Воина миров. Второе пришествие
Шрифт:
Но Джек прекрасно понимал, что он всего лишь солдат. Один из тысяч, которые каждый день будут идти в атаку, стараясь убить чудовище, хотя бы еще одно, чтобы сделать маленький шажок вперед. Он знал, что не вправе давать слишком радужные обещания марсианину. Джек чересчур хорошо помнил, что творилось с ним самим, когда оказывался в центре событий. Но, решив перебороть себя, он твердо вознамерился вернуться как можно скорее в Лондон. Только там он сможет каждую минуту приближать исполнение мечты Иррата.
Глава 5
Последние
«Прямо изобретательская импотенция какая-то. Никогда не было такого. Шатаюсь по коридорам, как приблудный пес, все места не нахожу. Чего ищу?»
Вопрос был чисто риторическим. Он уже давно знал причину, отдался ей всецело, отбросив сомнения и робость. Большому человеку — большие чувства. Самоирония все реже выручала его, давая сначала дни, затем часы, а теперь уже короткие минуты трезвости. Работа в мастерской начинала тяготить, больше отвлекая, нежели давая выход накопившимся мыслям.
Перед его мысленным взором красовались большие, открытые всему новому глаза, зеленые как листва, что просвечивает на солнце, искрится мельчайшими прожилками, переливами цвета. Сколько силы было в этих глазах, сколько решимости! Это не могло не заразить. Иван попался в западню, сам не ведая, моментально и навсегда. и слишком долго, как теперь думал, боялся признаться себе в этом.
По свойству русской души, он мысленно разговаривал с ней, придумывая темы для бесед, каверзные вопросы и яркие ответы. Называл ее в мыслях не иначе, как Анюта. от этого она становилась еще родней и ближе.
«Ведь ты же сразу показала мне, как надо поступить, — в который раз досадовал Кулибин. — Это мой долг, делать здесь все, от меня зависящее, сражаться. Так ты сказала? а сама намекала, что хотела бы поехать со мной, я это сразу заметил. Ну что я за дурак? Какой леший попутал, понес сюда делать эту чертову ракету, возиться с улучшениями, спорить с местными парнями? Сейчас все кажется такой глупой суетой. а настоящая жизнь, борьба — вот где. Там где ты, Анютка! Ох и тупой же я увалень…»
Иван в сердцах топнул ногой. Его коллеги, Салье и Антрак, работавшие над очередным механизмом для нужд партизанской базы, испуганно вздрогнули, посмотрели на русского великана.
— Иван, что с вами? Вы в последнее время на себя не похожи.
— Не бойтесь, ребята, пол не проломлю.
— Этого мы боимся меньше всего, — ответил Салье, но не удержался и мельком глянул в угол, где валялись обломки сломанного вчера стула. Иван, вот так же задумавшись, облокотился на него. в рабочем угаре искореженные куски даже не успели еще унести. Да и кто знает, не пригодится ли, например, трубчатая ножка в качестве элемента конструкции очередного опытного образца? Ход мыслей русского инженера иногда поражал изгибами и невообразимыми пируэтами.
— Ну да, задумался опять. Извините.
— О чем же, позвольте полюбопытствовать? — вступил в разговор Антрак.
— Хм, — Иван поскреб мощной ручищей затылок, — вам, французам, должно быть, и не в диковину… Хотя, что там в книжках напридумывают? — Он снова замялся, да так и замолчал, не зная как продолжить.
— Ох уж эти шаблонные типажи, — саркастически протянул Антрак. — Ясно все с вами, можете не продолжать. Понял, Клод? — он пихнул Салье. — Наш русский друг мается сердечной тоской.
— Мог бы и не объяснять, — буркнул Салье, не отвлекаясь от работы даже во время такого серьезного разговора. — Со всеми бывает, Иван. Однако, работа не ждет.
Кулибин усмехнулся.
— Знали бы вы, сколько у нас на эту тему пословиц. Да только переводить не охота — вся соль пропадет. Вот только загвоздка тут есть…
— Что такое?
— Думается, ребятки, пора мне двигать отсюда. Толку от меня все меньше и меньше.
— С ума сошел. Слышишь, Морис, книжек он начитался, многое про французов понимает. а я вот тоже почитывал. и знаешь, что скажу? Иногда они не врут. Эти русские, если уж втемяшится, то такое начинают нести…
Антрак внимательно посмотрел на Кулибина. Могучей горой тот возвышался рядом с друзьями, занимал все свободное место, конкурируя с массивным железным шкафом для инструментов. Что-то в глазах Ивана заставило Антрака вглядеться еще пристальней. Подозрительная смесь, тоска и задорное веселье, задумчивая отрешенность и молниеносное внимание к деталям были во взгляде великана. Сомневаться в серьезности его слов не было причин.
— По-моему, его надо выставить отсюда, Клод, — сказал Антрак. — Пусть проветрится. Да подольше. Знаем мы, как оно лечится.
— Угу, — снова пробубнил Салье. — Гнать таких влюбчивых юношей из нашего солидного заведения.
— Вот это я понимаю, — Кулибин хлопнул обоих по плечам, так что они присели. — Знал ведь, что не будете поперек становиться.
— Такому встанешь, — продолжил в прежнем тоне Салье, распрямляя плечи после обрушившейся тяжести.
— Ну не могу я тут сидеть. — Кулибин вдруг пустился в объяснения, чего сам от себя не ожидал. — Я тут, в железках ковыряюсь, а она там, под тепловыми лучами, в бетонных катакомбах, на зимнем морозе. не должен мужчина так поступать!
Иван изредка размашисто жестикулировал, заставляя коллег нервно следить за его руками. Как бы ненароком не зашиб в запальчивости. Махнет в сердцах, и не заметит.
— Сижу тут в четырех стенах, а вы на меня посмотрите! Разве тут мое место, когда она там жизнью рискует? Да я бы все для нее, только рядом бы оказаться. Руку подать, прикрыть от опасности…
— Раздавить не боишься? — вставил Антрак.
— Чего?
— Да ладно, ты продолжай.
— Знаете, выражение есть у нас такое — «руки чешутся»? и еще другое есть — «наших бьют». Вот о чем думать надо! Вот что мне покоя не дает!