Вокруг Солнца
Шрифт:
Несчастный жених обезумел от горя. Он кричал, проклинал похитителя, тщетно вглядываясь в пространство, где среди солнечного блеска нельзя было различить ничего.
— Гонтран! — звал Сломка своего друга. — Гонтран!
Но поглощенный горем, Фламмарион не слушал ничего.
Инженер перенес тогда свое внимание на старого ученого, лежавшего без чувств на каменистой почве кратера. Неподвижный, с бледным лицом, закрытыми глазами, старик походил на мертвеца.
— Гм… — пробормотал Сломка,
Тут только инженер заметил, что кратер, еще четверть часа тому назад сплошь наполненный толпами селенитов, опустел. Лишь вдали виднелись последние группы лунных жителей, направлявшихся к отверстиям туннелей, которые чернели в стенах кратера.
«Эгоисты, — мелькнуло в голове Сломки. — Ни один из них и не подумает помочь нам в беде».
Чья-то рука опустилась на плечо Сломки. Он обернулся и увидел Телингу, селенита, служившего им проводником и переводчиком во все время их пребывания на Луне.
— А, это вы?! — воскликнул обрадованный Сломка. — Ну, видали ли вы где-нибудь, таких подлецов, как этот Шарп?
Селенит молча покачал головой.
— Вам надо торопиться, — проговорил он.
— Торопиться?! — с недоумением переспросил Сломка.
— Да, уйти отсюда.
— Почему же?
— Ночь, — лаконично отвечал Телинга, показывая рукой на горизонт.
Сломка заметил, что вершины соседних гор и кратеров окутались тенью. В воздухе чувствовался холод.
Лазурь неба, еще недавно сиявшая ослепительным блеском, потемнела, и на ней одна за другой начали загораться звезды.
Очевидно, приближалась долгая, холодная лунная ночь.
— Б-р-р… — поежился Сломка, вспомнив, что они находятся теперь уже на видимом полушарии Луны, где климат гораздо более суровый, ночи невыносимо морозные, а дни нестерпимо жаркие. — Мне на плечи словно кто-то набросил ледяной плащ!
— Нельзя медлить, — настойчиво повторял Телинга. — Все жители Луны уже скрылись в теплые внутренние жилища. Опасно и вам оставаться снаружи.
— Вы правы, — согласился инженер. — Я чувствую, как кровь стынет в моих жилах.
Проговорив это, Сломка взвалил на плечи старого ученого, схватил за руку убитого горем Гонтрана и в сопровождении Телинги направился к одному из туннелей.
У самого входа в туннель он вспомнил о Фаренгейте. Всецело занятый состоянием Михаила Васильевича и горем Гонтрана, инженер позабыл про американца.
— Я не могу покинуть здесь американца, — решительно проговорил он Телинге и, оставив Осипова и Гонтрана в туннеле, побежал назад. Селенит последовал за ним.
Пораженный в грудь смертоносным снарядом Шарпа, американец лежал с
— Может быть, он жив? — вскричал Сломка, подходя ближе.
Телинга покачал головой.
— Смерть и холод уже сковали члены мертвеца, — проговорил он своим гортанным голосом. — И вы видите перед собой только безжизненные останки.
— По крайней мере, я похороню его.
— Нет, — сказал селенит, — почва уже обледенела, вы не в силах будете вырыть могилу. Да это и бесполезно: ночной холод сохранит тело от тления, а когда снова засияет солнце, тогда вы сделаете все, что найдете нужным.
— Нет, я все-таки не могу так оставить его. Будь что будет, а я возьму его с собой.
Сломка перетащил Фаренгейта в туннель, а оттуда перенес сначала Осипова, а затем американца по длинному коридору в просторный зал. Положив старика на постель, где прежде лежал Шарп, Сломка порылся в одном из своих многочисленных карманов и вытащил маленькую свечку, которую тотчас зажег. Мерцающее пламя озарило темный зал, придав ему еще более мрачный и угрюмый вид.
Он подошел к Фламмариону, сидевшему неподвижно, опустив голову на грудь. Прикосновение руки вывело его из апатии: он поднял голову и взглянул на своего приятеля.
— Ну-ну, Гонтран, очнись!.. — ободрительно проговорил инженер. — Будь мужчиной! Какого черта так хныкать? Мне стыдно за тебя.
Фламмарион сделал жест отчаяния и убитым голосом прошептал:
— Елена!
Сломка с досадой топнул ногой.
— Он все свое! Да разве нытьем пособишь горю? Ведь не вернешь ты своими вздохами невесты.
— Мне — вернуть ее? Увы, она погибла, погибла навсегда. Ах, зачем этот злодей Шарп не убил меня вместе с Фаренгейтом!
Сломка возмутился.
— Какой эгоизм! — воскликнул он. — А мы то! Ты о нас, в частности обо мне, совсем не думаешь?
Фламмарион не отвечал. Он сидел, закрыв лицо пуками.
— Да полно же, — продолжал утешать инженер. — Почему ты думаешь, что Елена погибла? Я, напротив, полагаю, что мы можем спасти ее.
Гонтран вскочил.
— Ты думаешь? У тебя есть план? Ты надеешься?! — вскричал он, хватая своего друга за руку.
— Пока я не имею ничего в виду, — отвечал тот. — Но надежду терять нечего: мы можем и пуститься в погоню за похитителем, мы можем вырвать у него добычу.
Тяжелый вздох прервал его речь: это очнулся от обморока Осипов.
— Увы, — дрожащим голосом проговорил он, — к чему пустые иллюзии, когда последняя надежда потеряна? Что вы говорите о погоне за Шарпом, когда, может быть, через несколько часов мы все будем холодными трупами!..