Воинствующий мир
Шрифт:
Что такое артериальное давление, гипертония, я знал. Моя бабушка из прошлой жизни весьма внимательно относилась к своему здоровью и тонометр в ее руках был может и чаще, чем стакан с водой. А воду она пила регулярно и по часам.
Если Безбородко станет моим покровителем, то пусть проживет чуть больше. А для этого…
— Выпишите растения боярышника из Европы, причем быстро. Настойки из цветков боярышника при частом пульсе из жилы помогают быстро улучшить состояние больного. При кризисах… когда продолжительное время Александр Андреевич будет чувствовать себя неважно, давать ромашку. Полностью убрать кофе и крепкий чай, давать цикорий вместо сих напитков. Каждый
Роджерсон уже знал о том, что его коллеги используют в медрицинских целях американское растение, которое в России прозвано боярышником, при этом почти не распространено, кроме как в оранжереях. И вот это знание позволило медику отнестись к моим словам хоть с малой долей внимания, но точно не без оного. А еще я быстро начертил на листе бумаги самый, какой только знал, примитивный тонометр. Я указал Роджерсону на то, что такой прибор могут изготовить в мастерской инструментов при Академии наук, а, если что, то каучук для груши можно испросить в моей мастерской по производству карет. Не знаю точно, смогут ли, но попробовать же можно.
Думал еще рассказать про метод пальпации и направить лейб-медика на путь новаторства в медицине, но… Боюсь, как бы все сказанное мной не было забыто уже через минуту после окончания разговора. Людям, особенно состоявшимся в профессии, сложно за истину принимать слова о новшествах даже коллег, не то, что… Сперанского. Впрочем, не начнет Самюэль Роджерсон работать в области кровяного давления, найду того, кому это станет интересно.
На само же деле, инсульт в этом времени — это очень, ну очень частая причина смертей. Нет действенных методик борьбы с этим недугом. Да что говорить, если и в будущем в каждом доме с пожилыми людьми, порой и у молодых, есть тонометры и они, как правило не пылятся.
После у меня были встречи с Николаем Борисовичем Юсуповым, который все-таки вложился в дело кругосветного путешествия. Не ради самого мероприятия, а чтобы его имя прозвучало в прессе. Ну и я расстарался, написал статью не без пафоса звучащую.
Была встреча и с Паленым. Петр Алексеевич все выпытывал у меня, о чем шел разговор с Безбородко. Тут получилось прикрыться тем, что канцлер решил наделить меня полномочиями и просил уговорить Суворова прибыть в Петербург, чтобы склониться и покориться воле императора. Пален был несколько нервозным и дерганным, видимо, что-то у него подгорает в связи с действиями канцлера Безбородко.
Кроме того, «помахал платочком» и смахнул скупую мужскую слезу, провожая «Юнону» в Америку, а заодно и всю кругосветную экспедицию. Очень надеюсь, что они пройдут Европу до того, как все узнают о подготовке Российской империи к началу боевых действий в Северной Италии, что французы не отправят свои корабли в догонку.
В итоге к берегам Америки отправлялись сто пять колонистов, большое количество инструментов и оружия, включая десять пушек. Благодаря Юсупову удалось дать Николаю Рязанову денег, чтобы он, если получится, то нанял еще один корабль в Соединенных Штатах и закупил скотину и, может даже отобрал еще с пару десятков специалистов, лучше всего моряков. В Калифорнию плыли в том числе и корабелы, чтобы на месте быстро начать строительство пакетботов, способных ходить вдоль берегов и по реке Сакраменто, ну а кому ходить в такие разведывательные рейды, не озаботились. Нет опытных моряков у нас, чуть-на-чуть собрали команду на Юнону.
Так же я дал последние наставление и заклинал Богом, чтобы Рязанов не ссорился с Крузенштерном и будь с кем, чтобы присмотрел за Толстым. Поговорили о том, что и как нужно сделать, чтобы калифорнийский губернатор позволил устроить русский форт и начать разработку земли серебро и золото на взятку выделено. Тут был очень важный момент, когда может просто не получиться с разрешением от испанцев. Кстати, одним из обещаний могло было стать, что по достижении совершеннолетия Кончита Мария станет женой кого-нибудь из русских вельмож. Женю к чертовой бабушке Толстого. А провинциальный дворянчик, пусть и губернатор Богом забытого дикого края должен согласится породниться с аристократом.
Далее последовали встречи с архитектором Андрианом Дмитриевичем Захаровым, чтобы уговорить его отправится в Надеждово и построить там наш с Катей дворец. Выделила же княгиня Оболенская целевые средства на это дело, нужно освоить.
Брату уже знаменитого химика не дали развернуться. Он предоставил эскиз и подробные чертежи со сметой строительства Исаакиевского собора. Все красиво, грандиозно, но, что вполне обосновано, государству будет сложно одновременно строить и Казанский и Исаакиевский соборы. Бюджет выдержал бы, можно было придумать и какой сбор, благотворительный вечер, поговорить с митрополитом Гавриилом, чтобы он призвал паству собрать деньги. Однако, не так, чтобы и много в Петербурге грамотных строителей, не откуда взять умельцев работать с мрамором, или других специалистов. Тем более, что еще строится и Михайловский замок. Так что «Исаакий» появится чуть позже, но точно раньше, чем в иной истории.
Ну и Катя… Я изматывался до опустошения, но изыскивал силы и на то, чтобы пару часов в сутки надиктовывать текст «Графа Монте-Кристо» и на то, чтобы молодая супруга не надумала каких глупостей, что она перестала интересовать меня, как женщина. И три часа сна, не больше.
Вот потому я и думал, что в дороге высплюсь, хотя бы в карете. Тщетно…
— Прости, я уснула. А где Никитка? Мы что писать книгу больше не будем? — Катюша выспалась и жаждала активной деятельности.
— Давай чуточку отдохнем! Я устал, — впервые за недели после нашей свадьбы я расписался в бессилье.
В конце концов, моя жена должна быть опорой, а не фактором напряжения. Да и заниматься творчеством, а писать книгу, пусть даже и знаешь досконально сюжет, все равно — творчество, невозможно по принуждению.
— Прости… Я… Наверное… — глаза Кати увлажнились.
— Да все хорошо, мне только чуточку поспать, а после поговорить с тобой не о книге, а нас. И все — мир вновь полон красок и счастья, — сказал я, приобнимая жену.
А в окошке, на развилке я увидел надпись «Лепель» с указанием направления. Мы в Белой Руси, до Минска верст шестьдесят, а так еще сто пятьдесят верст, ну или чуть больше и уже поместья Суворова. Не пошел бы обильный снег, чтобы не останавливаться лишнее время на почтовой станции и не менять колеса на полозья. Хотя… Рядом такая красотка, можно же и денек проваляться с ней в постели, если только там не будет клопов и блох.
Глава 18
Глава 18
Кобрин
16 декабря 1797 года
— Нет, любезный Михаил Михайлович, и еще повторюсь — нет! Удумали присылать вас! Так и норовят схитрить, — упирался Александр Васильевич.
Уже второй день я то и делаю, что уговариваю фельдмаршала сделать еще один шаг на пути его же величия. Пойти, увидеть Северную Италию и не умереть, а победить. Не поддается полководец, говорит, что пристрастился к сельскому хозяйству и не хочет покидать своих крестьян. Ага, так и поверил.