Воины аллаха. Удар скорпиона

Черкасов Дмитрий

Прилетев на Ближний Восток лейтенант Слоун, и так воспитанный в сверхпатриотическом духе, окончательно убедился в том, что его страна действительно играет решающую роль во всех мировых событиях.

Несмотря на собственное показное благополучие, держащееся на миллиардах баррелей нефти, аравийцы и кувейтцы относились к американцам крайне почтительно и даже с некоторой опаской. Янкесам позволялось то, за что гражданина любого другого неисламского государства выставили бы из страны в двадцать четыре часа. Парни с эмблемой звездно-полосатого флага на левых рукавах пятнистых курток в открытую потягивали пивко, сидя под зонтиками местных кафетериев, бродили по улицам, помахивая свернутыми в трубочку журналами с голыми девицами на обложках, и регулярно задирали прохожих. Местная полиция делала вид, что ее все происходящее не касается. Дружба с могущественным заокеанским партнером была гораздо важнее, чем возмущение нескольких правоверных, которых американские «защитники» едва не задавили своими огромными джипами или походя отбросили в канаву, когда те попытались сделать им замечание…

Замыкавший вторую тройку невысокий крепыш с торчащими из рюкзака темно-зелеными цилиндрами гранатометов М72А1 [13] немного отклонился в сторону, пробежал по низинке до выступавшего из песка серого валуна и залег, направив ствол базуки на нагромождение камней, где скрылась первая группа.

Майор Александр поморщился и поставил галочку напротив фамилии Рипли.

Рядовой слишком долго находился на открытом пространстве, и в реальном бою его давно бы снял затаившийся у скалы снайпер. К тому же гранатометчик вышел на позицию в одиночку, что противоречило здравому смыслу. При атаке несколькими одиночными противниками он смог бы отстреливаться только из пистолета КР-9чАМР [14] , не используя свое основное оружие, и был обречен та поражение.

13

Раздвижной одноразовый гранатомет калибра 66 мм. Масса гранаты — 1 кг, начальная скорость гранаты 150 м/сек., прицельная дальность 200 м. Длина гранатомета в сложенном состоянии 655 мм, в боевом 893 мм, масса 2,36 кг.

14

Калибр 9 мм, длина ствола 76,2 мм, масса снаряженного 1,13 кг, начальная скорость пули 290 м/сек., емкость магазина 20 или 36 патронов, прицельная дальность — 50 м, скорострельность 35-50 выстрелов в минуту.

— Ковбой, — буркнул механик-водитель, ко торому, видимо, пришла в голову аналогичная мысль.

Лейтенант Слоун оторвался от окуляров перископа и вопросительно посмотрел на Александра. Ригши входил в его группу, и просчет подчиненного автоматически отражался на Роберте.

— Техасский парень, — майор пожал плечами. — Проведете с ним дополнительные занятия по тактике.

— Ясно, — лейтенант вернулся к наблюдению.

Негр с пулеметом достиг нагромождения камней и скрылся в проходе между скалой и ноздреватым куском туфа в форме пирамиды. Через секунду полыхнула вспышка сигнальной мины.

— Один есть, — спокойно констатировал Александр.

Напарник «погибшего» распластался на песке и выпустил длинную очередь в сторону возможной засады. Парафиновые [15] пули размазались о камни, оставляя на них белесые полосы.

Рядовой Рипли решил поддержать товарища и произвел навесной выстрел из своего гранатомета. Болванка с краской плюхнулась аккурат возле выщербленного утеса и забрызгала пространство в радиусе десятка метров [16] .

15

На тренировках американские «зеленые береты» и спецназ морской пехоты используют патроны с мягкими парафиновыми пулями, позволяющими реально оценить кучность огня и попадания в противника. Такая пуля причиняет достаточно сильную боль, но, естественно, не ранит. Иногда для усиления эффекта от тренировки и для того, чтобы приучить солдат к опасностям настоящего боя, в магазин с тренировочными патронами вкладывается один боевой.

16

Тот, на кого попадает краска из учебной гранаты, считается раненым или убитым, в зависимости от области окраски тела.

На площадке у самой верхушки скалы шевельнулась темная масса, и через секунду Рипли получил удар парафиновой пули в грудь.

— Два, — майор причмокнул.

Последний оставшийся «в живых» спецназовец перекатился за каменную гряду и открыл беспорядочный огонь по затаившемуся наверху снайперу.

Но стрелок уже успел отползти назад в мертвую зону.

Из-за валуна в двадцати шагах от автоматчика приподнялась темная фигура и бросила небольшой шарик имитационной гранаты. Когда тот ударился о камень, хлопнул приглушенный взрыв и спецназовца окатило оранжевой водо-эмульсионкой.

— Черт! — вопль перепачканного с ног до го ловы «убитого» был слышен даже в бронетранспортере.

— Минута сорок восемь, — Александр остановил отсчет времени и поставил жирный крест в ведомости. — Неплохо. Капрал Гэррей подтянул своих бойцов. Теперь, лейтенант, дело за вами…

* * *

После ужина измученные дневной жарой обитатели лагеря обычно садились в кресла под навесом, потягивали сок или минеральную воду и обсуждали политические и научные вопросы. Эти ежевечерние беседы помогали снять копившееся неделями напряжение и немного скрашивали бестолковое ожидание решения чиновников из ООН.

И совершенно естественно, что сотрудники организации «Врачи без границ» не могли обойти своим вниманием известие о судебном процессе над бывшим президентом Югославии, откровенно проданным новым «демократическим» правительством республики Гаагскому трибуналу.

Мнения разделились почти поровну: профессор Мерсье, Рокотов, испанец Рауль Орейра и бельгиец Франсуа Будвиль высказывали сомнения в законности действий премьер-министра Сербии, а швейцарцы Летанкур и Готтар, поддерживаемые англичанином Майклом Атмором, итальянкой Доменикой Отис и ассистентом главы миссии Сесиль Кузу настаивали на правильности поступка Зорана Джинджича и не скрывали своей радости от «торжества международного правосудия».

Выдача Милошевича в обмен на обещания западных кредитов и лояльность со стороны Госдепартамента США Владислава не удивил. Что из себя представляла демократическая оппозиция в Сербии и Черногории, он знал хорошо: наслушался от бойцов, сражавшихся с ним плечом к плечу на границе с Косовом, и насмотрелся во время своих визитов в Белград к законной супруге Мирьяне.

Верхушка объединений, возглавляемых Куштуницей, Джинджичем и Драшковичем, являла собой кучку обычнейших корыстолюбивых подонков, столь же далеких от настоящей демократии, как, например, от передовых достижений современной астрофизики.

Единственными непреходящими желаниями сербских оппозиционеров были жажда денег и жажда власти.

Причем одно напрямую зависело от другого.

Куштуница и компания рвались наверх для того, чтобы начать без помех набивать собственные карманы. Получаемых на «борьбу с режимом» денег было немного, хватало лишь на скромный домик в Альпах и какой-нибудь задрипанный «мерседесик» Е-класса. А хотелось пошиковать, покататься на восьмиметровых «линкольнах», пожить во дворце, якобы невзначай продемонстрировать окружению бумажник с ворохом золотых кредитных карт, поручковаться с европейскими и американскими лидерами, вальяжно пройтись мимо строя почетного караула. В общем, мечты у демократов были довольно примитивные. И пути их осуществления — тоже. Самым простым способом заслужить благорасположение «цивилизованного» мира было выступление против законно избранного президента. Пустые словопрения на митингах и обвинения Милошевича во всех смертных грехах ничем оппозиционерам не грозили, принося лишь дополнительные финансовые вливания и аплодисменты западных социалистов.

«Бархатная революция», случившаяся в Югославии осенью 2000 года, стала неожиданностью как для команды Слободана, так и для псевдодемократов. Несколько дней Куштуница с Джинджичем не знали, что им делать. К реальной высшей власти в стране они не были готовы. Поэтому, получив в руки бразды правления, они принялись действовать так, как привыкли за все прошедшие годы. То есть — начали грызться между собой и проталкивать на государственные посты своих соратников, полностью игнорируя интересы не только сербского и черногорского народов, но и интересы коллег по объединенному оппозиционному фронту.