Волчьи игры
Шрифт:
Обсуждение происхождения северян занимало компанию еще довольно продолжительное время. В итоге общество сошлось на том, что прародителями их, согласно теории господина Брихта, могли быть либо полярные медведи, либо какие-нибудь морские свиньи, и последнее вероятней. И за оживленной беседой пассажиры даже не сразу почувствовали, как завибрировал корпус «Славы». Но когда заметили…
— О! Это заработали наши паровые машины, господа! — радостно оповестил всех Лэхри. — Скоро будем на месте!
И вошедший в салон мичман подтвердил:
— На горизонте Коготь, господа. Завтра, не позднее третьей склянки, мы прибудем в Амалер. Извольте присоединиться
Джойана Ияри
«Давным-давно, в Земле Джэвэйд, что означает Вечная Земля, жила женщина по имени Шиярша, у которой была единственная дочь — Сиба…» — так начиналась бесконечная шурианская сказка, столь любимая Джоной в детстве. Правда, Элишва снисходила до посиделок с дочерью редко, только во время болезней, а хворала маленькая шуриа нечасто. Зато мать так увлекалась рассказом, что могла еще несколько месяцев после выздоровления приходить вечерами к Джоне, дабы поведать еще одну занимательную историю про странствия Шиярши в поисках пропавшей дочери. Удивительно упорная женщина родом из Джэвэйда претерпевала на своем пути множество испытаний, встречалась с животными, духами и богами, летала на волшебных птицах и плавала во чреве морских чудовищ. Слушать — не переслушать. Элишва утверждала, что на Шанте сказку начинали рассказывать в первый день зимы и заканчивали в день весеннего равноденствия, но сама так ни разу не дошла до того момента, где Шиярша отыскала Сибу. Впрочем, почти все шурианские сказки со счастливым концом, и тут Джона была спокойна за судьбу героинь, но интересно же, как у них все вышло. Зато какой простор для воображения! Чаще всего Джона почему-то представляла себя плывущей в животе у исполинской касатки, попутно размышляя о том, насколько удобно будет подобное путешествие. И разрешит ли касатка зажечь свечу? И как странник узнает о том, что прибыл в нужное место? Подробности смущали, но отнюдь не мешали мечтать о подвигах Шиярши. Если уж женщина из неведомой земли Джэвэйд разобралась, то умная синтафская девочка и подавно.
В каюте у Аластара было не более уютно, чем в брюхе у сказочной касатки. Сумеречно, пусто и одиноко. Компаньонка — дочка полковника Нера по имени Яфа, взятая Джоной в далекое путешествие за бесстрашие и бойкий нрав, как-то сразу сникла и забилась мышкой в уголок. Эск благородно предоставил дамам свое логово в полное распоряжение и сбежал в кубрик к офицерам. А хитрая «Меллинтан», чей дух был одним из воплощений Дилах, поймала шурианскую княгиню, так же как ребенок ловит бабочку. Самое простое дело — сложить ладони лодочкой и дождаться подходящего момента. Потом — раз! И с удивлением чувствовать, как в темноте неплотно сомкнутых рук боязливо трепещет перепуганная жизнь.
«Вот ты и попалас-с-сь», — прошептала Меллинтан, осторожно заглядывая чуть прищуренным золотым глазом в щелочку-кормовое окно.
«Давным-давно, в Земле Джезим, что зовется Землей Радости, жила женщина по имени Джойана, у которой было три мужа и три сына?» — передразнила богиню обнаглевшая Джона.
«А почему ты удивляешься? Ты ведь всегда мечтала о судьбе Шиярши. Разве нет? И ты уже спасла одного из сыновей и одного мужа».
«Вилдайра и Шэррара?»
«Тебе виднее», — хихикнула Меллинтан, преобразившись из премудрой Матери диллайн в лукавую зазнайку Дилах.
«Отчего ты не спасешь Аластара? Он же и твой сын тоже».
«Разве я могу спасти его от самого себя? — удивилась богиня. — Я приняла невинных, я простила раскаявшихся, я одарила талантливых, но я не в силах снять проклятье, которое люди накладывают на себя. Никто не может».
«Особенно если проклятья эти принимают форму паровозов».
«Ты затаила обиду, но хочешь его спасти?»
«Я зла на обоих, на ролфи и на диллайн, и… все равно люблю их».
«Да, да, я помню. В Земле Джезим, что зовется Землей Радости, жила женщина по имени Джойана», — поддела собеседницу баловница Дилах.
«Меллинтан» неслась по волнам к берегам Джезима, словно касатка, опасная пушками и умная опытом капитана, а в ее тесном нутре, в сердцевине, пряталась маленькая женщина, так сильно любившая в детстве героические сказки.
Свечу Джона зажечь не пыталась. Зачем, если она внутри богини, как птенец в скорлупе? Что нового увидят глаза, если смотреть в себя?
«Чем же кончилась история Шиярши?»
«А как тебе бы хотелось?»
«Я думаю… — Джона сразу же вспомнила свои детские фантазии. — Она нашла Сибу, победила ее обидчиков, и они зажили счастливо в Земле Джэвэйд… А где она теперь, эта земля?»
«Спит на дне океана».
«Значит, сказка закончилась плохо», — опечалилась шурианка.
«Это значит, что Шиярша не отыскала Сибу. Если мы не находим того, кого любим всем сердцем, то земля уходит из-под ног и наш мир исчезает».
«Я не понимаю…»
«А ты подумай».
И Джона думала. Свернулась клубочком под жестким одеялом, пахнущим Аластаровым табаком, засыпая и просыпаясь в его шерстяных объятиях. Бравый вестовой воспользовался отсутствием Яфы и, тихонечко заглянув за шторку, по секрету шепотом пересказывал вахтенным матросам, будто своими глазами видел, как черные косы шурианки сами по себе ползали по койке, точно змеи.
— Блестящие, толстые и шевелятся, что твои гадюки, клянусь Очами Меллинтан!
— Брехня! Баба как баба, — фыркал недоверчивый рулевой. — Полюбовница нашего князя.
— Ты че? Она ж княгиня!
— Новенький ты еще, Рори, не знаешь, что шурия эта — виртджорна давняя любовь.
— А чего ж он с ней не спит?
— Знать, рассорились. А чего такого? Меж милыми такое завсегда бывает.
Но слухи про живые косы-змеи шурианской колдуньи, влюбившей в себя Эска, поползли не хуже юрких ужей, во все стороны, проскользнули во все щели.
— Наш-то черный ходит, — шушукались мальчишки-мичманы. — Злой и весь больной от тоски.
— Знамо дело — по ночам черные змеи кровь ему сосут.
— Вернемся, сразу же к оракулу пойду. К Деве Калтрине.
На том и порешили: если шурианка навела порчу, то предсказание сразу на это укажет. И попеняли на то, что не жгут больше на кострах проклятых Третьих, как это делали добрые ролфи в былые времена. Жгли и топили, и правильно делали.
А Джоне снились злые дети с ветхими лицами. Они водили вокруг нее хороводы и пели ей звонкие песни. Слов сновидица не понимала, но знала точно — песни эти о смерти, о тлене, о гнили, о прахе, о том, из чего они созданы и чем станут, окончательно… обветшав.