Вокзал для одного
Шрифт:
В конце концов все ушли, а мы с капитаном снова остались в его кабинете вдвоем. С момента нашей последней встречи три дня назад Самохвалов привел себя в порядок, лицо его приобрело здоровый оттенок, а в глазах появилась серьезность, более подобающая офицерам милиции.
– Ну что, – сказал он, – поздравляю.
– Спасибо, – смутился я.
– Не спеши благодарить. Ты еще не понял, во что вляпался? Теперь тебе точно придется убираться с нашего вокзала и ждать свою женщину в другом месте.
Я приоткрыл рот.
– Не делай вид, что не смотришь эти дурацкие документальные фильмы про железнодорожные вокзалы.
Я сглотнул. Скунсы
– Парня подержат немного и отпустят, – продолжал Самохвалов. – Он вернется и свернет тебе шею… Хотя нет, не успеет, потому что до его возвращения шею тебе свернут его приятели.
– Приятели?
– Они же не работают в одиночку. Если бы дамочка принялась суетиться, сообщник вора отвлек бы ее внимание, прикрыл отход, а третий перехватил бы кошелек и смылся задолго до появления ближайшего сержанта.
– А камеры в зале?
– Хм… если хочешь, я тебе покажу потом запись. Разрешение у наших камер так себе, да и смотрят они, как правило, всегда в другую сторону.
Я молчал. Не могу сказать, что услышал какое-то откровение, но о подобном повороте событий я в тот момент почему-то не подумал.
– Если бы ты поймал его в переполненном автобусе, – хладнокровно добивал меня капитан, – мог бы просто дать в рыло и выбросить на остановке, а кошелек вернуть пострадавшему. Конечно, вор должен сидеть в тюрьме и все такое, но скажу тебе как профессионал: эту саранчу не пересадишь, камер и так не хватает, так что иногда лучше просто врезать как следует по зубам, чтобы рефлексы вырабатывались… Зачем тебе был нужен этот пиар?
Он все-таки посмотрел на меня, колючий и опасный капитан милиции. Как я мог купиться на его обаяние! Правильно учит канал «Энимал плэнет»: не держите дома крокодила, пусть даже он вырос у вас на руках и пил молоко из бутылочки; он все равно крокодил, а вы – его потенциальный завтрак.
– Крышуете вокзал? – спросил я.
Его брови поползли вверх.
– Серега, не наглей.
– Нет, серьезно. – Я не мог успокоиться. Поведение Самохвалова казалось мне чудовищным предательством. Ведь мы с ним всего три дня назад пили водку и рыдали друг у друга на грудях, жалуясь на баб. – Они вам отстегивают?
Капитан ничего не ответил. Открыл ящик и без лишних эмоций выложил на стол пистолет в кобуре.
– Теперь я вынужден тебя убить, как опасного свидетеля, – не улыбаясь, изрек Самохвалов. – Что-нибудь хочешь сказать перед смертью?
– Нет…
– Так-то лучше. Давай забирай свою тощую задницу и уноси ее отсюда, иначе парни тебя прирежут где-нибудь на транспортировочной платформе. И не болтай ерунду. – Он неторопливо закурил, откинулся на скрипучую спинку стула. – Я мог бы их вагонами отсюда вывозить, план делать и звезды зарабатывать.
– Что мешает?
– Убеждения.
– Интересно послушать.
– В другой раз. А сейчас, пока я добрый, вставай и уходи. Домой уходи!
Я медленно покачал головой.
– Что ты там мычишь?
– Никуда я не пойду. А ты не имеешь права меня отсюда выгонять.
– Не имею права? – Самохвалов усмехнулся; так могут усмехаться лишь люди, владеющие банками или казино. – Странный ты, Серега, ей богу. Повязал бы тебя давно, да нравишься ты мне почему-то, чудак на букву «Мэ»…
Он погасил недокуренную сигарету в переполненной пепельнице. Убрал пистолет в стол.
– Ладно, делай как знаешь, но на помощь не
Он приподнялся, протянул руку для прощания. Добродушный мой…
Я руку пожал, конечно, но почему-то захотелось сразу ее вымыть. Не потому, что я такой правильный зануда-максималист. Просто мне стало стыдно, что я пил с ним водку.
Я вернулся в здание вокзала. Наступал вечер, всюду включали фонари и лампы – желтые и люминесцентные. Надо хлопнуть рюмашку.
Ирина в баре на первом этаже налила мне виски. Как обычно, она не задавала никаких вопросов. Хорошая девочка, и я бы с ней, наверно, с удовольствием пообщался в более комфортной обстановке.
Прежде чем выпить, я огляделся. Предостережение вырастить глаза на заднице подействовало, я начал бояться. Более того, я действительно начал замечать Их.
Тени. Длинные тени людей, наблюдавших за мной из-за углов. Как же я раньше их не видел! Они ведь, оказывается, все это время просто не сводили с меня глаз.
Спасибо тебе, капитан Самохвалов. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
День третий – 29 декабря
ПОЧЕМУ?
Я не слежу за временем, потому что не вынимаю телефон из внутреннего кармана куртки. Не знаю, звонят ли мне, присылают ли смс-сообщения. Я отключил на телефоне звук и вибрацию. Уверен, что сын мне не позвонит, пока ему не подскажет мама, а Верка может лишь квохтать: «Скажи, чтобы не пил, чистил зубы, проверялся у кардиолога, делал зарядку». Нет, такие звонки мне не нужны, мне вполне хватило их в прошлой жизни. Почти каждую минуту, когда руки жены не были заняты сковородкой, грязным бельем, компьютерной мышью, журналом или чем-либо еще, что составляет быт среднестатистической российской женщины, она обязательно хваталась за телефон и задавала вопрос, от которого у среднестатистического мужика сводит скулы: «Ты где?». Кажется, именно в этом состоит предназначение прекрасных половин, за которых мы боремся, не щадя живота и сердца, – быть в курсе всех наших передвижений. Где-то слышал потрясающую фразу: мы заводим себе супруга для того, чтобы у нас был свидетель нашей жизни, свидетель наших побед и поражений, глупостей и удач, нашего позора и нашей доблести. Что ж, Верка весьма успешно справлялась с этой ролью, она была даже избыточным свидетелем, и порой мне казалось, что я могу найти уединение лишь в туалете, как снедаемый желанием пубертатный подросток.
В общем, извините, ребята, я слишком дорого заплатил за возможность не слышать вопросов и не отвечать на звонки. Если я кому-то понадоблюсь – имейте терпение и сострадание. То есть ждите.
На вокзале я ориентируюсь по солнцу. Его мне вполне достаточно. Утром оно поливает своим ультрафиолетовым напалмом одну сторону здания, вечером другую, а посередине устраивает небольшой обеденный перерыв. Правда, когда солнце прячется за тучи, как в недавний снегопад, я теряюсь. День начинает казаться мне бесконечной тянучкой, меня клонит в сон. Сплю буквально на ходу. Куплю чашку чая в кафетерии и медитирую над ней, смыкая очи, пока не разбудит чья-нибудь упавшая на пол вилка.