Вокруг света за китами

на главную - закладки

Жанры

Поделиться:
Шрифт:

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Москва — 1954

Ответственный редактор член-корреспондент Академии наук СССР доктор биологических наук профессор Л. А. ЗЕНКЕВИЧ

Издание второе, дополненное и переработанное

ОТ РЕДАКТОРА

В июле 1932 года от причалов Ленинградского порта отошло большое не совсем обычное судно. Это была первая советская китобойная база пароход «Алеут» — флагман тогда только что организованной дальневосточной китобойной флотилии. В Кильской бухте «Алеут» должен был встретиться с тремя китобойцами и, пересекая океаны, плыть к месту назначения — во Владивосток.На борту «Алеута» находилась небольшая группа научных работников, в их числе — известный исследователь морских млекопитающих профессор зоологии Ленинградского университета Нестор Александрович Смирнов и его ассистент Борис Александрович Зенкович — автор настоящих записок.Экспедиция китобойной флотилии «Алеут» вызвала огромный интерес, и мы с большим вниманием следили и за ее переходом через океаны, и за первыми шагами наших китобоев на промысле в дальневосточных морях. Не меньший интерес вызывали и последующие промысловые экспедиции китобоев. Каждая появляющаяся в печати статья или книга, в той или иной степени описывавшая плавания и деятельность советских китобоев, находила широкий круг читателей. К сожалению, статей было не так много, как хотелось бы, а популярных книг и того менее.Поэтому появление записок Б. А. Зенковича, участника первого дальнего плавания и 7 промысловых рейсов китобойной флотилии «Алеут», привлечет внимание всех, кто интересуется географией и зоогеографией, морем, жизнью моряков-китобоев и охотой за исполинами океана.В момент организации китобойной флотилии автор книги работал в Тихоокеанском научном институте рыбного хозяйства во Владивостоке, и поэтому для него это путешествие (включая путь Владивосток — Ленинград поездом) является кругосветным. Выйдя из Ленинграда, флотилия побывала в Германии, у берегов Англии, на острове Ямайке, в Панаме, прошла через Панамский канал, посетила острова Ревилля-Хихедо (Мексика), пересекла Тихий океан, побывала на Гавайских островах, на Бонинском архипелаге, в Японии и, наконец, прибыла во Владивосток.Повидав все это своими глазами, автор рассказывает о природе и населении стран, островов, городов, приводит при этом ценные и интересные сведения.Далее Б. А. Зенкович описывает свои впечатления об охоте за разными видами китов, рассказывает, где и когда очи встречаются, знакомит с их биологией и значением для промысла, с их образом жизни, повадками. Кроме того, в книге коротко говорится об истории китобойного промысла, в том числе в морях русского Дальнего Востока, а также в Антарктике.Книга в целом написана занимательно, живо и читается легко.Хорошим дополнением к тексту служат документальные фотографии, цветные и штриховые рисунки работы художника Н. Н. Кондакова.Настоящая работа, посвященная рождению и начальному плаванию первой советской китобойной флотилии «Алеут», с интересом и пользой будет прочтена нашими читателями.

Л. А. Зенкевич.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Разговор во Владивостоке. — В экспрессе «Владивосток — Москва». — Приезд в Ленинград. — Что такое «Алеут». — Долгие сборы. — Непредвиденная задержка. — Немного воспоминаний. — Старые знакомые. — Люди «Алеута». — Подготовка к дальнему плаванию. — Выход в море. — Балтика. — В Германии. — Шквалы — везде шквалы. — Прибытие китобойцев.

Мы в море. Наконец-то! Кончилось почти четырехмесячное ожидание отплытия.Еще четыре месяца назад я вовсе не думал об «Алеуте» и без особого энтузиазма, вернее сказать, недоверчиво выслушал предложение отправиться на нем в далекое плавание, с задачей изучать китов и китобойный промысел. Мало кто тогда в 1932 году знал, что Акционерное Камчатское общество перестроило большое океанское

судно «Алеут», более 11 000 тонн водоизмещения, в пловучую китобойную базу-фабрику. Смутное представление об этом имел и я. Поэтому-то так недоверчиво слушал я нашего известного исследователя морских зверей С. В. Дорофеева. Но Сергей Васильевич человек упорный; призвав на помощь руководителя Союзморзверпрома Б. Т. Селиверстова и моих товарищей по работе, он убедил и меня.2 апреля 1932 года говорили мы об «Алеуте» и китобойном промысле, а 5-го экспресс увозил меня в Ленинград, где формировалась экспедиция. Я коренной дальневосточник, в то время аспирант Института рыбного хозяйства, и всякое новое дело, а особенно такое, как китобойное, которое тоже организовывалось на Дальнем Востоке, привлекало меня. В море я не был новичком. Две большие морские экспедиции в моем активе, морской болезни я не испытываю, первые плавания у меня прошли на великолепном паруснике, трехмачтовой океанской научно-исследовательской шхуне «Росинанте», и поэтому предстоявшее плавание обещало много интересного.Телеграмма из Ленинграда говорила о том, что «Алеут» уйдет в плавание в двадцатых числах апреля.Быстро промелькнули десять суток в поезде. С. В. Дорофеев, едущий со мной до Москвы, помогает в составлении научного плана, исходя из наших дальневосточных условий, которые он также хорошо знает. Книги наши мало говорят о китах и китобойном промысле, а в некоторых мы находим совершенно неверное мнение, что наша страна никогда не сможет заняться китобойным промыслом, так как затраты на организацию его велики и вряд ли окупятся.В Ленинграде выясняется, что выход «Алеута» задерживается. Руководители флотилии поручили мне заняться подготовкой научной части. Но тут вторая, на этот раз очень приятная неожиданность. С нами идет в плавание профессор Н. А. Смирнов. Нестор Александрович — ученый с мировым именем, лучший знаток морских млекопитающих, и стать ассистентом такого ученого для меня большая радость.Готовиться, так готовиться, — и вот мы с Нестором Александровичем принимаемся за работу; по целым дням я сижу в Зоологическом институте Академии наук, в библиотеке, роюсь в старых фолиантах, делаю выписки, перевожу иностранные работы, черчу карты и выписываю координаты мест убоя китов. По вечерам я у Нестора Александровича, в его так многим известной квартире на Мойке. До поздней ночи засиживаемся, составляя карту пути с указанием, где, когда и каких китов мы можем встретить во время далекого рейса. Маршрут известен: это Ленинград — Киль — Ямайка — Панама — острова Ревилля-Хихедо (Мексика) — Сан-Франциско и вдоль американского материка в Берингово море — цель нашего путешествия; из Берингова моря, по окончании промысла, — во Владивосток, — этим я завершу свое кругосветное путешествие.

1 Форштевень — передняя часть корабельного набора (массивная литая или кованая), служащая продолжением киля и образующая нос корабля. Киль — основная продольная связь корабля, проходящая по всей его длине в середине днища. Служит для обеспечения продольной прочности судна. Киль на деревянных судах — выступающий наружу брус, к которому прикрепляются шпангоуты («ребра»). Киль на железных судах — вертикальный (состоящий из непрерывных вертикальных листов, склепанных между собой и поставленных на горизонтальный киль), идет по всей длине судна.2 Корма — задняя часть корабля.

На второй день по приезде в Ленинград мы поехали осматривать «Алеут». Огромный, с высоким форштевнем1 и поднятой кормой2, он стоял в Морском канале, что на Канонерском острове. В тупо срезанной корме виднелось огромное отверстие с наклонным полом. Это знаменитый слип, самое интересное в конструкции «Алеута», через который китов будут втаскивать на палубу. Ведь «Алеут» — современная китобойная база, и все операции по разделке китов будут совершаться на ее палубе. Слип имеет почти 5 метров ширины и 17 метров длины. Высота его 4,5 метра и поэтому самые огромные киты могут быть втянуты через него. Наклон палубы слипа в 45° облегчает операцию по подъему кита. Над слипом расположена крюйт-камера. В ней будут храниться запасы пороха, капсюлей и прочего взрывчатого груза.Слип выходит на кормовую палубу, которая станет разделочной площадкой. Здесь с китов будут снимать сало. Длина этой площадки — 21 метр при 12 метрах ширины. На ней не всякий кит поместится по длине, но положение спасает громадный, 44 метров длины коридор, идущий по правому борту. Его четырехметровая ширина позволит втаскивать кита любой длины. Вот только высота его (3,5 метра) вызывает сомнение. Я уже успел начитаться о морских великанах и поэтому-то меня и беспокоят такие детали. Впрочем, там видно будет, что-нибудь придумаем. Моряки умеют находить выход из любого положения.Посередине «Алеута» идут жилые надстройки. В них помещения комсостава — двадцать одноместных и двухместных кают, кают-компания комсостава и камбуз. Здесь же помещение нашей лаборатории. На надстройках и около них внизу расположены серии лебедок, от 4 до 30 тонн грузоподъемностью. При их помощи киты будут втаскиваться на кормовую площадку и разделываться. Ведь у нас вся разделка китов механизирована.По широкому коридору по правому борту, через который будут протаскиваться туши китов без сила, а иногда и целые киты, выходим на носовую разделенную площадку. Эта площадка занимает пространство от надстроек до носовых лебедок. Длина ее 19 метров при 15 метрах ширины. В ней 10 отверстий, в которые будут сбрасываться куски мяса и костей в котлы для выварки жира. На носовой площадке установлены две паровые пилы для распиливания костей и ряд лебедок для протаскивания, переворачивания туши и вообще разделки китов. Пять мачт со стрелами будут помогать при этих операциях.Входим в помещение комсостава. Узкий коридор отделяет каюты от машинного отделения. Каюты небольшие, в каждой один иллюминатор и дверь с жалюзи. В каждой каюте койка, диван, морской стол-секретер, шкаф, умывальник, полка для книг и один стул или кресло. Проходим в кают-компанию. Она сравнительно небольшая. «Обедать и ужинать придется в две очереди», — объясняет второй помощник капитана В. Шмидт, сопровождавший нас при обходе помещений.Спускаемся вниз, в помещение команды. С каждой стороны по бортам расположены четырехместные каюты. Они пока пусты, так как команда еще не укомплектована. В каждой каюте по бокам двухярусные пружинные койки, посередине стол, с обеих сторон входа шкафы, но в некоторых пока ничего не установлено, хотя они покрашены белой масляной краской и полы обиты линолеумом. Всюду идет спешная работа, носятся прорабы, ругая снабженцев, пробуя пожаловаться и нам, но затем, махнув рукой, убегают. Впрочем, где же это видано, чтобы прорабы не жаловались, и кто и когда был доволен снабженцами?В коридоре на второй палубе устанавливают конвейер углеперегружателя. Труд кочегаров будет значительно облегчен и приемка угля также ускорится. «Алеут» потребляет более 50 тонн угля в сутки, плавание предстоит далекое, а поэтому углем загружаются все свободные места. А свободные места у нас — это резервуары, в которые будут сливать жир, полученный от выварки ворвани китов. Это так называемые «танки». Емкость их 3 500 тонн жира, значит около пяти тысяч тонн угля поместится в них, да в бункер до 1 500 тонн. Этот запас обеспечит 130 дней плавания. В междудонное пространство, в питьевые и запасные цистерны будет взято 1 800 тонн воды, которой хватит приблизительно на это же время.Монтаж фабрики, которая будет перерабатывать китовый жир, еще не закончен — кончать придется во время долгого перехода к месту промысла, пока же установлены только огромные котлы для выварки жира и к ним подводятся трубопроводы от главной машины. У котлов видна легкая фигурка нашего электросварщика, мастера на все руки Марка Редкина. Кажется, нет такой щели на корабле, в которую бы не проник он со своим агрегатом. По молодости лет ему отчества еще не полагается, хотя частенько слышу, как после какого-либо электросварочного трюка кое-кто уважительно называет Марочку «Степанычем». Тут же работает изолировщик Саша Ташкенов, потомственный ленинградский мастер, также ухитряющийся проникать со своими «замазками» (так у нас называют изоляционные материалы) в немыслимые узкости. Марк Редкин увлекается художественной фотографией, Саша Ташкенов... непревзойденный брадобрей! Впрочем, у нас много интересных людей.Идем в машину. Там распоряжается второй механик Гужиев, человек, прекрасно знающий машину и сроднившийся с ней за свою долгую работу машинистом и механиком. Машинная команда уважает и побаивается второго механика. «Второй» — хозяин машины и хозяин требовательный и хороший. Машина в порядке, — эта вопрос чести Гужиева. Видно, недаром он награжден золотыми часами за высокие показатели в работе. Часами он очень гордится и часто без видимой нужды сверяет их с нашими хронометрами, для чего не ленится подыматься на мостик.Рядом с Гужиевым высокая молчаливая фигура Оскара Гинтера — машиниста первого класса, в прошлом дальневосточного красного партизана. Хорошо знает дальневосточные приморские сопки Оскар Гинтер, он излазил их, проводя партизанские отряды по охотничьим тропам, но также хорошо знает он, потомственный пролетарий, замечательный токарь и машинист, свою машину. Горит работа у него в руках, и даже Гужиев, которому угодить трудно, проглатывает свои «приветствия», обращаясь к нему. Оскар ко мне благоволит — по одним сопкам ходили мы в партизанские годы и глаза его теряют обычную суровость при разговоре со мной, особенно о наших краях, о Приморье, — «краше которого для охотника нет ничего», как говорит Гинтер, страстный охотник за всяким зверем и птицей. Я хотя и не охотник, но мои скитания по Дальнему Востоку позволяют удачно выходить из охотничьих разговоров.Подымаемся на палубу. У груды ящиков идут разговоры на русско-английско-испанско-финском языке. Перерыв — слышны смех и шутки. Присоединяемся к беседующим. Оказывается, машинист Фастенко, наш корабельный затейник и забияка, вступил в спор с матросом Любавиным. У обоих интересная биография, оба участники гражданской войны, «морские кавалеристы», как подшучивают над ними, так как оба моряка действительно служили в красной кавалерии, хотя чуть ли не с детства оба моряки. Фастенко — «зубаст», у него чисто украинский юмор, но и Володе Любавину «на мозоль не наступай» — отбреет, и как! «Импровизировать» оба мастера и могут говорить буквально стихами. У обоих в запасе много всяких «морских» и «охотничьих» историй и, к нашему удивлению, многие из них оказывались чистой правдой.В часы досуга около Фастенко и Любавина всегда собираются послушать «еще что-нибудь из бывалого». Сейчас здесь сидят испанец-эмигрант Рори и американец Пире. Говорят о преимуществах морокой и сухопутной жизни, сильно спорят, но вдруг выясняется, что и спорить-то не о чем; оба доказывают, что нет краше дней, проведенных на море, в дальнем плавании, когда синь моря сливается с синью неба, и что настоящий человек всегда понимает и любит море. Кто-то замечает, что настоящих моряков теперь не осталось, моря обезлюдели с появлением пароходов, которые не плавают, а пересекают моря и океаны в самые сжатые сроки и самыми короткими путями. Ему горячо доказывают, что это так действительно и есть, но китобои попрежнему плавают и плавают много месяцев, следуя за стадами китов, что они попрежнему проводят в океане значительную часть своей жизни и ходят в такие места и такое время, где и когда обычные пассажирские и грузовые суда никогда не появляются. Из такого разговора выходит, что одни лишь китобои могут носить звание мореплавателей.Мы переглядываемся. Сколько верных мыслей высказано в этих замечаниях наших товарищей. Действительно, раньше плавали, а теперь лишь пересекают моря; раньше почти во всех уголках Мирового океана появлялись парусники и оживляли беспредельную водяную пустыню, сейчас путь пароходов точно известен, и значительнейшая часть океана никогда не посещается ни одним судном. А прорытие Суэцкого и Панамского каналов еще больше сократило океанские пути. И у моряков исчезает, постепенно, но исчезает тот профессиональный облик, свойственный морякам дальних плаваний и обусловленный долгим пребыванием их вдали от берегов, в океане.Конечно, все это в значительной мере так, но разве самоотверженность, бескорыстие, настойчивость и героизм это — специфические свойства только моряков парусного флота, больших океанских плаваний? Разве наша советская жизнь каждый день не показывает более яркие примеры товарищества, героизма и самопожертвования, настойчивости и бескорыстия ради осуществления заветной цели нашего народа — свободной, счастливой и красивой жизни?Но вот кто-то уже горячо говорит о романтике наших дней и о предстоящей романтике нашего плавания. Приводятся примеры незаметного, но большого героизма наших привычных будней.Перерыв кончается, и мы расходимся. Корабль снова наполняется гулом и лязгом. Искрят электросварочные аппараты, работают котельщики и на главной палубе, и на верхней. Идет опробование шлюпбалок, и спасательные вельботы то подымаются вверх, то шлепаются на воду. Работают паровые лебедки, а электрические еще только монтируются. Много еще дел. С одного берега канала на другой беспрерывно снуют шлюпки и катера, подвозящие всякое снабжение.Дни идут в напряженной работе. 19 июля переходим на угольную пристань, 21-го кончаем бункеровку и идем за оставшимся грузом к холодильнику.Последние дни в Ленинграде заполнены хлопотами. Нужно все предусмотреть, взять с собой все необходимое и про запас, чтобы не покупать за границей. На корабле творится что-то особенное. Наш капитан, Леонтий Иванович Бургхардт, человек экономный и запасливый, навалил сто тонн угля на палубу, забил мешками с углем все отсеки. Мешки с цементом, солью, ящики с консервами, деревянные и железные бочки со всякими запасами, бухты1 канатов и тросов, котлы, железные трубы, железные листы, венки из гаек — беспрерывно поглощаются трюмами, но гора на берегу не уменьшается, а грузовики доставляют все новые тонны всякого груза.

1 Бухта — в данном случае канат или трос, свернутый кругами, цилиндрами или восьмеркой.

На палубе стоит грохот от беспрерывно работающих лебедок. Мы обращаемся к старшему помощнику капитана: «Когда же конец?!» Но он только машет рукой и его распоряжения раздаются уже на баке, где что-то не так подымают. Все работают с возможным напряжением, молча. Уже не слышно шуток. Не до того. Скорее бы закончить погрузку, — и так с выходом сильно запоздали.Представители Наркомата у нас частые гости. Наконец, вышли в пробное плавание по Финскому заливу, опробовали главную машину и другие механизмы. Вернулись снова на старое место и узнали, что получили хороший подарок от нашего Наркомата — набор инструментов для духового оркестра и пианино, но одновременно пришел приказ и о сроке нашего выхода в море. А поэтому работа у нас идет круглосуточно; нам тоже не терпится поскорее оторваться от стенки причала, тем более, что команды китобойцев уже уехали в Норвегию принимать вновь построенные для нас три китобойца — «Авангард», «Энтузиаст» и «Трудфронт».Но вот к 27 июля гора на берегу стала меньше, последние сто тонн соли погружены, и, хотя на палубах хаос, у всех лица просветлели. На борту уж разберемся сами. Последние портовые формальности и три. прощальных гудка отдались во всех ста двадцати шести сердцах. Идем на девиацию2 к Кронштадту и в плавание. Наши родные и знакомые не особенно верили в то, что мы сможем отвалить 27-го, и поэтому провожающих было мало.

2 Девиация — отклонение магнитной стрелки компаса от правильного направления север — юг вследствие влияния находящихся поблизости масс железа. Для уничтожения девиации принимаются специальные меры.

Утомленные, так как дело с формальностями затянулось до полуночи, мы пошли спать. Началась размеренная судовая жизнь. Первая морская вахта, для некоторых она первая в жизни. Выпущен лаг, мерно накручивающий первые мили нашего плавания, заполняется первая страница вахтенного журнала, делаются первые записи в дневнике.Балтика встретила нас хорошей погодой. Утро ясное и тихое. Много встречных судов — от небольшого рыболовного баркаса до пассажирских лайнеров1, ослепительно белеющих на солнце. В любой точке горизонта несколько дымков. Оживленное море. Мы постепенно устраиваемся в каютах, вещи и книги раскладываются по определенным местам, каждый старается создать привычный уют, а возможности к этому есть. Привычные «старовояжные» моряки так все устраивают, чтобы не звенело и не стучало, а главное не падало и не билось. Этому же обучают и новичков. Незаметно промелькнули первые три дня плавания, и 31 июля пришли в Киль, один из старинных немецких городов. Стали на якорь у Хольтенау, портовой части Киля. Видны готические домики и дома, зелень парков и садов.

1 Лайнеры — быстроходные пассажирские суда дальнего плавания.

Кильский залив один из самых благоприятных для парусного спорта, и здесь он очень развит. У нас на корабле много любителей парусного спорта и они, стоя у поручней, обмениваются впечатлениями о десятках скользящих взад и вперед яхт. Идут солидные 20- и 30-тонные двухмачтовые яхты, способные совершить кругосветное путешествие, и рядом крошечная «скорлупка» чуть ли не с носовым платком вместо паруса. Много шверботов и тут же байдарки с боковыми моторчиками.Ожидаем прибытия властей. Подходит катер, начинается морской досмотр. Разрешение схода на берег для команды получено. Но уже поздно и на берег пойдем только завтра. К полуночи сильная гроза со свежим шквалистым ветром, а наутро узнаем, что погибло немецкое военно-учебное судно-парусник. Утонуло 68 человек, — учеников военно-морского училища. Вот тебе и Балтийская лужа! И о причинах можно лишь догадываться, — погибли все. Наутро печальный кортеж — буксиры ведут перевернувшееся судно с его жутким грузом мертвецов. Идут мимо «Алеута». Выстраиваемся на палубе, приспускаем флаг...Но вот корабль осажден всевозможными представителями фирм, посредниками, портными, желающими получить заказы. У борта катер для перевозки свободных от работ на берег. В Киль мы прибыли за получением давно заказанной радиоаппаратуры, которая не вся прибыла в Ленинград. Оказывается, немцы далеко не всегда аккуратны. Но представители фирмы «Телефункен» уже прибыли и начальник нашей радиостанции Наум Серебренников объясняется с ними. Беседа кончается обещанием закончить монтаж станции в шесть дней. Посмотрим.Нестору Александровичу нездоровится, и поэтому я один должен ехать в Гамбург за получением заказанного научного оборудования.О Киле и Гамбурге много писалось. Мое внимание привлекло большое количество судов в этих гаванях. Но они на приколе. Много безработных моряков и в Киле, и в Гамбурге. Грустное впечатление оставляют безжизненные суда, какое-то кладбище кораблей.В Гамбурге я быстро заканчиваю дела нашей научной части, получаю заказанное оборудование, пользуюсь услугами библиотеки, которая за два дня изготовила фотокопии заказанных мною редких книг, и с облегчением возвращаюсь домой, в свою уже обжитую каюту. Дни летят быстро, и вот уже 6 августа, но рация еще не готова. Вот тебе и еще раз хваленая немецкая аккуратность. Команда горячо обсуждает задержку, кто-то предложил вызвать инженеров «Телефункена» на «соревнование», но тотчас же, под общий хохот, сконфуженно умолк. Привыкли мы к своим методам работы и к своей мерке и не сразу тут приноровишься...К 6 августа прибыли наши китобойцы. Они производят очень приятное впечатление. Немедленно началось паломничество на них, благо они пришвартовались по обоим бортам «Алеута». С этого дня наш «Алеут» начинают называть «мамой», так как появились три «детеныша».По сравнению с громадным «Алеутом» это очень небольшие суда, три близнеца, отличающиеся, на мой взгляд, только названиями. Окрашены они совершенно одинаково — черный корпус и белые надстройки. Китобойцы наши — металлические суда в 260 регистровых тонн, длиною 34 метра с поднятым баком. Машина в 890 сил позволяет развить ход до 14 миль в час. Суда двухмачтовые, причем на передней — фок-мачте над вантами укреплена бочка или «воронье гнездо», как ее называют китобои и зверобои, для наблюдения за китами. В бочке этой человек среднего роста скрыт почти до шеи — это безопаснее на случай качки и резких поворотов, которые делает китобоец во время охоты. Ведь китобоец так рассчитан, что поворачивается почти «на пятке».Но вот я заметил и отличия: каждый китобоец имеет неодинаковое количество круговых черных полос на бочке — одну, две, три. Вот по полосам на бочке я их легко различаю. Так и будем различать, пока каждое судно не приобретет свое лицо, отличное от других. В руках моряков это «лицо» быстро приобретается, но для этого нужно, чтобы руки были обязательно любящие.

1 Полубак — возвышенная часть или надстройка в носовой части палубы, идущая от самого форштевня.2 Спиннинг — способ лова крупной хищной рыбы на блесну или рыбку, забрасываемую с помощью специального удилища и катушки, снабженной тормозным устройством,

Однако продолжу описание китобойца. В носовой части, на полубаке1, на неподвижном лафете укреплена гарпунная пушка. У надстроек, позади фок-мачты, стоит 35-тонная лебедка, которая будет играть роль катушки спиннинга2 при охоте на китов. По бортам у надстроек в особых стойках установлено двадцать гарпунов. Гарпуны изготовлены из специальной вязкой стали. Длина каждого гарпуна около полутора метров, а вес около 65 килограммов плюс 9-килограммовая разрывная чугунная граната, навинченная на конец гарпуна. Мы подолгу стоим у пушки, рассматривая ее детали. Калибр ее 3,5 дюйма, а длина ствола с замковой частью 185 сантиметров. Гарпун закладывается с дула. Перед пушкой две банкетки — выступы и выемки в носовой части китобойца, где кружится передовой линь (форлепер), который привязывается к гарпуну и вылетает вместе с ним в момент выстрела. Гарпун, таким образом, на привязи, как крючок у удильщика.На каждом китобойце 22 человека команды. Спускаемся в жилые помещения китобойца. Каюты на них тесноваты и темные, но отделаны красным деревом и ясенем. Только капитан имеет каюту в надстройке над кают-компанией, на ботдеке1. Конечно, на каждом китобойце есть радиостанция, имеются радиотелефоны и радиопеленгаторы. Связь обеспечена хорошо, а в условиях промысла в туманных морях Дальнего Востока это необходимейшая вещь. Китобойцы привезли с собой запас гарпунов, гранат, пороха, пыжей, капсюлей и прочего пушкарского имущества. Привезли бухты особого гарпунного троса (китовый линь), специальное правило для исправления погнутых гарпунов, потому что одним гарпуном можно стрелять много раз, но после каждого выстрела его необходимо проверить, так как небольшая неточность ведет к промаху. Кроме того, доставили полсотни специальных ножей для разделки китов, так называемых фленшерных ножей. Этими ножами режется китовое сало и мясо. Такой нож представляет собой серпообразный наружно-отточенный широкий клинок специальной ковки (стальная крайняя оковка на железной основе), насаженный на длинную, свыше метра, дубовую рукоятку. Все это и многое другое снаряжение, о котором расскажу в другом месте, перетаскивается на «Алеут», в его вместительные сухогрузные трюмы.

1 Ботдек — шлюпочная палуба, на которой расположены судовые спасательные шлюпки и устройства для их подъема и спуска.

Китобойная флотилия «Алеут».

У нас каждый день гости. Мы тоже ежедневно бываем в рабочих клубах. К нам приходят рабочие делегации, осматривают суда, знакомятся с жизнью. Удивляются обилию книг в каютах, с интересом осматривают библиотеку, красный уголок, спортивные принадлежности. Очень многие просят книги и портреты наших вождей. Но мы твердо помним наш принцип невмешательства каким бы то ни было способом в жизнь других стран — и вежливо отказываем. Но все же после посещения гостей кое-чего нехватает. Из моей каюты, например, исчезли портреты Ленина, Сталина, Ворошилова и Буденного. Недоставало и нескольких книг.Обычаи в местных клубах нас очень удивляют. В большом зале, в котором назначена лекция или выступления какого-либо популярного оратора, расставлены столики. За столиками сидят, едят, пьют пиво или еще что-либо, разговаривают и одновременно слушают оратора, который стоит на сцене за кафедрой и говорит весьма оживленно о том, что, повидимому, большинство публики крайне интересует, так как время от времени слышны аплодисменты или одобрительный гул. Для нас такое зрелище необычно, мы привыкли совсем иначе относиться и к лекциям, и к ораторам, да и слушать выступления в другой обстановке. Совсем другой мир. Кто-то замечает, что и у нас когда-то так было... Иногда, по призыву того или иного оратора, упоминающего о нашем присутствии, подымают бокалы за наше здоровье. Мы не сразу привыкаем к такому вниманию. Кстати сказать, подходят некоторые любопытные, которые наслышались о знаменитых русских бородах... А мы — безбородые!Только к 16 августа закончился монтаж радиостанции, и мы можем отправиться в дальнейший путь. Вся наша флотилия передвигается ближе к входным шлюзам Кильского канала. Провожать нас собралось очень много народу. В Киле принято на работу несколько кочегаров, после согласования с соответствующими властями. Это был август 1932 года. Германские военные корабли, проходя мимо «Алеута», первые салютовали нашему красному флагу, и команды их махали нам бескозырками. Ведь Кильский порт был базой немецкого военного флота. На борту у нас играет духовой оркестр клуба моряков Кильского торгового порта, играют с душой и тягучие вальсы, и прощальные марши. Но вот появляется лоцман со своими помощниками, последние гости сходят на провожающие нас катера, на одном из катеров устроился оркестр, слышны звуки музыки, которые постепенно заглушаются рокотом брашпиля, подымающего наши якоря.Китобойцы отходят в сторону, чтобы не мешать маневрам нашего корабля. Труба «Алеута» начинает густо дымить, раздается звонок машинного телеграфа. Лоцман и его помощники направляются в ходовую рубку. Высокая фигура нашего капитана с мегафоном в руках виднеется то на одном, то на другом крыле капитанского мостика. Идет торопливая приборка корабля, подымается парадный трап и крепится по-походному. Не скоро придется его спускать.Медленно проходим в ворота шлюза, — сейчас всем командует лоцман, осторожно скользит громада «Алеута» вдоль гранитной стенки камеры шлюза. Стенка на уровне нашего ботдека, внизу видны деревянные мостики-плотики, служащие защитой от ударов корпуса судна о стенку Нас пришвартовали, и шлюз медленно начинает наполняться водой, постепенно подымая корабль все выше. Через полчаса входим в Кильский канал.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Кильский канал. — Северное море. — Последняя бункеровка. — На буксире через океан. — Море, которое не имеет берегов. — Саргассы. — Проходим тропик Рака. — В Караибском море. — На Ямайке. — Живой конвейер. — Порт Ройяльи Кингстон. — Первый ураган. — «Экзотические» впечатления. — Потомки ямайских маронов.

Странно чувствовать себя на борту океанского парохода и плыть по узенькой, в зеленых берегах речке — Кильскому каналу. Почти все свободные от вахты и работы любуются зелеными берегами и зарослями, окаймляющими канал. Кто-то вслух читает справку о Кильском канале. До меня доносится: «...работы начались в 1887 году, а первые суда по Кильскому каналу прошли в 1895 году... модернизирован в период 1909 — 1915 годов, причем ширина его несколько больше 100 метров при глубине свыше 11 метров... длина канала 98 километров... способен пропускать суда, имеющие осадку до 10 метров...»Один за другим проходим четыре моста и нам кажется, что мачты «Алеута» обязательно заденут за мост. Невозмутимый немец-лоцман коротко командует, немецкий же рулевой крутит штурвал. Наши при этом присутствуют: и вахтенные, и свободные от вахты во главе с Леонтием Ивановичем, нашим капитаном. По зоне канала ведут немецкие лоцманы и рулевые, гарантийные работники канала. Правда, один раз получилась маленькая неувязка: то ли лоцман неправильно скомандовал, то ли рулевой зевнул, но мы ткнулись носом в берег.Конфуз! Флегматичный лоцман сразу же всю свою важность потерял, вспотел и забегал по мостику. А громада «Алеута» заняла весь канал, став поперек его. Но тут на сцену выступил наш капитан: громкая команда и шустрый китобоец «Энтузиаст», следовавший первым у нас в кильватере уже подскочил к корме, забросил конец и осторожно оттаскивает нас от берега. Опять прозвенел звонок машинного телеграфа (капитан успел остановить машину), и мы медленно двинулись вперед. На этот раз благополучно отделались... лоцман и его помощники. Лоцман потерял свой победоносный вид (а мы знаем, что 6н член фашистской партии — нас об этом предупредили) и заискивающе разговаривает с капитаном, стараясь загладить свои промахи. Леонтий Иванович односложно отвечает ему, не отходя от машинного телеграфа.Навстречу нам попадаются небольшие катера и шхуны, идущие из Северного моря в Балтийское. Проходим несколько расширенных мест канала. В некоторых из них стоят большие пароходы, дающие нам дорогу. Уже в сумерки, при огнях, гирляндами повисших над . черной тихой водой, подходим к шлюзовым камерам Брунсбюттеля. Как и в Хольтенау, их тоже две и расположены они рядом. Нашего лоцмана и его помощников сменяют другой лоцман с помощниками. Они поведут нас по Эльбе, до выходного пловучего маяка. К ночи пошел дождь и палуба опустела. Поздно ночью подошли к пловучему маяку и распрощались с лоцманами. Поворачиваем на запад, к Английскому каналу. Начинает покачивать, сказывается близость океана. Нам предстоит еще последняя бункеровка китобойцев, а затем — через Атлантику.21 августа подошли к Корн-Уэлсу и начали перегрузку угля. Погода, до сих пор сравнительно тихая, посвежела и мешает погрузке. К 25-му все же погрузка окончена, и китобойцы берутся на буксир. В океане в свежую погоду трудно снабжать их углем, запас его у них только на две недели, а переход по самым оптимистическим расчетам месячный; поэтому Леонтий Иванович решил тащить их на буксире. Это будет мировой рекорд буксировки сразу трех судов через океан. Капитан все обдумал, произвел точнейшие расчеты, подсчитал, весь наш путь, приготовил мощные буксирные канаты и с уверенностью идет на этот эксперимент.«Море и небо, и больше ничего», — говорили прежние мореплаватели, гадательно смотря в неизвестную им даль, где линия морского горизонта сливается с небом. Область исследованного и знакомого была тогда очень ограничена, и нужна была большая отвага, чтобы довериться хрупкому беспалубному судну и прихоти ветров... В то время богатое воображение населяло моря огромными морскими змеями, левиафанами, и так ожидали чего-то чудесного, что некоторые действительно видели и описывали всевозможных ужасных змеев и других морских чудовищ. Фантастика переплеталась с действительностью, — а, впрочем, в мире много действительного, что похоже на фантастику. Ведь глубь морей и океанов еще недостаточно исследована.Впереди еще столько увлекательных морских экспедиций, исследований с помощью новейших приборов, над которыми работают сотни ученых, шаг за шагом проникающих в «тайны» природы. И природа часто охотно открывает эти тайны. А океан... это — океан исследований. Скоро «Наутилус» капитана Немо перестанет быть фантастикой, так или иначе, но люди научатся видеть жизнь на дне моря, жизнь в толще воды. Будем не только видеть жизнь моря, но научимся и слышать ее.А пока только и можно сказать, что «много есть на свете, друг Горацио, такого, что и не снилось нашим мудрецам». Вот мысли, которые мелькают, вероятно, не только в моей голове, потому что недалеко от меня, у спасательной шлюпки стоит профессор Смирнов и тоже всматривается в морскую даль, и во взгляде его такой юношеский блеск! А горизонт — пустыня. Но вот что-то мелькнуло, плеснулось, и стайка летучих рыбок пролетела у носа «Алеута». Первые летучие рыбки! Мы уже в субтропиках, в местах, воспетых нашими любимыми юношескими писателями. Бедные создания, как красив ваш полет, но я знаю, что исключительно желание спасти свою жизнь заставляет вас вылететь в чуждую вам стихию — воздух, что какой-то прожорливый хищник зорко высматривает ваш полет, подстерегая момент падения. Бегу к носовой части, но ничего нельзя увидеть в этой синеве-голубизне. И опять тишина. Машина мерно вздыхает, ровный след оставляет за собой винт, и вода с однообразным шумом плещется о нос нашего корабля. Вечереет. Зажигаются ходовые огни. Солнце садится в воду, окрашивая океан в цвет пурпура и еще какой-то сиреневый, только морю свойственный и наблюдать который можно только далеко в океане... Облака, окрашенные в черное и пурпур, принимают причудливые очертания. То виден огромный всадник, в диком галопе кого-то догоняющий, то стены грозного замка с огромными куполами... Как должны были такие картины действовать на богатое воображение моряков прошлого! Какие предзнаменования чудились суеверному воображению моряка, наблюдавшего такие картины. Разыгралось воображение...«Если солнце село в воду, жди хорошую погоду!» — внезапно раздается из штурманской рубки. И я снова на палубе современного парохода, где все рассчитано и случайностей почти не бывает. Усовершенствованные астрономические приборы, мощные тысячесильные машины, стальные корпуса с водонепроницаемыми переборками, радио — мало-помалу изгнали из сознания моряка чувство неопределенности, боязнь перед неведомым и, что греха таить, много поэзии. И все же красив океан, и отдыхает взгляд на его морщинистой поверхности, и все же ждешь чего-то неведомого, чудесного, жадно обшаривая глазами горизонт.Пересекаем Гольфстрим — экваториальный поток, идущий из Мексиканского залива, который впервые был замечен великим скитальцем Колумбом. Подобно тому, как оживляют землю огромные величавые реки, так морские течения оживляют отдаленные уголки земли, неся теплую воду, а с нею и жизнь. Правда, бывают и холодные течения, но Гольфстрим — это тепло: он умеряет холод Скандинавии и нашего Мурмана. Река среди океана!Где поверхностные слои океана прорезаются могучими водными артериями — морскими течениями, там жизнь бьет ключом, и человек, конечно, тоже тут. Десятки парусных шхун, лежащих в дрейфе с опущенными в воду сетями, закрыли восток. Наш путь идет параллельно этим утлым парусникам, так напоминающим далекое прошлое, и только дым подходящего пловучего консервного завода напоминает нам, что романтическая жизнь рыбака на этих уютных издали шхунах имеет прозаическую подкладку — необходимость сдавать капиталисту-предпринимателю, находящемуся где-то далеко на земле, результаты своего рискованного промысла. Ведь до земли 700 миль, а грозный Бискай совсем рядом...11 сентября. Утро ослепительное. Солнце буквально не помещается на гладкой поверхности океана. Но какого странного океана! Мы в штилевом пятне, в море, которое не имеет берегов, в море, которое внушало такой ужас первым мореплавателям. «Луга из саргоссовых водорослей, — говорили в старину, — захватывают в свои объятия злополучный корабль, и нет ему спасения». Действительно, сперва отдельные небольшие пятна, а затем и целые зеленые, изумрудно зеленые поляны пересекают путь «Алеута». То и дело вахтенный бегает к лагу счищать нависшие на нем водоросли. Кто-то упорно выискивает «остров погибших кораблей» Беляева. Никак, вероятно, не думал автор романа, что мы сможем обревизовать его фантазии. И вот десяток биноклей щупают горизонт, а вдруг... Но ничего, кроме водорослей, тихо покачивающихся на синей-синей с голубизной воде, не можем мы увидеть, никаких обломков старых кораблекрушений, никаких обросших раковинами мачт и бочек, А ведь большинству из нас по 20 лет, и почти все имеют среднее образование, книгу любят и ценят, а особенно книгу о морских путешествиях и приключениях.У нашего капитана Леонтия Ивановича прекрасная библиотека, в том числе много редких изданий о дальних путешествиях. Часть книг он взял с собой и охотно ссужает их надежным читателям. А надежный в его глазах всякий, кто любит море. Он ходячая энциклопедия морских знаний и постоянно что-нибудь рассказывает обступившим его морякам, вернее — будущим морякам. Образованный моряк, он очень ценит жажду к знаниям молодежи, а свою влюбленность к морю незаметно передает слушателям. Он знает и любит парусные суда, парусный спорт. Как и все моряки, он требует, чтобы на судне была идеальная чистота, но уголь, по его заявлению, не грязь! И если на белоснежном кителе обнаружены мазки от угля, он на это не обращает внимания. А вот ржавчины не выносит. «Отскрести, просуричить и закрасить», только и слышно.Сейчас он много времени проводит на корме, все проверяет правильность своих расчетов по креплению буксиров. Китобойцы попрежнему качаются далеко у нас за кормой, с потушенными котлами, на длинных тросах. Там же, на корме, происходят и импровизированные лекции на разные морские темы и проходится «большая морская практика».Дни идут. Наш начальник рации Наум Серебренников давно уже накрепко связался почему-то с Одессой, и мы ежедневно имеем новости с нашей все более удаляющейся родины. А как жадно мы слушаем каждую весточку. Серебренникову дан наказ в порядке комсомольской дисциплины — ежедневно составлять и вывешивать информационные бюллетени о новостях в СССР. Поворчав немного «для приличия», как он говорит, Наум составляет бюллетени и просиживает с наушниками целые дни, либо любовно перебирает свою образцовую рацию. Мы иногда заходим к нему с соответствующим благоговением и разговариваем по телефону с идущими на длинных буксирах китобойцами, часто слушаем музыку.На «Энтузиасте» образцовый порядок. Капитан Добржальский — опытный командир, умеющий поддерживать дисциплину. На других похуже, — капитаны совсем молоды, опыта еще нет, ну и бывает... Учтите, что на огромном «Алеуте» 126 человек не каждый день встречаются, кроме того идет монтаж завода и много работы. А на китобойце 22 человека почти ничего не делают, разве вот на руле постоят. И никаких бурь, ни корсаров, ни прочих треволнений, а большинству еще нет 20 лет. Только и удовольствия, что душу отводить, ругая кока за будто бы плохой обед или ужин. Загорают... Хотя бы акулы появились. Или они тоже только в романах? Что-то их незаметно, хотя самые «акульи» места. Еще когда проходили у Азорских островов, был намек на акулий плавник, да, видимо, испугавшись десятков крючков с приманкой, ушла от нашего широкого гостеприимства осторожная хищница. Самый ярый рыболов наш — это доктор Борис Николаевич Котлеренко. Когда я нарочито предположил, что это был не акулий плавник, а просто сучок плывущего дерева, он только яростно сверкнул на меня глазами. Ведь он видел, она почти подплывала к его удочке, да вот всякие тут мешаются... Впрочем, доктор сравнительно быстро утешился. Видя, как я стараюсь наловить побольше саргассовых водорослей, он сменил свой «акулий» гнев на милость и сконструировал из куска стального троса специальную «кошку» о сорока сороков зубцах и с успехом начал оказывать помощь. Занятно было на него смотреть, как он в одних трусах, перегнувшись через борт, усердно забрасывает свою знаменитую «кошку», которую никому не доверяет. Бросок — кучка водорослей в моем распоряжении, а в них маленькие крабы — предмет моих сегодняшних увлечений. Не шутите, — это крабы Саргассова моря! Кто их держал в руках еще? Очень немногие. Правда, они имеют всего один сантиметр в диаметре, но дело не в величине, утешаем себя. Все, что вылавливается, укладываем в банки с формалином и спиртом. У меня большой «наряд» на них и из Института рыбного хозяйства, и из Академии наук. Потом разберемся, кто еще живет на саргассах.Полдень, мой саргассолов, закончив свой ежедневный врачебный обход и скинув официальный костюм (майку), — на посту, с «кошкой» в руках. Скоро выходим из Саргассова моря, и хотя мы знаем, что саргассы найдем и в Караибском море, все же решаем, что наши — туземнее, а поэтому и пополняем запасы для Академии. Так и проходят незаметно дни в строго определенных часах работы и в такого рода отдыхе. А океан попрежнему ласков и погода «заказана» до самой Ямайки хорошая. Капитан все высчитал и рассчитал так наш путь, чтобы обойтись без ненужных треволнений. Поэтому идем не большими океанскими дорогами, а зоной затишья. Океан ласков, дни идут по точному расписанию, постепенно очистилась палуба, — все агрегаты фабрики стали на свое место в трюмах и на нижней палубе. По вечерам кружки разных знаний, — всей учебной и научной частью заведует у нас профессор Смирнов, а он в этих делах строг и педантичен, — словом все идет так, как в любой части нашей родины: люди работают, учатся и отдыхают, вот только ход у нас маловат, идем по 6 миль в час. И очень пуст океан.17 сентября большое событие — мы перешли тропик Рака, а 18-го другое торжество — убрали буксиры и китобойцы пойдут своим ходом. Сразу увеличился ход всей флотилии, идем полным ходом по 12 — 13 миль в час, впереди и по бокам, как эскорт, идут китобойцы. Идем к Ямайке. Давно земли не видели, а впереди земля и какая! О ней ведь еще у Майн Рида и капитана Марриета читали. Тема очередной моей лекции — Караибское море и караибские страны.Караибское море известно своими ураганами, но нас оно встретило ласково. Идем, как по озеру, на море ни морщинки. 21 сентября увидели горы Ямайки, и к 9 часам вечера стали на якорь у угольной пристани в Порт-Ройяле. Агент угольной компании предупрежден лондонским торгпредством о нашем прибытии, и нас ожидают 1 800 тонн угля. На берегу видны редкие огни, пристань освещена плохо, ночь темная, тропическая — душная, без ветерка.Разбудили нас монотонные крики грузчиков. За переход мы сильно загорели, да и от костюмов отвыкли и теперь с некоторым беспокойством думали о необходимости одеваться как полагается по этикету, а главное — носить воротнички и галстуки. Еще раннее утро, но жарко, в тени 38°. Жара влажная, изнуряющая. Ветра почти нет, залив окружен горами, а может быть просто спокойная погода, но нам не по себе. Душ не помогает, температура воды больше 33°. Во всех каютах зажужжали пропеллеры вентиляторов, но они мало освежают нас, так как перемешивают тот же застойный воздух. Началась погрузка угля. Пристань механизирована, но... кризис, и поэтому погрузку производят грузчики-негры корзинами. Вереницы их снуют взад и вперед от угольной горы на берегу до наших трюмов. Человеческая сила дешевле, в ремонте не нуждается и заботы никакой — безработных хватит. Говорят, негры самый веселый народ в мире, но что-то не верится, глядя на наших грузчиков. А какие великолепные краны для подачи угля на берегу!У трапа крупный полисмен-мулат. Клоб (дубинка) в руке, с нами вежлив, но на красные флаги наших судов поглядывает настороженно. С напряжением он смотрит на наших рослых вахтенных матросов, а с атлетической фигуры нашего лучшего силача Пети Елисеева, только что сменившегося с вахты в кочегарке и после бани вышедшего на палубу, «блюститель порядка» не спускал глаз; при этом несмотря на свой большой рост, он вынужден глядеть на него снизу вверх...Недалеко от пристани лагерь английского колониального полка. Живут в палатках, газоны, цветники. Я ожидал увидеть рослых «бобби» и «Томов Аткинсов», но подавляющее большинство солдат, вежливо выражаясь, жидковаты. Форма — цвета хаки, короткие трусы, чулки, ботинки и рубашка, на голове белый пробковый шлем. Большинство — молодежь рахитического или золотушного вида. Вид во всяком случае не бравый и не воинственный. «Подкормить бы надо», слышу соболезнующий голос кого-то из наших. Солдаты приходят на пароход, охотно курят русские папиросы и смущенно улыбаются. По сравнению с детиной полицейским или нашими вахтенными они совсем малыши.Я занялся ловлей коралловых рыбок, здесь же рядом с пристанью. Сотни их вьются вокруг камней у самого берега, и моя банка быстро наполняется. Конечно, помогает мне доктор и другие наши любители, но, наколовшись на длинные иглы местной разновидности морских ежей, они быстро остывают и отправляются выковыривать «занозы» в лазарет. Но мне и ежи нужны, а поэтому осторожно захватываю их палкой с развилиной на конце и также осторожно, чтобы не обломить очень длинных и ломких игл, пока кладу в ведро, а там уж видно будет, как их сохранить. Попутно собираю местные кораллы, они белые и розоватые, и всяких моллюсков в раковинах чудесной расцветки. Но вот моя посуда наполнена и приходится звать на помощь охочих, чтобы отнести улов на корабль.После обеда едем в город Кингстон — столицу Ямайки. Она на другом берегу залива. Переход от Порт-Ройяля до Кингстона занял больше часа. Наш «Алеутик», 35-сильный катер, ползет со скоростью 6 миль в час, но в открытом заливе ветерок немного освежает, и мы довольны. Вода в заливе мутная, похожа на болотную, и кажется, что в ней достаточно всяких неприятных неожиданностей. Но вот пристань и небольшой крытый мол. Помогаем сойти на берег женщинам нашего экипажа. Бросается в глаза огромный плакат, повествующий, что на этих днях акула откусила ногу у какой-то девушки, и предупреждающий, что купаться в заливе опасно. Вот и первая экзотика. Кто-то вслух замечает, что местные акулы питаются только женскими ногами. Наши столпились у плаката и кто-то из лингвистов переводит с подробностями смысл его.Кингстон — тихий городишко. Сразу же у пристани базар. На базаре местные продукты, торговцы исключительно негры и негритянки. Нас интересуют главным образом местные фрукты. Висят гроздья бананов, золотятся ананасы, много яблок. Оказывается яблоки из Калифорнии. И вдруг самый обыкновенный арбуз! Здесь и арбузы растут, а главное — они втрое дороже ананасов. Ямайка — земледельческий остров, жители (около миллиона) почти все негры — бывшие рабы; разводят бананы, сахарный тростник, кофе, какао, табак, апельсины, знаменитый ямайский перец «пимекто». Белых на острове около 15 тысяч; это чиновники, плантаторы и гарнизон. Ямайка снабжает бананами метрополию и некоторые другие страны. Конкурируют с печально знаменитой американской фруктовой компанией тропических фруктов1. Но и на Ямайке много американцев. Это представители разных фирм, в том числе и фруктовой компании и даже научные работники...

Книги из серии:

Без серии

[7.5 рейтинг книги]
Комментарии:
Популярные книги

Клан

Русич Антон
2. Долгий путь домой
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
5.60
рейтинг книги
Клан

Не кровный Брат

Безрукова Елена
Любовные романы:
эро литература
6.83
рейтинг книги
Не кровный Брат

На границе империй. Том 9. Часть 2

INDIGO
15. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 2

Последний Паладин. Том 2

Саваровский Роман
2. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 2

Кодекс Охотника. Книга XXI

Винокуров Юрий
21. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XXI

Кодекс Охотника. Книга XIII

Винокуров Юрий
13. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XIII

Как я строил магическую империю 2

Зубов Константин
2. Как я строил магическую империю
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю 2

Вдова на выданье

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Вдова на выданье

Пустоши

Сай Ярослав
1. Медорфенов
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Пустоши

Последний попаданец 5

Зубов Константин
5. Последний попаданец
Фантастика:
юмористическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Последний попаданец 5

Заставь меня остановиться 2

Юнина Наталья
2. Заставь меня остановиться
Любовные романы:
современные любовные романы
6.29
рейтинг книги
Заставь меня остановиться 2

Курсант: Назад в СССР 7

Дамиров Рафаэль
7. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Курсант: Назад в СССР 7

Эволюция мага

Лисина Александра
2. Гибрид
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Эволюция мага

Болотник 3

Панченко Андрей Алексеевич
3. Болотник
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.25
рейтинг книги
Болотник 3