Воины бури
Шрифт:
— Ингвер из Эофервика слаб, — презрительно сказала она.
Я сдержался и не спросил, почему же она сама в это верит, но категорично отказывается захватить Нортумбрию. Я знал ответ — она хотела сначала укрепить оставшуюся часть Мерсии и не станет завоевывать север без поддержки брата.
— Может, он и слаб, — сказал я вместо этого, — но все еще король Йорвика.
— Эофервика, — поправила она.
— Стены Йорвика впечатляют, — продолжил я, — а у Ингвера пока еще есть сторонники. Если Рагналл даст ему достаточно времени, то, вероятно, Ингвер сможет собрать тысячу воинов. Отправившись
— Рагналла, — тихо произнесла она.
— Потому что он могучий воин. Они его боятся. Если у Ингвера есть здравый смысл, то сейчас он уже на корабле на пути в Данию.
— И ты думаешь, Рагналл придет сюда? — спросила она.
— Меньше, чем через неделю, — предположил я, — может, даже завтра.
Она смотрела на сияние костров на восточном горизонте. Эти костры зажгли наши воины, оставшиеся в Эдс-Байриге. Им предстояло завершить уничтожение форта, а потом, как я надеялся, найти способ захватить те немногие корабли, что Рагналл оставил на северном берегу Мерза. Я оставил молодого Этельстана командовать, хотя прежде удостоверился, что у него есть опытные воины в советниках, но даже учитывая это, я прикоснулся к висящему на шее молоту Тора и вознес молитву богам, чтобы Этельстан не наделал глупостей.
— Я превращу Эдс-Байриг в бург, — сообщила Этельфлед.
— Да, но у тебя нет времени сделать это до возвращения Рагналла.
— Я знаю, — нетерпеливо ответила она.
— Но без Эдс-Байрига, — сказал я, — он окажется в беде.
— А что ему помешает построить новые стены?
— Мы ему помешаем, — твердо заявил я. — Знаешь, как много нужно времени, чтобы построить настоящую стену вокруг того холма? Не ту фальшивую, что возвел Хэстен, а настоящую? Целое лето! А сюда идет твоя армия, у нас есть фирд, через неделю мы будем превосходить их числом и не оставим в покое. Мы будем нападать, убивать и преследовать. Он не сможет построить стены, если его воинам постоянно придется носить кольчуги и ждать нападения. Мы перережем тех, кто поставляет ему провизию, пошлем крупные отряды, чтобы превратить его жизнь в кошмар. Он протянет не больше двух месяцев.
— Но он нас атакует, — сказала она.
— Рано или поздно ему придется, — ответил я, — очень на это надеюсь! Он потерпит поражение. Стены Честера крепки. Я больше беспокоюсь за Брунанбург. Нужно усилить тамошний гарнизон и углубить ров. Если он захватит Брунанбург, то получит желаемую крепость, а мы — проблемы.
— Я уже укрепляю Брунанбург, — ответила она.
— Углуби ров, — повторил я, — сделай его глубже и шире, увеличь гарнизон на две сотни воинов. Ему в жизни не захватить Брунанбург.
— Все будет исполнено, — ответила она, коснулась моего локтя и улыбнулась. — Ты выглядишь уверенным.
— К концу лета я получу меч Рагналла, а он — могилу в Мерсии, — мстительно пообещал я.
Я дотронулся до молота Тора на шее, гадая, уж не искушаю ли я тем, что произнес это вслух, трех норн, прядущих нити нашей жизни у подножия Игдрасиля. Ночь не была холодной, но я вздрогнул.
Wyrd bid ful araed. Судьба неумолима.
За ночь до праздника Эостры перед «Ночным горшком» случилась
— Нам удалось остановить драку, — сообщил он, — но она едва не переросла в настоящее побоище.
— Что случилось? — спросил я.
— Мус случилась, — отрезал он.
— Мус?
— Она очень красива, — ответил сын, — мужчины дерутся из-за нее.
— И давно уже? — проворчал я.
— Третью ночь кряду, — ответил сын, — но это первая смерть.
— И не последняя, если мы не остановим сучку.
— Какую еще сучку? — спросила Эдит. Он проснулась и теперь сидела, прижав концы простыни к груди.
— Мус, — ответил сын.
— Мышь?
— Шлюха, — пояснил я и повернулся к сыну: — передай Бирдноту, еще одна драка, и я прикрою его заведение!
— Она больше не работает на Бирднота, — ответил сын, стоя в дверном проеме, где казался тенью на фоне темного двора. — Люди леди Этельфлед горят желанием продолжить драку.
— Мус больше не работает на Бирднота? — переспросил я.Я поднялся с постели и рыскал по полу в поисках одежды.
— Уже нет, — ответил Утред, — раньше работала, но как мне сказали, другие шлюхи ее невзлюбили. Она пользовалась большим успехом.
— Так если остальным девкам она не по нраву, то что она делала в «Ночном горшке»?
— Её там не было. Она творит свою магию в соседней лачуге.
— Магию? — буркнул я, натягивая штаны и куртку.
— В пустом сарае, — сын пропустил мимо ушей мой вопрос. — Одно из заброшенных хранилищ для сена, принадлежавших церкви Святого Петра.
Церковное здание! Стоило ли удивляться? Этельфлед раздала половину городских зданий церкви, и добрая часть этих строений пустовала. Я полагал, что Леофстан поселит в них своих калек и сирот, сам же хотел пристроить туда фирд, что станет гарнизоном Честера. Большая часть фирда уже прибыла. Крестьяне, стар и млад, несли топоры, копья, мотыги, охотничьи луки.
— Шлюха в церковном здании? — спросил я, натягивая сапоги. — Епископу это не понравится.
— Может, и понравится, — радостно возразил сын, — она весьма способная девица. Но Бирднот требует выселить её из сарая, поскольку она подрывает его торговлю.
— Так почему бы ему не вернуть её? Почему бы не обуздать остальных девок и нанять шлюшку?
— Теперь её не нанять. Она заявила, что ненавидит Бирднота, ненавидит остальных девиц и «Ночной горшок».
— А вы, болваны, не даете ей простаивать, — напустился я на сына.
— Она прелестная мышка, — вздохнул он.Эдит захихикала.
— И дорогая? — справился я.
— Куда там! Покажешь ей яйцо, да хоть утиное, и она будет на тебе скакать, так что стены сарая затрясутся.
— Синяки есть? — спросил я, но Утред промолчал. — Так они и сейчас за нее дерутся?
Утред пожал плечами.
— Дрались. — Он оглянулся через плечо. — Она, похоже, предпочла наших парней воинам Этельфлед, из-за этого весь сыр-бор. Ситрик с десятком людей пытается их утихомирить, но надолго ли?