Воины столетия. Дар
Шрифт:
Я выглянула в окно. Под фонарем маячила одинокая фигура. Почему-то вспомнилось, как мы с Ящиком и Настей таскали яблоки у соседей, как будто дома сладостей не хватало. Ярик тогда залез на самую высокую ветку и сорвал нам огромное, красное яблоко, но не удержался и свалился вниз. Пролетел через все ветки, исцарапался, вывихнул руку, лежал в листьях и смеялся, держа это гребаное яблоко. Оно сладкое было, как мёд.
— Ладно, иду.
На лестнице я столкнулась с отцом.
— Все хорошо? — встревожено спросил он.
— Извиняться пришёл, — скептически поджав губы, бросила я.
— И ты ещё с ним говоришь, — отец покачал головой. — Пригласи его сюда, хочу иметь возможность наблюдать за ним.
— Ну уж нет, в дом я его не позову, — отрезала я. — Ничего он мне не сделает.
— Я буду рядом, — мрачно ответил отец и вышел на кухню.
Я схватила с вешалки пуховик и кое-как влезла в старые уличные сапоги. На улице было холодно. Я скрестила руки на груди и быстрым шагом пошла по дорожке к воротам. Мне хотелось побыстрее отделаться от Ящика.
— Привет, — Ярослав шагнул ко мне. На носу пластырь, под глазами круги. — Прости меня.
Я нахмурилась, глянула исподлобья.
— Мы друзьями уже не будем, Ящик. Ты все загадил.
— Знаю, — он опустил глаза. — Я — фиговый друг. Меня переклинило, что ты с… этим…
— Нехило переклинило. И у него имя есть.
— Ну да… Есть… А ты действительно готова была в суд на меня подать? Я не собирался тебе ничего делать. Прости…
— Не собирался? Сделал. Сашка тебе за дело вмазал.
— Так у вас все серьёзно?
— Тебе какое дело, Ящик? Что ты лезешь?
— Да так. По старой дружбе, — он блекло улыбнулся. — Надо было мне от него тебя защищать, а не наоборот.
— Он мне ничего плохого не делал.
— У него с головой не в порядке. Он меня вчера и прибить мог.
— Не мог. Стрелки не переводи.
Ящик пожал плечами.
— Он все равно своё получит, — глянув куда-то вдаль, задумчиво заметил одноклассник. — Спокойной ночи, Львова.
Я недоуменно посмотрела Ящику в спину.
— Ты о чем?
Он, ничего не ответив, вскинул руку и помахал мне.
Я скрипнула зубами. Куча навозная, вот точно… Пришёл извиняться — в итоге ещё больше выбесил. Нет, про пацана с яблоком пора забыть.
— Эх, Ящик, Ящик, — вздохнув, я тронула калитку, и тут меня как громом поразило.
Мгновение я стояла, касаясь пальцами ледяного металла, а потом, выругавшись так, что онемел язык, я развернулась и бросилась вверх по улице. Ящика догонять не имело смысла — себя он обезопасил со всех сторон. Если я правильно поняла, что он имел в виду, сейчас искать мне следовало Сашку.
Похоже, носиться, как сумасшедшая, у меня входило в привычку. Поздним предпраздничным вечером на улицах нашего района было непривычно тихо, и от этого тревога почти достигла границ паники.
Когда до нашей подворотни оставалась пара домой, я услышала грохот — металлический скрежет, как будто, машина коммунальных служб выгружала баки. Я перешла на шаг. Фонарь надо мной мигнул и погас. Впереди закричали. Крик, глухой поначалу, стал отчётливо-резким, и из нашей подворотни выбежал человек. Он упал на тротуар, неподалёку от работающего фонаря, навзничь, резко перевернулся, хотел было встать, но не успел. Его крик потонул в громыхании и скрежете. Я остановилась, попятилась, прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Из прохода, снеся на углу каменную кладку, вылетел покореженный ком зеленого металла, размером с легковушку, острым углом процарапал наледь и, завалившись на бок, рухнул на кричащего человека.
Сорвавшись с места, я бросилась в проход. Сашка стоял там. Перед ним, поджав колени к подбородку, лежал парень в грязной рваной куртке.
— Отпусти, хватит, отпусти, — ныл он, корчась на заплеванном снегу. — Я не буду, хватит… Не буду…
Грязные, потрепанные кеды на тонких, обтянутых в джинсы, ногах, чертили дорожки в снежном месиве, когда парень дергался и ежился.
— Пустииии, — ныл он.
В подворотне тошнотворно воняло мочой.
— Саша! — крикнула я.
Сашка вскинул голову и обернулся. Его глаза отливали серебром. Он, не моргая, смотрел на меня. В ушах зазвенело. Я вздрогнула и отступила.
— Саша…, - свой голос показался чужим. — Что ты делаешь… Сзади!
Он не успел обернуться. Человек, появившийся у него из-за спины, ударил его по голове железным прутом. Глаза Сашки потускнели, он мешком рухнул на землю. Звон в ушах мигом прекратился, только сами уши заболели, как будто я резко вытащила неисправные наушники.
Я бросилась к Сашке. Нападавший что-то выкрикнул, шарахнул прутом о стену и побежал прочь. Второй, сначала ползком, потом на четвереньках, добрался до улицы и принялся там блевать.
— Саша, — я коснулась щеки напарника ладонью. Ох, как дорого стоило это прикосновение! — Арес…
Я достала свою половинку Камня.
— Уйдём, давай! Там ты быстро придёшь в норму…
Сашка поморщился, прикрыл глаза.
— Не надо.
— Где твой камень? — я вытащила телефон. В свете фонарика под головой напарника я разглядела лужу крови.
— Господи… САША, ГДЕ КАМЕНЬ?!!
— Тебе туда нельзя.
— Тебе здесь нельзя! Тут мозги так быстро не заживут!
Сашка шумно вздохнул.
— Не лезь мне в карманы. Слушай…
У меня так тряслись руки, что я уронила на Сашку свою половинку.
— Матери не говори, — он закрыл глаза. — Матери не говори, что я сделал.
Он потерял сознание прежде, чем я набрала номер скорой.
Глава 8
В трубке только раздался первый гудок, как в переход вбежал мой отец и тут же бросился к нам.
— Кто? — выдохнул папа.
— Не знаю, — в голосе звенели слезы. — От Ярика, точно.