Воители (Сборник)
Шрифт:
Постепенно мы обнаружили, что некоторые из этих скелетов еще живы. Они высыхали и умирали под этим покрытым сплошными облаками синим небом. Мне поначалу как-то подумалось, что там красивое небо. Однако теперь оно мне казалось ужасным. Иногда можно было увидеть, как мерцающий голубой луч копьем вонзается в песок и бежит по нему, будто солнечный зайчик, пока не наткнется на одну из мумий. Тогда мумия переворачивалась и прикрывала глаза.
Лицо у Уолла стало мертвенно-бледным, как у покойника. Я понимал, что это не только от своеобразного освещения на этой планете. Мы прошли пять минут, и вот уже мертвые и еще
— Мне очень хотелось бы знать, — заметил Уолл, — что это за очищенные скелеты. Ведь здесь нет никаких гнилостных бактерий.
Я ничего ему не ответил. Я думал о том, насколько все это напоминает чудовищную комбинацию ада и чистилища. Единственное, что еще делало это место более терпимым, было сюрреалистическое темно-синее освещение. Мы могли просто взять и не поверить тому, что мы видим.
— В этих водорослях недостаточное содержание жиров, — заметил Уолл. — В них есть в должном количестве все, что необходимо для нормального функционирования человеческого организма, кроме жиров.
Теперь мы уже были гораздо ближе к воде. И некоторые из попадавшихся нам на пути мумий начинали шевелиться. Я наблюдал за парой таких- мумий, у которых вид был такой, будто они пытались убить друг друга, и только тогда до меня вдруг дошел смысл сказанного Уоллом.
Я взял его за руку и стал разворачивать, чтобы вместе вернуться к кораблю. Некоторые из этих длинных скелетов делали попытки подняться на ноги. Я знал, о чем они сейчас думают: «Под этими мягкими покровами может оказаться мясо». Я потащил Уолла, пытаясь бежать вместе с ним.
Однако Уолл бежать не захотел. Он пытался высвободиться. Мне пришлось покинуть его. Меня поймать они не могли — слишком изможденными они были, а я скакал, как кузнечик. А вот Уолла они поймали, вот так. Я слышал хлопок его взрывной капсулы. Короткий приглушенный хлопок.
— Значит, вы один отправились домой.
— Да, да. — Сейчас у Раппопорта был вид человека, только-только проснувшегося после тяжелого кошмара. — На это ушло семь месяцев. И все это время я был совершенно один.
— И как вы считаете, почему все же Уолл покончил жизнь самоубийством?
— Вы, что, совсем с ума сошли? Он не хотел, чтобы его съели!
— Почему же тогда он не стал спасаться бегством?
— Не то, чтобы он специально захотел погубить себя, Тернбелл. Он просто решил, что не стоит спасаться. Еще шесть месяцев на борту «Сверхсвета», когда слепые пятна так и застилают глаза и когда одна и та же кошмарная мысль о том, что реальный мир больше не существует, не покидает рассудка… Ради этого не стоило оставаться живым.
— Держу пари, что перед тем, как вы взорвали «Сверхсвет», кабина его напоминала свинюшник.
Раппопорт вспыхнул.
— А вам-то что до этого?
— Вы тоже посчитали, что не стоит спасаться. Если белтер перестает следить за собой, значит он хочет умереть. Грязный корабль — смертельно
— Ну хватит. Я ведь все-таки вернулся, мне удалось это…
— А теперь вы считаете, что нам нужно уступить космос кому-то другому.
Тут голос Раппопорта поднялся едва ли не до визга.
— Тернбелл, неужели вы так ничего и не поняли? Мы создали здесь у себя истинный рай, а вы хотите, чтобы мы его оставили ради — вот этого? Почему? Зачем?
— Чтобы попытаться создать рай и на других планетах. Наш рай возник не сам по себе. Его сотворили наши предки, располагая поначалу не большими возможностями, чем те, что имеются на Сириусе-B-IV.
— Они располагали ЧЕРТОВСКИ большими возможностями. — Несколько невнятное произношение показывало, что виски в конце концов все-таки проняло Раппопорта.
— Возможно, вы и правы. Но теперь у нас появилась еще более благородная причина выхода в космос, вспомните о тех людях, которых вы покинули на берегу. Они нуждаются в нашей помощи. И только построив новый «Сверхсвет», мы окажемся в состоянии оказать им эту помощь. В чем они нуждаются больше всего, Карвер? В деревьях? В мясных животных?
— В животных. — Раппопорт задрожал и допил виски.
— Ну, с этим еще можно поспорить. Да ладно. Прежде всего надо создать почву. — Тернбелл откинулся назад в своем кресле, запрокинув голову и разговаривая как бы с самим собой. — Водоросли, смешанные с раздробленными камнями. Бактерии, необходимые для дробления камней. Земляные черви. Затем трава…
— Вы уже принялись составлять соответствующую программу? А потом уговорите ООН принять ее. В чем — в чем, а в этом, Тернбелл, вы сильны. Но вы кое-что упустили.
— Скажите об этом лучше сейчас, чем потом.
Раппопорт осторожно поднялся на ноги. Подошел вплотную к столу, почти не пошатываясь при этом, и наклонился так, что теперь смотрел на Тернбелла в упор.
— Вы сейчас исходили из предположения, что эти люди на берегу в самом деле являются потомками фермеров. Что Сириус-B-IV был покинут давно, очень давно. Но что, если эту планету заселил кто-то плотоядный? — Что тогда? Водоросли предназначались не для него. Он только дал водорослям разрастись, затем привез туда животных на откорм и покинул планету на время, пока оставленные там животные не расплодятся настолько, что им уже не будет хватать места на берегу. Животные на мясо! Вы поняли, Тернбелл?
— М-да. Я как-то совсем не подумал об этом. И они выращивали их…
В комнате воцарилась мертвая тишина.
— Ну?
— Ну что ж, нам придется еще раз рискнуть, что еще остается?
В БЕЗВЫХОДНОМ ПОЛОЖЕНИИ
С крыши двенадцатиэтажного здания отеля хорошо просматривались окружавшие его апельсиновые сады, огороды и пастбища для скота. Они расходились правильными квадратами все дальше и дальше и одновременно все выше и выше уменьшаясь в перспективе и образовывая замкнутую сферу — внутреннюю поверхность Фермерского астероида, расчлененную на две равные части кольцевой линией рек и озер.