Волчье Семя
Шрифт:
И его достали. Не клинком. Ногой. Коготь отлетел к дому, врезался спиной в стену, приложился затылком и, проваливаясь в темноту, увидел, как через забор перелетело маленькое мохнатое тело. Оказывается, ангелы похожи на ларгов… Один в один…
Шесть или семь хороших бойцов легко справятся с вильдвером-сервом, всю жизнь ковырявшимся в земле. Может быть, потеряют одного — двух. А может, и нет. Против вильдвера умелого, столь малым числом лучше не выходить. А с ребенком-вильдвером драться никто не пробовал. Не было еще таких. Возможно, и получится. Но бойцы должны быть хорошими. И уметь действовать сообща.
Напавшие на пасеку хорошими бойцами стать не успели. Узнать, как биться с ларгами, тоже. Суматошно метались по двору да бестолково размахивали мечами, пытаясь зацепить мелькавшую со всех сторон тень. И умирали.
Первым — худой сутулый жолнеж с прыщавым лицом, вознесший меч над сползающим по стене Когтем. Так и ушел, с недоумением глядя на оторванную кисть и не понимая, откуда хлынул поток крови. Второй тоже не успел ничего сообразить. Третий сумел замахнуться… Остальные кинулись к воротам, один даже выскочил. Их смерть настигла со спины. И всё. Больше убивать было некого. Враги кончились. Посреди заваленного телами двора стоял вильдвер в перепачканных кровью штанах. Ярость постепенно спадала, и на смену приходили горечь и боль.
Дед Панас вдруг дернулся, захрипел… Медвежонок бросился к старику.
— В Сваргу… идите… В Сваргу… — прохрипел дед. — От таки… дела… малята…
Дождь кончился. Заходящее солнце, впервые за два месяца, выглянуло из-за пелены туч и спряталось обратно, словно испугавшись заваленного трупами двора, посреди которого рыдал маленький мальчик, опять потерявший деда…
Примечание
Бабочник — карманник
Избач — домушник
Жох — здесь воровская специальность: грабитель
Штымп — здесь: жертва
Хвост — меч. Хвостатый — мечник или человек, вооруженный мечом.
Пятый угол — Безвыходная ситуация
Глава 60
Выехали рано. Ядвига, естественно, настояла на своем. Поэтому вельможный пан забрал из усадьбы всех, мало-мальски способных сидеть в седле и знающих, чем рукоять меча отличается от острия. Заодно сделав обескураживающее открытие: циничный и расчетливый Хитрюга Хюбнер, готовый продать родную мать за пару золотых, без колебаний подставит грудь, принимая клинок, предназначенный поддельной дочке. Точнее, названной. А еще точнее — просто дочке, безо всяких глупых прилагательных.
И то, если вдуматься, мать, подбросившую младенца на порог дома в безымянной северной деревушке, Арнольд и не знал. Подкидышу повезло, что хозяин лачуги в молодости дослужился до сержанта кнехтов. Присланного «Господом и этой шлюхой» сынка сержант не особо жаловал. Но и доброго сделал немало. Вдолбил азы воинской науки, а по достижению четырнадцатилетия отправил по пройденной самим дороге.
А Ядвига-то — вот она. Своя, родная, кровиночка, можно сказать! Правда, Мариуша Качиньского кровиночка, но уж кто личину одел, тот девочку и отцует! И на вильдверов охотиться не берет. Только попробуй не возьми эту оторву… А другой дочки не дано. Да и не надо пока.
А раз уж приходится тащить ребенка к Зверю в когти, то хоть прихватить побольше мяса, что может отвлечь опасную добычу, заплатив своими жизнями за целостность драгоценной дочурки.
Если уж совсем честно, «мясо» Арнольд оставил на охране маетка. Если дойдет до драки, толку от новобранцев не будет. Все равно проживут они ровно столько времени, сколько потребуется вильдверу, чтобы лапой махнуть. Лучше пусть караулы несут, рассевшись по «жердочкам». Старшим остался толковый капрал, рекомендованный Анджеем. Сам сержант Ядвигу без личного присмотра только в спальню пускает да в отхожее место. И то скрепя сердце. Ладно, хороший боец лишним не будет. В довесок к десятку ягеров во главе с Лягашем, да дюжине кнехтов, Анджеем же ученных. Прочее войско по деревням сидит, лес нюхает, караулит мальчишку и возможные пакости от обиженных панов ждет.
Шли ходко, благо погода наладилась. Перестал, наконец, лить хуже смерти надоевший дождь, выглянуло солнышко, и хотя грязь никуда не делась, настроение у всех улучшилось. Такая уж человек скотина, ко всему быстро привыкает и не ценит то хорошее, что имеет. Вот кто летом Господу хвалу возносил за теплое солнышко да сухие дороги? Еще и ворчали, поминая недобрым словом кляту пылюку. А сейчас оценили. Ишь, радуются все, от последнего кнехта до святой сестры и шановного пана. А Ядвига еще и предвкушает, как попробует каких-то особых пышек, что печет старуха на пасеке. Мол, то, что она в усадьбу присылает иногда — совсем не то. Вот когда горячие, из печи, да с медом…
К пасеке подошли часа через два после полудня. Первым забеспокоился Лягаш. Следопыту по должности положено всякие гадости замечать да начальству докладывать. Вот он и доложил:
— Ездили здесь, капитан! Вчера туда десяток прошел. А обратно трое шли. После дождя как раз.
— Грабили?
— Нет, — следопыт замотал головой. — Скорее, разгрузились. След не такой глубокий.
Арнольд следы оглядел, но большой разницы не заметил. Да, шли. Конные. Туда и обратно. Но что там более глубокое, что менее… Лягаш хотел было объяснить, но Хюбнер лишь рукой махнул: что тут рассусоливать: ходу надо прибавить! Скоро всё своими глазами увидим…
И увидели. Первый труп попался у самых ворот. Мальчонка лет восемнадцати в поношенном жупане. Голова шагах в трех валяется. Сразу видно, чья работа! Зверь со спины прыгнул, когти в шею воткнул и рванул… Лягаш, держа меч наготове, сунулся за ворота и остановился, перегородив проход. Хрипло прошептал:
— Ты бы паненку сюда не водил, капитан…
Что же там такое, если у бывалого наемника горло сводит? Хюбнер отодвинул следопыта и заглянул. Да нет, на поле боя и не такое видеть приходилось. Но Лягаш прав!
— Работай!
Вышел обратно, подошел к дочке:
— Ты бы не ходила туда…
— С чего это?!
Хорохорится, а сама побледнела, на труп старается не смотреть. Дамы, они к другим зрелищам привычные — если и видят убитого, то аккуратно проткнутого на благородной дуэли. Бывает, конечно, что неудачливого пана развалят до седалища молодецким ударом, но редко, очень редко. А тут, во дворе, не фехтовали по правилам, предписанным кодексом поленского лыцарства. Тут будто свиней потрошили. Крови нацедили без меры — дождю смыть не по силам оказалось.