Вокруг Солнца
Шрифт:
— Я? Я чувствую себя так же, как если бы сейчас вышел из-за стола после самого изысканного обеда.
— В самом деле? Жаль только, что наше питание получится несколько однообразным, — с печальной миной заметил Гонтран.
— Ну, пошел!.. — махнул на него рукой Сломка. — Неужели ты только и живешь для того, что бы есть? Я, наоборот, ем, чтобы жить.
В эту минуту Михаил Васильевич открыл глаза и с удивлением осмотрелся кругом.
— Что это? — проговорил он слабым голосом. — Я, кажется, спал?
—
Старый ученый приложил руку ко лбу.
— Ах, в самом деле!.. Я припоминаю!.. — прошептал он.
Затем, вдруг вскочив с постели, Михаил Васильевич бросился к своим спутникам и обнял их, восклицая:
— Мы спасены! Мы спасены!
— Гм… — проворчал Гонтран. — Так-то так, а все же я бы с большим удовольствием съел одну или две котлеты.
Старик пожал плечами.
— Будьте довольны и тем, что теперь в состоянии изыскать средства, чтобы преследовать Шарпа.
— Я предлагаю, — поспешил заявить Фламмарион, услыхав о Шарпе, — отправиться в горы Вечного Света!
— Это еще зачем? — спросил его приятель.
— Чтобы отыскать вагон, в котором приехал похититель, приспособить его, с помощью светочувствительного вещества, к путешествию на Венеру, и затем, не теряя времени, пуститься в погоню.
Инженер покачал головой.
— Бедный мой друг, — заметил он, — ты забываешь, что такой аппарат понесется прямо к Солнцу, а чтобы попасть на Венеру, нам нужно, чтобы планета находилась как раз на нашем пути. Но Михаил Васильевич уже вычислил, что на путешествие до Венеры при помощи светочувствительного вещества потребуется, в крайнем случае, двадцать пять суток.
— Ну, так что же?
— Как что?! Но ведь до соединения Венеры с Солнцем, то есть до того времени, когда она станет на прямой линии между центральным светилом и Луной, остается всего-то двадцать пять дней. Отними отсюда время, необходимое для отыскания вагона, для переделки его и так далее. Когда же мы будем в состоянии пуститься в путь? Дней за десять до соединения Венеры, в самом благоприятном случае. Следовательно, мы уже не захватим эту планету на нашем пути, она отойдет далеко в сторону, а мы понесемся к Солнцу и погибнем в его раскаленной фотосфере.
— Тогда поедемте иначе! — запальчиво вскрикнул Гонтран. — Как бы там ни было, мы должны догнать этого мерзавца!
Сказав это, молодой человек горестно склонил голову.
— О, — прибавил он убитым голосом, — вид но, наука и знание — лишь пустые слова!
Сломка и старый ученый хотели ободрить его, но за дверями зала послышались чьи-то шаги.
— Кто это там? — пробормотал Михаил Васильевич. — Наверное, Телинга.
Догадка старого ученого была совершенно справедлива: скоро на полуосвещенной стене и на полу зала обрисовалась гигантская тень селенита.
— Привет вам, друзья, —
— Привет и вам, — отвечал профессор. — Каким образом вы бодрствуете, когда все ваши соплеменники погружены в глубокий сон?
— Я иду из Вандунга и несу вам вести.
— Вести? — в один голос спросили путешественники. — О чем?
— О том земном жителе, который похитил ваш аппарат и молодую девушку.
Старый ученый от изумления не мог выговорить ни слова. Гонтран кинулся к Телинге и задыхающимся голосом спросил:
— Итак, этот негодяй упал обратно на Луну? О, если бы мне удалось встретиться с ним!
— Упал обратно?.. Но… это немыслимо. Шарп должен достичь Венеры! — воскликнул ученый.
Велика была любовь старика к дочери и ненависть к ее похитителю, но страсть к науке была еще сильнее, оттого он предпочитал, чтобы Шарп при помощи изобретенного им способа передвижения добрался до Венеры, чем чтобы его вычисления оказались ошибочными.
Селенит покачал головой.
— Тот, кого вы называете Шарпом, — произнес он, — и не думал падать обратно. Напротив, он с быстротою молнии продолжает нестись на Тихи, но достигнет ее, однако, не раньше, чем Солнце позолотит вершину Вандунга.
— Это невероятно! — отозвался старый ученый. — Шарп делает по 75000 километров в час и находится в пути уже шестые сутки, следовательно, уже около 2,5 миллионов миль отделяют его от Луны. На подобном расстоянии даже сильнейший телескоп не в состоянии различить тела столь ничтожных размеров, как наш вагон.
— Однако из слов Телинги ясно, что за полетом Шарпа кто-то следит, — возразил профессору Сломка, и обратился к селениту с вопросом на языке обитателей Луны.
— Неправда ли, ведь астрономы обсерватории Вандунга наблюдают за движением беглеца?
— За его полетом действительно следят, — отвечал селенит, — но не мы.
— Так кто же?
— Обитатели Тихи, планеты, называемой вами Венерой.
Михаил Васильевич и оба его спутника были в полном недоумении.
— Разве между Луной и Венерой устроен оптический телеграф?! — спросил Гонтран.
— Что ты! — остановил приятеля инженер.
— Нет, не «что ты», — перебил его старый ученый. — Очень вероятно, что догадка Гонтрана вполне справедлива. Расскажите, пожалуйста, — прибавил он, обращаясь к селениту, — каким образом вы общаетесь с жителями Тихи?
— Уже несколько веков, как наши астрономы заметили на поверхности этой планеты блестящие точки, постоянно изменявшиеся в своей форме и группировке. После многих догадок они решили, что это сигналы, которыми жители Тихи обмениваются с обитателями других небесных тел. Когда, таким образом, настоящее значение точек было понято, лунные астрономы постарались организовать устройство ответных сигналов.