Волчье семя
Шрифт:
Некоторое время Медвежонок покрутился у мясных рядов, а потом толстенная тетка поманила его пальцем и ткнула в два здоровенных мешка у своих ног:
– Это брать! За я нести!
– произнесла она с жутким антийским акцентом и широким шагом двинулась по улице, больше не обращая внимания на мальчишку.
Тащить тяжеленные мешки пришлось во Внутренний Город, где селились самые богатые семейства Нейдорфа. Мальчик сосредоточенно пыхтел, изо всех сил стараясь не отстать от нанимательницы,
Он уже решил, что будет вечно таскаться за вредной теткой, когда толстуха остановилась возле маленькой калитки в высоченном заборе и скомандовала:
– Ставить!
Медвежонок аккуратно прислонил сумки к забору. 'Клиентка' открыла калитку и закричала по-антийски. Потом повернулась к мальчику.
– Зачем ты стоять?
– брови на круглом лице грозно нахмурились.
– Монетку жду, - не стал врать Медвежонок.
– Ты наглец быть!
– заорала тетка.
– Ты должен гордить, что нес еда для лорд Антия! Ты сам должен монет за такой честь! Быстро уходить вон! Я кричать страж!
При этом она взмахнула рукой, пытаясь дать мальчику оплеуху.
Отто увернулся и хотел врезать ногой по сумкам толстухи, но, вспомнив наставления Когтя, вместо этого побежал прочь, лишь крикнув напоследок: 'Корова!'.
– Ничего не дала, - шмыгая носом, доложил он брату.
– Еще и наорала!
– Бывает, - пожал плечами Коготь.
– Держи!
– И протянул Медвежонку большую желтую грушу с красным боком.
– Южная! Я свою уже съел!
И зашмыгал между лотками, о чем-то переговариваясь с другими мальчишками.
Груша оказалась вкуснющая, таких Отто еще не ел. У них с дедом груши росли, но мелкие, зеленые и твердые. А эта - мягкая, сладкая... Как ни старайся, а все равно весь в соку измажешься.
Следующим Медвежонка нанял высокий худой мужчина с болезненно желтым лицом в старой, но когда-то дорогой, одежде. Монетку не зажилил, зато всю дорогу изводил нравоучениями, объясняя, как должны себя вести правильно воспитанные мальчики! Как понял Отто, клиенту больше нужен был не носильщик, а слушатель.
Потом сбегал за вином для булочника, за что получил сладкую булку. Оттащил покупки для бледной девицы, одетой во всё черное...
И всё. Сколько он ни пытался 'шебуршить', больше заработать ничего не удалось. Впрочем, Коготь оказался лишь на монетку удачливее. Если не считать вкуснющих груш, но их-то братья еще днем слопали.
– Неважно!
– разъяснял Коготь по дороге домой, перекладывая узел из правой руки в левую.
– Зато ежели что - на еду мы с работы взяли. И никаких вопросов!
Медвежонок слушал вполуха. За сегодня он услышал
ПримечанияШебуршить по-мелкому - подрабатывать мелкими услугами. В данном случае - некриминального характера. Коготь вообще старается казаться куда более криминализированным, чем на самом деле.Кинуть - обмануть.Поставить - наказать. В данном случае - избить.
Глава 16
Граф фон Каубах обвел присутствующих взглядом. Да, собрались все. И быстро, дисциплина не ослабла за долгие годы, до сих пор демонстрируют образцовую выучку! Вот только возраст... Но тут ничего не поделаешь! Граф прокашлялся и попросил:
– Ульрих, скажи, чтобы принесли вина!
– Ваша Светлость, - пробасил здоровяк, стоящий у самой двери, - лекарь...
– Теперь это неважно!
– оборвал его граф.
– Напиток не успеет принести вреда.
Ульрих пожал плечами и отцепил флягу от пояса.
– Можно ноги и не бить.
Граф, не обратив на фамильярность ни малейшего внимания, принял сосуд и отхлебнул прямо из горлышка, пренебрегая кубком. Еще раз осмотрел присутствующих. Конюхи, садовники, кухонные рабочие... Это сейчас. А в прошлом...
– Я узнал, кто донес на Дитмара, - произнес фон Каубах.
– Точнее, понял. К сожалению, поздно. Это сделал Фридрих. Мой младший сын...
Ответом был сдержанный гул удивленных голосов.
– Вы уверены, Ваша Светлость?
Спрашивал широкоплечий старик с небольшим, но хорошо заметным рубцом у виска. Впрочем, все, кто присутствовал здесь отличались ростом и размахом плеч, и мало кто мог похвастаться отсутствием шрамов. Клаус когда-то был сержантом, и до сих пор нередко говорил за всех.
– Уверен, - граф снова закашлялся, отхлебнул из фляги и продолжил.
– Теперь этот паршивец выследил и выдал Теодора.
На этот раз люди сдержали чувства. Только Ульрих, особенно дружный с погибшим в старые годы, проронил:
– И?
– Убит, - выкашлял граф.
– Но его внук ушел. А я...
– он помолчал, взвешивая в руке флягу, будто раздумывая.
– Я - слабак. Не смог убить гада. Даже отдать приказ. Вырастить смог, а прикончить... Я виноват перед вами...
– Не говори глупостей, Готтлиб!
– это не было панибратством. Слишком много люди прошли вместе, чтобы разделять сюзерена и вассала, капитана и сержанта.
– Мы до сих пор живы, благодаря тебе. И Фрица воспитывали все! Не так это просто - убить сына. Не уверен, что я бы, на твоем месте, сумел...