гиб, порядком нализавшись, предложил продолжить в другом месте. Потом провал.
Ух, как же болит голова... Сколько я вчера выпил? Не помню. Так, оценка обстановки. Лежу на кровати, а не в канаве, уже хорошо. Открыл глаза: комната, сквозь ставни пробиваются солнечные лучи... Уже день? Глухо застонав, поднимаюсь. Ага, кровать... большая. Слева под одеялом что-то зашевелилась, и оттуда выглянула заспанная головка брюнетки. Хм, хоть симпатичная... Стоп! Я - в постели с девушкой? Почему не помню? Или, жаль, что не помню... А может, лучше и не вспоминать? Было ли вообще что-то? Или я настолько был пьян, что опозорившись, уснул?
– Доброе утро!
– сонным голоском прощебетала девушка, поднимаясь и раскидывая руки, потягиваясь. Одеяло сползло с ее груди, открывая потрясающий вид на округлости.
– Доброе...
– спрашивать, кто она и как я здесь оказался, я не стал.
– Слушай, я так хорошо выспалась! Первый раз за все время!
– и она заливисто расхохоталась.
М-да, видимо и впрямь количество выпитого вчера спиртного перевесило основной мужской инстинкт. А может... И я потянул к ней свои клешни.