Воина миров. Второе пришествие
Шрифт:
Тем не менее, он разговаривал с Ирратом, слушал, уточнял, задавал вопросы. Однажды марсианин замолчал, что-то вспоминая. Джек терпеливо ждал, поглядывая в окно, где все застилал молочно белый утренний туман. Первые ряды облетевших кленов еще можно было различить, черные силуэты на белом фоне. Более отдаленные деревья тянули из тумана костлявые изломанные руки, словно молили о помощи, утопая в мутном мареве.
«Какая жуткая влажность, — думал Джек. — Интересно, Иррат нормально переносит наши условия? Насколько я понял, с водой на Марсе большие проблемы. Нужно получше расспросить его о климате. Среда обитания оказывает сильное влияние на психику, чувства, восприятие окружающего мира. Я и сам был бы другим,
— Джек, что такое актер? — спросил Иррат.
От неожиданной смены темы Джек не нашелся сразу, что ответить. Удивленно моргнул, хмыкнул.
— А какое это имеет отношение…
— Доктор сказал, что вы актер, поэтому вам будет легче пытаться выучить мой язык.
— Выучить язык? — Джек опешил. «Уотсон не предупреждал об этом. Неужели забыл? Странно, это сильно подкрепило бы его аргументы, добавило бы правдоподобности обману».
— Доктор сказал, что вам это очень пригодится. Почему вы удивлены?
— Наверное, он забыл меня предупредить. Что ж, надо будет поговорить с ним. а вы можете меня научить?
— Мессия пыталась выучить язык, но это ей не удалось. Доктор сказал, что вы актер, и, значит, у вас получится.
— Ну, актер — это…
«А что это такое? — Джек замолчал. Оказалось, что за всю жизнь он не задавал себе таких вопросов. Это было что-то само собой разумеющееся, не требующее влезания в глубины смысла. — Я актер, но чем я занимался? Снимался во второсортных фильмах, в сотый раз обсасывающих бессмысленные подвиги доведенных до крайности ребят, едва не сошедших с ума при виде испепеляющих все треножников? Изображал героев войны, которые никак не влияли на ее исход? Спасая блондинок, брюнеток, шатенок — кого там еще? — из лап кровожадных чудовищ, напрягая последние силы так, что лопались жилы, уничтожал треножник, собирающийся случайно наступить на свою жертву. Что за бред! в конце концов, все эти фильмы — только лишнее доказательство того, как мы были слабы и беспомощны. Всех победил вирус, ура! Наши жертвы были напрасны! Мы могли бы зарыться в норы и подождать пару недель! Вот такой я актер».
Джек испугался, что длинная пауза выставит его в негативном свете, надо было что-то отвечать.
— Актер рассказывает людям сказку. Говорит, показывает что-то такое, что обычный человек никогда в жизни не совершит. Люди любят представлять себя на чужом месте, особенно, если это связано с приключениями, геройскими поступками, сильными переживаниями. Знаете, Иррат, жизнь на Земле очень скучна. Нам приходится развлекать себя такими вот выдуманными историями, чтобы представить себя внутри каких-то событий, которые не могут произойти в реальной жизни. Я, например, показывал людям, как вели себя отчаянные смельчаки, пытавшиеся бороться с чудовищами во время их первого появления. Это было популярно. Молодежь не видела войну, мирная жизнь не обещала никаких новых сражений. Они хотели увидеть, как все могло бы быть, окажись они в такой же ситуации. Хотя, конечно, если бы они оказались там, в прошлом, то вели бы себя совершенно иначе…
«Как я сам, — подумал Джек. — Я оказался не лучше своих зрителей, которых просмотр фильмов о героях ничему не научил. Ради чего я старался? Тот же Криспин не из-за просмотра фильмов оказался способным на свой поступок, вовсе нет. Просто это есть в душе. Или нет».
— Вы притворялись другим человеком, рассказывая свои истории?
— Да, можно сказать и так.
— Но это же потрясающе! Мы только передаем друг другу тексты наших легенд, запоминаем их, чтобы не забыть нашу историю. а ваш способ гораздо более сильный. Вы историю оживляете.
«Вот и еще один слепой поклонник кинематографа! Что же будет, если мы покажем ему какой-нибудь фильм? Он, вероятно, примет все за чистую монету. — Джек улыбнулся. — Странно, что ему никто до сих пор ничего не показал. Война отвлекла все силы».
— Так при чем здесь актерство, если вы должны научить меня языку?
— Теперь я не понимаю. Доктор сказал, что это вам поможет.
— Ну, если уж доктор сказал, — Джек картинно развел руками.
«Он мне тоже многое что сказал. Однако верить всему — оказалось смертельным аттракционом. Молодец все-таки этот Лозье! и как он его раскусил?»
— Давайте попробуем, — с готовностью закончил Джек. — Раз это входит, оказывается, в программу нашего общения.
— Но я предупреждаю, это может оказаться невыполнимо. Строение нашей гортани несколько иное…
«Уотсон и ему задурил голову! Представляю, какое было бы у меня строение гортани! Тогда марсианская речь сама из меня рекой полилась бы! Вот только успел бы я к тому моменту выучить такие ругательства, чтобы описать все, что я думаю о нем?»
— Тогда, в качестве первого урока, скажите мне, Иррат, как звучит на вашем языке «ты коварный, сумасшедший сукин сын»?
Беседы становились все более долгими. Еще во время второй встречи Джек заметил, что рассказы Иррата начинают интересовать его, независимо от чужих распоряжений. в них было столько боли, страданий, героизма, самоотверженности, что Джек едва сдерживал себя, чтобы не дать волю чувствам. Актерское воображение живо рисовало ужасные картины рабского угнетения марсиан, чудовищных ошибок, совершенных ими. Джек словно своими глазами видел происходящее в переполненных бараках, когда трясущиеся от страха рабы отворачивались, чтобы не смотреть, как сородичи, выбранные по жребию, покорно исчезают за дверцами шкафов, вываливаются оттуда через минуту бездыханными, до прозрачности бледными телами.
Подкрепляемые фразами на родном языке Иррата, истории получались еще более выпуклыми, объемными, многослойными. Они врезались в память Джека, обжигали, оставались рубцами.
Ненависть к чудовищам кипела в Джеке с той же силой, с которой Иррат выплескивал ее на благодарного слушателя. Джек как никогда раньше понимал, что марсианам надо помочь избавиться от тяжкого ига. Раньше Джек просто принимал к сведению, что есть марсиане, которые стремятся к освобождению своей планеты, что один из них прилетел в снаряде и рассказал обо всем людям. Но тогда Джек был поглощен тем, что происходило вокруг. Земля страдает от захватчиков, и все силы следует бросить на собственное спасение. Теперь Джек видел — Иррат прекрасно понимает это и целиком на стороне людей. Никакой помощи не дождется Марс, если люди не одолеют чудовищ у себя на родине. Борьба с чудовищами наполнилась для Джека новым смыслом. Теперь это была не только битва за свою свободу. Джек видел, что это лишь первый шаг на пути к полному уничтожению всех ненасытных тварей. Он осознал, что земляне не должны остановиться, очистив от них свою планету. Тяжесть страданий марсиан нельзя игнорировать. Джек видел, что на людях лежит еще большая ответственность, чем он мог вообразить раньше.
Он убеждал Иррата в том, что все так и будет. Час расплаты неминуем. Он верит в способности людей. События на Земле — это не то же самое, что на Марсе. Чудовища пришли сюда извне, чтобы поработить планету единым броском. Они не овладевают своими бывшими хозяевами скрытно, постепенно, как это было на родной планете Иррата. Нет, люди дадут решительный отпор. Уже делается очень многое, чтобы приблизить этот день. Джек рассказал Иррату, как они захватили пленника, выволокли его из треножника, усыпили. Иррат восхитился мужеством людей. Он понял, что у людей в крови страстное желание отстаивать свою свободу. Бледный Карлик не оказался исключением, они все здесь такие. Это воодушевляло Иррата, давало надежду, гораздо более сильную, чем та, которая привела его сюда.