Волчье логово
Шрифт:
Только вечером Клаузер закончил допрос. Все, что он услышал, ошеломило его. Штангер увел Наирова в камеру.
— Завтра тебя повезут отсюда, — шепнул он по дороге пилоту. — Здесь не пытайся бежать. Только в пути. Имеешь шансы. Найдешь партизан. Обо мне забудь…
Вечером, после возвращения Завелли и Фриватта из Белостока, в Центре все закипело. Клаузер, как профессиональный актер, читал показания Наирова медленно, делал паузы, снимал и надевал пенсне. Завелли и Фриватт с недоверием крутили головами.
Привели еще раз Наирова, чтобы он подтвердил свои показания и разъяснил детали. Завелли и Фриватт засыпали его перекрестными вопросами. Все, однако, совпадало. Клаузер был героем дня.
Запись показаний Наирова Завелли приказал тотчас же зашифровать и передать по телетайпу в «Валли I». Одновременно известили полковника Шмельслегера, что завтра до полудня пилот будет доставлен в Варшаву. Естественно, сопровождать его должен был лично капитан Клаузер.
На другой день, сразу же после завтрака, к дворцу подъехали «опель» и машина с конвоем, который должен был сопровождать Клаузера на трассе от Беловежа до Хайнувки. Клаузер с автоматом в руках и вооруженный унтер-офицер ждали у машины. Из подвала вывели Наирова. Штангер выразительно взглянул на него и подумал: «Если ему наденут наручники, весь план может сорваться. Из арестантских камер в "Валли I" не так-то легко убежать…»
Он ждал, что будет делать Клаузер. Тот повернулся к Штангеру:
— Скажи ему, пусть не боится. Мы едем в Варшаву, к нашему руководству, а не в гестапо. Там ему будет хорошо. И пусть в пути не вздумает дурить! — Клаузер показал на «шмайсер». — Держи! — И он протянул пилоту пачку сигарет.
— Едешь в Варшаву. В пути может всякое случиться. Охрана вас сопровождает только через пущу, — наставлял пилота Штангер, сделав при этом суровую мину.
Наиров кивнул в знак того, что понял, приложил руку к груди и, улыбнувшись Клаузеру, сказал:
— Все гут, ферштее…
Клаузер занял место рядом с водителем. На заднее сиденье сел Наиров, а справа от него уселся унтер-офицер с автоматом. Охрана поехала впереди. Через минуту обе машины исчезли за воротами дворца. В разведцентре «Хорн» начался обычный рабочий день.
Автомашины промчались по улицам Беловежа и въехали в пущу. Наиров смотрел на лесную чащу по обеим сторонам шоссе и ощущал большое внутреннее напряжение, какого никогда раньше не испытывал, даже во время самых сложных полетов. Вместе с тем на душе стало легче, когда его вывели из мрачных подземелий дворца. Он твердо знал, что не упустит ни одного шанса в борьбе за жизнь.
«Кто такой этот Штангер? — размышлял пилот. — Указал мне путь к спасению, дал в руки оружие для борьбы. Антифашист или наш разведчик в их логове?» Наиров с благодарностью подумал о Штангере и все свои мысли сосредоточил на том, как лучше использовать ситуацию…
Машина с охраной мчалась впереди, метрах в двухстах. Порой она скрывалась за поворотом, но через несколько мгновений снова показывалась. Сидевший рядом с Наировым унтер-офицер глазел на придорожные деревья, упершись автоматом в колени. Клаузер с самодовольной улыбкой на лице смотрел перед собой. Его автомат висел на ручке двери.
«Скорость семьдесят километров. Ухабистая дорога… Надо нанести два молниеносных удара — унтер-офицеру и водителю, а потом Клаузеру. Успею ли? Надо успеть, и успеть до того, как выедем из пущи. Охрана не успеет прийти на помощь…» — стараясь быть хладнокровным, размышлял Наиров.
Он взглянул на счетчик: семь километров пути остались позади. Сунул руку в карман. Унтер-офицер исподлобья взглянул на него. Пилот достал сигареты и сказал:
— Закурить. Раухен, — и дружески улыбнулся Клаузеру.
— Да, да, закурить, — ответил тот, кивая головой, и тоже достал сигареты. Все закурили. Наиров положил сигареты в карман куртки и поудобнее поправил нож. «Хорошо, что курят: руки у них заняты. Это дает мне лишний шанс», — промелькнуло в голове. Осторожно сунул руку в карман, сжал рукоятку ножа с пружиной и положил большой палец на спусковую кнопку. На повороте машина с охраной исчезла на некоторое время из поля зрения. Наиров несколько наклонился вперед, чтобы стряхнуть пепел с сигареты в пепельницу. Чуть щелкнула пружина, освободившая острие ножа, и в тот же миг Наиров с размаху всадил по рукоятку нож в левую сторону груди унтер-офицера. Крик, вернее, хрип замер у немца на губах. Наиров мгновенно нанес удар водителю в основание шеи. Тот, будто пораженный электрическим током, вытянулся и, выпустив руль, схватился руками за шею. В одно мгновение машина зарылась носом в левый кювет шоссе.
Клаузер, пронзительно крича, возился с автоматом. Наиров в пылу борьбы саданул его ножом по шее, но то ли Клаузер увернулся, то ли Наиров плохо рассчитал удар, острие ножа лишь скользнуло по ключице.
Пилот вырвал автомат из рук унтер-офицера и выпрыгнул из машины. Густая стена леса поглотила его. По лицу хлестали ветки, над головой просвистели пули из автомата Клаузера. Наиров перескочил через поваленное дерево, выпустил две короткие очереди в едва заметного сквозь заросли Клаузера, который беспрерывно вопил: «Помогите! Помогите!»
С той стороны, где за поворотом скрылась машина с охраной, послышалась стрельба ручных пулеметов. Пули били вслепую по пуще, так как охрана была уверена, что на них напали партизаны.
Наиров помчался напрямик. Он еще долго слышал за собой крики погони и выстрелы. Постепенно все это отдалилось, стихло. Он углублялся все дальше и дальше в чащу…
Штангер, как тогда, когда вручил Фляйнерту рождественский «подарок», напряженно ждал сообщения с дороги. Он верил, что Петр Наиров не проиграет борьбы за жизнь. Штангер сидел в секретариате Завелли и помогал Хайдену разбирать корреспонденцию.
С момента отъезда Клаузера прошло полчаса. Внезапно распахнулись двери, и в них показался белый как полотно Завелли.
— Сбежал!… Есть убитые! Клаузер идиот! — выдавил он из себя.
Штангер и Хайден сорвались с мест.
— Герр майор, что случилось? Кто убежал? Кто убит? — закричали они в один голос.
— Пилот! Пилот! — крикнул Завелли и выбежал в коридор. Штангер и Хайден последовали за ним.
В коридоре уже было полно любопытных. В холле на первом этаже стоял начальник конвоя. Бледный, взволнованный, он, сбиваясь, докладывал Завелли о том, что случилось на шоссе, на седьмом километре от Беловежа.