Воины столетия. Дар
Шрифт:
— Кушайте, что же вы сидите, — мама взяла в руки лежавший рядом с тарелкой телефон и принялась стучать по экрану. — Немедленно напишу своему заму, мы учились вместе. Он, конечно, помнит Бориса Львовича! Саша, я так рада, что ты заглянул к нам.
Я уставилась в тарелку и покраснела.
После ужина мы пили чай, потом мама пригласила Сашку посмотреть с нами кино, но тот отказался, сославшись на неготовое домашнее задание и поздний час. Стоя у двери, я, опустив глаза, шепотом произнесла.
— Извини.
— Да я привык, — ответил он и, поцеловав меня в щеку, ушёл.
Я не хотела возвращаться к родителям, но воспитание обязывало. В гостиной они в обнимку сидели на огромном диване и смотрели "Осень в Нью-Йорке". Маму, похоже, потянуло на романтику.
— Спасибо за вечер, — я остановилась около телевизора. — Я тоже пойду, поучусь.
— Посиди с нами, Анна, — мама похлопала по подушке рядом с собой. — Ты сегодня меня в очередной раз порадовала. Пожалуй, нам стоит пересмотреть твоё наказание.
— Правда? Хорошо.
— Сразу, конечно, я тебе свободы не дам. Но до шести — можешь заниматься своими делами.
— Спасибо, мама, — я коротко глянула на отца, но тот не сводил глаз с экрана.
Полвечера я пыталась учиться, но соображалось туго, полвечера мы болтали с Настей, преимущественно о вечеринке. Спать я легла около полуночи, и стоило мне только коснуться подушки головой, как я почувствовала, что кто-то из напарников требует Переброса. Я мигом села, натянула толстовку и схватила дольку Камня.
Передо мной появился Сашка — одетый по-домашнему, лохматый и сонный.
— Там что-то происходит, — сходу выпалил он.
— Я ничего не чувствую, — я потерла виски. — Уверен?
— Абсолютно.
— Как нам призвать Ярослава?
— Пойдём к нему.
— Мы даже не знаем, можно ли.
— Так позвони ему, скажи, пусть воспользуется Перебросом. Мы же объясняли схему.
Сказано — сделано. Ящик в футболе и семейках, почесываясь и зевая, появился перед нами через десять минут после моего звонка.
— Что за фигня, товарищи? И так башка болит как с пох…, - он вытаращил глаза. — Там что-то творится?
— Да, — ответил Сашка и протянул нам свою часть Камня. — Идем, посмотрим.
В Перехлестье всюду, куда не глянь, лежал снег. Только вдалеке чернели какие-то постройки. Хотя здесь холода мы не испытывали, я поежилась. Снежный покров оказался неглубоким, и идти было легко. Мы держали оружие наготове, но духи на снежной равнине нам не встретились. По мере приближения к постройкам я смогла разглядеть несколько домов — два целых и один обугленный, чёрный, с обвалившейся крышей. Дома эти стояли на холме, а сам посёлок располагался ниже. Мы остановились рядом с пожарищем, посмотрели вниз. На крышах домов лежал снег, сиротливо чернели печные трубы. Все это очень напоминало деревню, где жила Сашкина бабушка. Мы с Аресом переглянулись, и он скомандовал.
— Вперед!
Мы заглядывали в каждый дом, но так никого и не нашли. Выходя из последнего, Гермес замер и вскинул руку.
— Смотрите.
На пепелище над нами стояли трое — худой мужчина, одетый в чёрный, строгий костюм, и две женщины, все — бледные и безглазые заблудшие. Бабушка Сашки и наша домработница Ася.
— Мужчина кто? — спросил Арес.
— Мой двоюродный брат, — процедил Гермес. — Что это значит?
Я хотела ответить, но не успела — так и застыла с разинутым ртом. Позади наших родственников появились заблудшие, замерли на мгновение и лавиной повалили вниз.
Без слов мы разошлись в стороны — парни выступили вперёд, я отбежала назад и, в три прыжка забравшись на крышу дома, открыла огонь. Заблудших было много — примерно столько же, как в тот раз, когда меня покусали. Но сейчас меня больше волновала судьба трех наших близких.
Залив все пространство над напарниками светом, я перепрыгнула на соседнюю крышу и снова выстрелила. Так и прыгала до самого склона. Там пришлось отстреливаться поражением, но уже через десяток рассеянных духов я оказалась перед тремя заблудшими. Они не реагировали на меня, словно уже получили дозу света. Со стороны выглядело это зловеще — три безглазых человека, похожие на мертвецов, будто бы смотрели пустыми глазницами на толпу беснующихся под их ногами себе подобных.
Я вскинула лук, и тут-то брат Ящика ожил. Он буквально смел меня с холма. Мы кубарем покатились вниз. Я со всего маху влетела в стену ближайшего дома. Заблудший вскочил на ноги быстрее меня, ощерился и бросился в атаку. Я перекатилась через голову и ногами сбила противника. Тот еще только валился в снег, а я уже вытягивала из колчана стрелу поражения, которую мгновением позже всадила в ногу заблудшего. Он завизжал, дух ринулся было прочь, пытаясь спастись, но тело его пленника таяло, и он исчезал вместе с ним. Я кивнула и про себя улыбнулась — с каждым боем мы все быстрее справлялись с подобными проблемами. Но и за столь короткое сражение кое-что успело измениться. Двое оставшихся наверху заблудших пришли в движение. Бабушка Сашки и Ася убегали. Они пронеслись вдоль холма и внезапно скрылись из виду за его вершиной.
Я кинулась за ними и наугад выпустила две стрелы света. Вспышки озарили склон. Я влетела на пепелище, перескочила обугленные доски и, на мгновение остановившись, побежала дальше, потому что наши одержимые духами близкие неслись по снежной равнине во все лопатки.
Я снова выстрелила светом. На этот раз стрела заставила замереть обеих. Ангелина Николаевна оказалась ближе. Я приладила стрелу поражения, но не успела поднять лук, как беглянки снова сорвались с места. Я отпустила тетиву, и раненый дух, заревев, как лев, оглушительно и злобно, вцепился в стрелу белой кляксой. А я понеслась дальше. Стрелы света не действовали, Ася убежала слишком далеко, и мне нужно было постараться, чтобы её догнать. Но я не успела. Она взлетела. Вдруг ни с того и с сего поднялась над землёй, раскинув руки, и в ту же секунду, обернувшись огромной птицей цвета грозовой тучи, стремительно понеслась ввысь.
Я потрясенно смотрела ей вслед. Пугающее, острое, холодное ощущение свершившейся беды сжало сердце. Мне надо было идти обратно и помочь парням, но я застыла на месте, не сводя глаз с чёрной точки в вышине. Я думала, что смогу. Мы всегда могли. Мы всегда успевали, и сегодня, увидев Асю среди заблудших, я почти не переживала за неё. Больше злилась на ту тварь, что все это подстроила. А теперь… Я проиграла. Я впервые позволила духу пожрать сознание. И кого! Близкого, ставшего родным, тёплого человека, который знал меня гораздо лучше моей собственной матери. Я развернулась, сжимая лук и стрелу в кулаках, и побежала обратно. Нам нужно было найти Спрута.